Под грузом улик. Неестественная смерть - Дороти Ли Сэйерс Страница 44

Зазвонил телефон, и Патрик подошел к аппарату. В трубке звучал слабый голос:

— Это Пикадилли, сто десять «а»? Говорят из больницы на Чаринг-Кросс. Сюда сегодня вечером поступил человек, который утверждает, что он лорд Питер Уимзи. С ранением в плечо и травмой головы от падения. Только что пришел в сознание. Привезен в пятнадцать минут десятого. Его жизни, судя по всему, ничто не угрожает. Но обязательно приезжайте.

— В Питера стреляли, — сообщил Паркер. — Поедете со мной в больницу на Чаринг-Кросс? Врачи утверждают, что он вне опасности, но как знать…

— О, быстрее! — воскликнула Мэри.

Захватив с собой Бантера, детектив и обвинившая себя дама выскочили на Пикадилли и, поймав на углу Гайд-парка позднее такси, с бешеной скоростью понеслись по пустым улицам.

Глава 9

Гойлс

— …а мораль отсюда такова… — сказала Герцогиня.

Компания из четырех человек собралась в квартире лорда Питера то ли к позднему завтраку, то ли к раннему ланчу. Самым неунывающим из всех, несмотря на дергающее плечо и головную боль, был, несомненно, сам Уимзи. Он возлежал на диване, обложенный подушками, и пировал чаем с тостом. Домой его привезла скорая помощь, и он немедленно погрузился в целительный сон, а в девять проснулся бодрым и с ясным разумом. В результате Паркер, в спешке оторванный от завтрака и отягощенный вчерашней информацией, был отправлен в Скотленд-Ярд, где ему предстояло привести в действие механизм по отлову негодяя, напавшего на лорда Питера. «Только не говори, что он в меня стрелял, — попросил его светлость. — Скажи, что его необходимо задержать в связи с риддлсдейлским делом. Этого довольно». В одиннадцать Паркер вернулся мрачный и голодный. Он съел холодный омлет, запив его бокалом кларета.

Леди Мэри Уимзи, ссутулившись, сидела у окна. Ее коротко подстриженные золотистые волосы в лучах бледного осеннего солнца создавали легкий ореол света вокруг головы. До этого она пыталась позавтракать и теперь смотрела на Пикадилли. С утра Мэри появилась в халате лорда Питера, но теперь была в саржевой юбке и желтовато-зеленом джемпере, который привезла ей четвертая участница встречи, сосредоточенно поедающая гриль-ассорти и на пару с Паркером поглощающая содержимое графина.

Это была оживленная пожилая дама, довольно плотная, невысокого роста, с блестящими, по-птичьи темными глазами и красиво уложенными седыми волосами. По этой женщине никто бы не сказал, что она только что из долгой поездки: самая собранная из четверых, она все же не скрывала раздражения и говорила долгими тирадами. Это была вдовствующая герцогиня Денверская.

— Как же поспешно ты сорвалась вчера вечером — прямо до ужина — очень неудобно и беспокойно: бедной Хелен кусок не лез в горло, что ее чрезвычайно расстроило, а ведь она зареклась расстраиваться, каков бы ни был повод, не понимаю почему, ведь многие великие люди не чурались проявления чувств, я имею в виду не обязательно южан, но, как справедливо указывает мистер Честертон, например, Нельсон, который, разумеется, был англичанином, если не ирландцем или шотландцем, сейчас не помню, но точно жил в Соединенном Королевстве (если это название теперь что-нибудь значит; теперь говорят о каком-то Свободном государстве — смешное название, в голове сразу возникает Оранжевое свободное государство, а я уверена, им не хотелось бы этой путаницы, потому что сами они очень зеленые). Убежала, даже не взяв достойной одежды, и забрала машину, так что мне пришлось отправляться на норталлертонском в час пятнадцать — несуразное время для начала поездки — и такой убогий поезд, тащится до половины одиннадцатого. Уж если тебе приспичило в город, то почему таким бестолковым образом, без подготовки? Если бы ты сперва изучила расписание поездов, то увидела бы, что все равно придется полчаса стоять в Норталлертоне на шлагбауме, и хватило бы времени собрать чемодан — ведь намного приятней все делать с чувством, с толком, с расстановкой, даже глупости. Нелепо с твоей стороны так сюда лететь, стеснять мистера Паркера и утомлять своей болтовней, хотя, полагаю, ты ехала не к нему, а к Питеру. А ты, Питер, если шатаешься по всяким гнусным местам, где полно русских и принимающих себя всерьез сопливых социалистов, должен вести себя осторожнее, а не провоцировать их, гоняясь за ними, не распивать с ними кофе, не читать им нелепых стихов и не действовать всячески на нервы, как ты умеешь. И в любом случае, Мэри, это все зря. Я бы и сама рассказала Питеру, если он еще не знает, хотя, вероятно, знает.

Леди Мэри при этих словах посмотрела на Паркера, сильно побледнев, и тот ответил скорее ей, чем вдовствующей герцогине:

— Нет. Мы с Питером еще не успели что-либо обсудить.

— Это добило бы мои расшатанные нервы и обрушило лихорадку на мою раненую голову, — дружелюбно подтвердил пострадавший джентльмен. — Ты чуткая душа, Чарлз. Не представляю, что бы я без тебя делал. Очень жаль, что мерзкий старьевщик не поворачивался быстрее и не успел внести свой товар в помещение. На том каркасе кровати был миллион шишек. Я понимал, на что лечу, но не мог себя остановить. Хотя что такое, в сущности, старая кровать? Великий детектив, пусть и был сначала оглушен и потрясен грубым