Доминик Сильвен - Когда людоед очнется Страница 46

— Но ведь он в самом деле купил себе айпод, — вмешалась Ингрид. — На какие деньги?

— Он клялся Дюгену, что нашел его в Монсури на скамейке. И оставил себе, вместо того чтобы отнести сторожам. А недавно за айподом явился подросток. Так что Малыш Луи не соврал.

Ингрид вздохнула. У реальности в ее драном мешке припасено немало избитых шуток. Мало-помалу она расстреливает ваши последние патроны. Один за другим…

45

Сегодня ночью Ингрид вернулась к классикам. Она остановилась на песне Марвина Гая, узком черном платье и рыжем парике. Излучая всю нежность мира, она полностью раскрылась перед публикой. Закончив номер, она замерла перед зеркалом: на секунду ей померещилось, что в нем отражается незнакомка. Она так долго выступала в «Калипсо», что начала забывать черты своего двойника — лицо Габриеллы Тижер Пламенной стало привычным, почти невидимым, словно лица «усопших», о которых говорила Лола.

Сняла парик, надела на подставку, расчесала его длинные пряди. Смыв румяна, она снова превратилась в Ингрид Дизель. По поверхности памяти скользило ощущение, словно бумажный кораблик, забытый мальчишкой в уличной канаве. Сегодняшние мальчишки не складывают кораблики из старых газет, не радуются их скитаниям по скудным городским канавам. Сегодняшние мальчишки — властелины все более ярких миров, которые без конца придумывают для них создатели компьютерных игр, прорабатывая до малейших деталей. Ингрид было восемь-девять лет, когда она в последний раз сложила из газеты кораблик, и она жила во Флориде. Там гремели страшные грозы, но после них текли ручейки, гордо уносившие каравеллы из «Майами геральд» в свои сказочные дельты.

Она вышла из «Калипсо», увидела площадь, залитую неоновыми огнями, очередь на остановке такси, толпы незнакомцев, кочующих по кабакам, пип-шоу в барах для придурков, медленный поток машин и туристических автобусов. Пигаль не спалось, Пигаль не заснет до самого рассвета. Но, словно страдающий бессонницей объевшийся зевака, Пигаль все еще бродит, слоняется из угла в угол. Поднялся ветер и, не найдя изящных каравелл, погнал по площади сальные упаковки, банки из-под содовой, выброшенные презервативы — жалкие реликвии обычной парижской ночи. А еще он шелестел листвой платанов на бульваре, но Ингрид уже не слышала их пение, она сомневалась, любит ли она по-прежнему этот квартал, да и сам Париж.

Она направилась к улице Нотр-Дам-де-Лоретт, вспоминая, как Саша впервые пришел к ней домой. В ту ночь, когда он незаметно смешался с публикой в «Калипсо» и последовал за Ингрид, чтобы сложить к ее ногам свою тревогу и просить ее не возвращаться домой в одиночку. Но недавнее воспоминание поглотило это драгоценное чувство. Воспоминание об их последнем телефонном разговоре. Она набросилась на него как бешеная. Упрекала его в смерти Брэда. Наступило опасное затишье, которое она не успела правильно оценить. Он повесил трубку. С тех пор она бродила словно в тумане.

Она шла уже довольно долго, усталая, опустошенная. И вдруг ей привиделась Хатч. Светловолосая, как другая женщина, светловолосая, как Джулия. «Дюген подозревает, что она стоит за убийством Неккер, самоубийством Марке и нападением на Брэда, но у него нет даже намека на доказательства». Подъехало такси. Она окликнула его.

Такси высадило ее у мастерских Жармона. Она набрала код, прошла под аркой. Поднялась по коридору, едва освещенному уличными огнями: усеянный обломками мебели и оборудования, он напоминал о мрачном затишье после урагана. Она вошла в мастерскую, открыла широкое окно, выходящее в сад. На монастырские стены падал тусклый свет луны, темный прямоугольник теплицы сливался с неподвижной растительностью. Она склонилась над окном, привлеченная беглым движением, и распознала силуэт бежевой кошки, укрывшейся за колодцем.

Когда глаза привыкли к полумраку, она заметила лучик света в покоях сестры Маргариты. Неужели Хатч успела расположиться в своих новых владениях? Она сама не знала, зачем пришла сюда. Возможно, ее привело стремление увидеть Хатч и спросить, почему ее лицо не идет у нее из головы. Причина наверняка не только в сходстве с Джулией. Ведь Ингрид никогда не видела невесту Бена Фрэзера во плоти — только на фотографии.

Ей послышалась какая-то мелодия — кажется, соло на гитаре. Гитарный рок. Но не разобрать, откуда он доносится. Из здания, покинутого монахинями? Она постояла еще и услышала скрип. Ставни кабинета сестры Маргариты открылись, за ними кто-то стоял. Неизвестный облокотился на подоконник, закурил, тут к нему присоединился другой. Оба в светлых комбинезонах и странных светлых шапочках. Ингрид сообразила, что это маляры, на время перекура они подняли защитные маски на голову. Хатч не терпелось переехать, и она торопила рабочих. Они работали под музыку, а рок выбрали, чтобы прогнать сон.

Она поднялась на второй этаж, подошла к мастерской Норы. Скипидаром несло ничуть не меньше, чем когда в ЦИЖ кипела жизнь. Ингрид не удивилась, обнаружив большое полотно на его привычном месте. Собирается ли Нора его забрать? Вообще-то правильнее было бы посоветовать ей освободиться от воспоминаний о Лу, оставив в прошлом и картину и скорбь.

Все три «Вампиреллас» буквально рвались из рамы. Их страшно бледные лица светились во тьме. Ингрид подошла поближе. Страстная сосредоточенность читалась в напряженных мускулах голых рук Альберты, в ее узловатых пальцах, сжимавших серебристые палочки, даже в ее гриве, которую Нора изобразила сплошными красными мазками. Кармен словно высекли из гранитного блока, лишь ее руки казались живыми, сливаясь с деревом бас-гитары. Она не сводила глаз с Лу. С выпученными глазами, зияющим ртом, напряженной шеей Лу пела. И пение ее походило на крик. Нора изобразила лицо женщины, умирающей от удушья. Инстинктивно Ингрид поднесла руку к своей шее и глубоко вдохнула. Ее прервала вибрация мобильного. Взглянув на дисплей, она убедилась, что звонит звукорежиссер из «Калипсо».

— Ингрид, после твоего номера я тебя повсюду искал!

— Я слишком устала и не хотела задерживаться, Лоран. Извини.

— Если у тебя хватит сил, я бы тебе посоветовал наведаться в «Мора-Мора» — караоке-бар на улице Берри. Ванон Занд — тамошний завсегдатай.

— А кто он?

— Антилец, владелец студии звукозаписи. Он рассказал мне, что готов был подписать с «Вампиреллас» контракт. Между прочим, у него есть копия той болванки, которую ты мне дала.

Ингрид ощутила прилив сил. Тепло поблагодарив Лорана, она вышла из мастерских и побежала ловить такси.

— «Подписать» — слишком громко сказано. Скажем, я был заинтересован.

Ванон Занд оказался высоким, уверенным в себе человеком, облаченным в черный льняной костюм, из-под которого выглядывал воротник и манжеты неброской темной рубашки в тонкую белую полоску и регулярно поблескивали дорогие часы. Три сопровождавшие его фигуристые блондинки не прислушивались к их разговору с Ингрид: вместо этого они внимали двойняшкам с разметавшимися по обнаженным грудям длинными льняными волосами. Девицы задорно, хотя и бездарно исполняли песню Далиды. Сегодня ночью Париж заполонили вкрадчивые блондинки, подумала Ингрид, и Хатч не выбивается из общей картины.

— Лу знала, чего хотела, — продолжал Занд. — Я не пожалел времени и объяснил ей, что она не одна такая. Тысячи талантливых музыкантов мечтают пробиться к вершине. Какая между ними разница? Никто толком этого не знает, но стоит использовать любую возможность. Конечно, вы должны иметь что сказать, но также прислушиваться к советам опытных людей. Готов признать, в записи, которую дала мне Лу, чувствовалась атмосфера.

— Я слышала, что вы сохранили копию?

— Да, для моих партнеров. И посоветовал Лу не держать оригинал в общине, куда мог войти кто угодно. Она отдала ее на хранение надежному другу.

— Брэду?

— Да, не музыканту. А значит, никакого риска, что он воспользуется ее идеями.

— Она приходила одна?

— В первый раз с Кармен и Альбертой. А потом одна. И правильно делала, по-моему.

— Почему?

— Вы ведь слушали их музыку?

— Конечно.

— Значит, вам известно, что Лу была лучшей. В этом все дело.

— Она выбрала не тех партнерш?

— Или завела их не в ту сторону. К тому же Лу хваталась за все подряд. Хотела руководить Центром искусств, открыть в нем кабаре, искать спонсоров, помогла одному журналисту разродиться книгой, способной заинтересовать киношников, и бог знает что еще. Я сказал ей, что музыка требует полнейшей самоотдачи. Ты или музыкант, или менеджер. Приходится выбирать.

Близняшки закончили выступление. В зале послышались вежливые аплодисменты, некоторые мужчины поощрительно засвистели. Одна из подружек Занда задела Ингрид, пробираясь к сцене. Ее духи напоминали самые мускусные испарения в монастырском саду, те, что поднимаются из земли на закате. Оказавшись на сцене, девица провела руками по пышным бедрам, обтянутым черным платьем, прежде чем с выражением запеть «Я пришел сказать тебе, что ухожу». Ингрид послушала ее, она всегда питала слабость к меланхоличному Гинзбургу, а подружка Занда умела и двигаться, и петь. Ей хотелось спросить у него, заходил ли к нему легавый по имени Саша, но она передумала.