Ольга Бэйс - Слишком острая пицца (сборник) Страница 49

– Знаете, Дэвид, – с налетом досады сказал Эрик Катлер, – иногда ваши коллеги действуют весьма непорядочно, впрочем, о вашей газете я этого сказать не могу. Тем более, что вы всегда с удовольствием, как мне кажется, помогаете нам с Мэриэл установить истину.

– Что поделаешь, комиссар, – серьезно ответил Дэвид, – журналистов слишком много, как и полицейских, ведь и в действиях ваших коллег не все и не всегда бывает так уж благополучно.

– Разумеется, – вынужден был согласиться комиссар.

Дело о гибели Эммы Крисс уже было доставлено. Я просмотрела бегло материалы допросов свидетелей и заключения различных экспертиз. Просто, чтобы убедиться, что там нет ничего такого, о чем не сообщалось бы в прессе. Выписала себе адреса, которые могут понадобиться, прежде всего, адрес Тельмана Крисса, и мы отправились в Тотридж.

Дом, в котором мы предполагали найти Крисса, представлял собой одноэтажный коттедж с черепичной крышей и белеными стенами. Издалека, на фоне горного пейзажа, он был похож на игрушечный. Дэвид остался в машине, а я прошла по чистенькой, выложенной аккуратными квадратами бетонных плит дорожке к невысокому крыльцу, поднялась по ступенькам и позвонила. Дверь открыла пожилая женщина, небольшого роста хрупкая и очень улыбчивая.

– Здравствуйте, – невольно улыбнулась я в ответ на ее приветливый взгляд, здесь живет Тельман Крисс?

– Он жил здесь, – ответила женщина, – но это было давно, прошло уже три года, как он уехал, а мы купили у него этот коттедж.

– Вы не знаете, куда он уехал?

– Адреса своего он нам не оставлял, хотя нам показалось это странным, ведь на его имя могли бы приходить письма, например. Но он только сказал, что поедет куда-нибудь в большой город, что ему надоело жить в провинции. Нам было неудобного его расспрашивать. Да вы проходите в дом, зачем же разговаривать на крыльце?

– Нет-нет, спасибо, – поспешила успокоить я новую хозяйку симпатичного домика, который уже не интересовал меня, – нам был нужен бывший хозяин вашего дома. Вы не знаете, нет ли в городе кого-нибудь, кто помог бы нам его найти?

– Наверное, его адрес известен нотариусу, господину Геллеру, его контора на параллельной улице, совсем близко, вы сможете проехать туда, если поедите вниз до поворота и свернете налево.

– Спасибо большое.

– Эмиль Геллер, так его зовут.

– Спасибо и извините за беспокойство.

– Ну, что вы мне было приятно с вами поболтать, жаль, что не смогла вам помочь, почему он не оставил нам свой адрес?

Я сообщила Дэвиду о нашей первой неудаче, когда села в машину. Мы поехали в контору нотариуса, но у меня было предчувствие, что это тоже не приведет нас к нужному результату.

Контору Эмиля Геллера мы нашли очень легко и быстро. Адвокат был на месте.

– Тельман Крисс? – он нахмурился, – я давненько потерял его из виду. Он писал мне пару раз, но оба раза из отелей. А где он окончательно обосновался, я понятия не имею. Он давно уже не мой клиент. Впрочем, его желание оторваться от этого места мне понятно. Вы ведь наверняка знаете, какую трагедию ему пришлось пережить. Его жена была такой милой и красивой женщиной. Они так любили друг друга, ужасная трагедия…

– А из каких городов он связывался с вами? – спросила я, понимая, что вряд ли смогу получить еще хоть какую-нибудь полезную информацию.

– Первый раз из Старого Гринвера, видимо там он боролся со своей депрессией, а второе письмо было из Мэрвика.

– Спасибо. А вы не знаете, есть ли здесь в Тотридже хоть кто-нибудь, с кем господин Крисс мог бы поддерживать отношения.

– Попробуйте поговорить с его бывшим партнером по бизнесу Эли Маркисом. Возможно, он что-то знает. Сейчас я запишу вам адрес его мастерской.

Эли Маркис тоже не смог нам ничего определенного сказать о своем бывшем партнере. Причем, как он утверждал, отношения с Тельманом у него прервались не сразу. Сначала Крисс даже предлагал расширить их общее дело, вложил в эту идею уже часть денег, а потом вдруг продал свою часть Маркису и уехал.

– У меня сложилось такое впечатление, – говорил Эли Маркис, – что он чего-то боится, он вообще в последние дни перед отъездом был какой-то странный. Я, конечно, понимаю, что пережить такое горе…

– Вы считаете, что он был очень привязан к своей жене? Любил ее? – не удержалась я от вопроса.

– Мужчины ведь так откровенно не проявляют свои чувства, – попытался ответить Маркис, – но Эмма была очень привлекательной и хорошей во всех отношениях женщиной.

Никаких следов Тельмана Крисса в Тотридже мы так и не обнаружили, и выяснилась еще одна странность: никто здесь не знал, откуда он прибыл в этот город. Известно было только, что появились Криссы здесь за год до печальных событий, связанных с гибелью Эммы, просто супруги купили тот домик, который мы уже навестили, и вселились в него.

Мы выяснили, что покупка дома оформлялась в Сент-Ривере. В фирме, через которую Крисс приобрел дом, рассказали, что ранее Тельман и Эмма Крисс жили в Мэрвике, снимали небольшую квартирку в многоквартирном доме. Этот адрес нам мало, чем мог помочь.

По данным регистрационной службы тоже немногое удалось выяснить. Конечно, мы узнали, где родился Крисс. Но из его близких родственников никого на тот момент уже не осталось. Отец Тельмана умер, когда он был еще ребенком. Мать вышла замуж. Оставив мальчика бабушке, то есть, своей матери, эмигрировала в Австралию. Бабушка, воспитавшая Тельмана, дожила до свадьбы внука, но через год скончалась.

Единственный человек, с которым можно было попробовать поговорить, это была мать Эммы, Розалия Эксман.

Госпожа Эксман жила в Сент-Ривере, очень близко от улицы Фарадея, на которой находится моя контора. Поэтому на следующий день после нашей поездки в Тотридж я позвонила ей. Мне было немного не по себе от того, что приходится ее беспокоить, но я понимала, что вариантов у нас немного. Было ощущение необходимости этого шага, если хотите, интуитивное.

Я была готова к тому, что женщина не захочет, ни встречаться со мной, ни говорить. Но я зря волновалась она, казалось, даже обрадовалась моему предполагаемому визиту.

Старый пятиэтажный дом снаружи давно нуждался в ремонте, но внутри подъезда, в котором жила Розалия Эксман, было чисто и даже, можно сказать, уютно. У старого лифта, массивного с деревянной кабинкой, украшенной резьбой и зеркалами, сидела старушка, которая раньше выполняла, видимо, обязанности лифтера, а сейчас занимала это место просто по традиции. Она сидела в большом старом кресле и что-то вязала на спицах.

– К кому вы пришли, милая? – добродушно поинтересовалась она, едва я вошла в подъезд.

– Мне хотелось бы повидать Розалию Эксман, – ответила я.

– Ее квартира на пятом этаже направо от лифта.

– Спасибо, – поблагодарила я и вошла в лифт.

– Это вы и есть детектив? – с легким удивлением спросила меня высокая полная темноволосая женщина в старомодном домашнем платье.

– Да, именно так, – ответила я.

– Нелегкая работа для женщины, – продолжила она, но мне показалось, что своим словам она не придавала особого значения, – проходите, в гостиную, вы ведь не против выпить со мной чашечку чаю, или кофе?

– Если это вас не затруднит, то лучше кофе, – улыбнулась я.

– Я тоже предпочту кофе.

Кофе был ароматным и крепким, но разговор вначале напоминал светскую беседу.

Было очень трудно произнести имя, без которого все равно не удалось бы обойтись. В конце концов, именно Розалия сказала то, что позволило перейти к делу.

– Вы ведь хотели меня спросить о том, что случилось с моей дочерью? Вернее, о чем-то, что связано с тем событием. Неужели дело еще не отправлено в архив?

– Отправлено, – честно призналась я, – но появились обстоятельства, которые заставили меня и еще одного полицейского комиссара вернуться к расследованию того случая.

– Понятно, – тихо произнесла Розалия, так что вы хотели узнать?

– Мне очень жаль, – осторожно начала я свой вопрос, – что приходится вас об этом спрашивать, но как вы считаете, брак вашей дочери был удачным, она была счастлива?

– Знаете, счастье – это такое странное слово, смысл которого расплывчат и неуловим… – Задумчиво, немного растягивая слова, заговорила Розалия, – внешне все выглядело благополучно. Но мне не нравилось, как они жили. Нет, они никогда не скандалили, Тельман всегда был очень предупредителен и даже нежен с Эммой, но все это не было похоже на жизнь. Словно шел какой-то затянувшийся спектакль. Вот опустится занавес – и актеры разойдутся по своим настоящим домам. Вам, пожалуй, трудно будет меня понять. Скорее всего, вы мне просто не поверите, но я все время ждала какой-то трагической развязки этого нелепого брака.

– Почему вы назвали брак вашей дочери нелепым? Разве она выходила замуж при каких-то… Скажем, так, необычных обстоятельствах?

– Ну, необычными эти обстоятельства не назовешь, такое встречается не так уж редко, к сожалению. Эмма была помолвлена с другим парнем, но тот уехал учиться за границу. Первое время писал, потом письма стали приходить все реже. Эмма ждала его четыре года, он учился в медицинской академии в Лондоне. На последние два года обучения он должен был вернуться и доучиваться здесь в Сент-Ривере. Но так получилось, что ему там предложили практику в каком-то старом и очень знаменитом госпитале, кажется в Елизаветинском, и он решил остаться в Англии еще на два года. Этого было достаточно, чтобы Эмма решила, что она ему больше не нужна. А тут подвернулся этот Тельман. Такой домашний, верный. Вот так.