Ричард Фримен - Поющие кости. Тайны дЭрбле (сборник) Страница 5

— Да, мы едем в Уормингтон.

Выйдя на перрон, мы поняли, что там происходит что-то необычное. Пассажиры и носильщики сгрудились в конце платформы, вглядываясь в темноту.

— Что-то случилось? — обратился Боскович к контролеру.

— Да, сэр, — ответил тот. — В миле отсюда под товарный поезд попал человек. За ним пошли с носилками. Видите вон там фонарь? Это возвращается начальник станции.

Пока мы смотрели на мелькающий в темноте огонек, от кассы отошел мужчина, сразу присоединившийся к толпе зевак. Мое внимание привлекли два обстоятельства: во-первых, его круглое полное лицо было необычно бледным и на нем застыло какое-то исступленное выражение, и, во-вторых, он с напряженным вниманием вглядывался в темноту, не задавая при этом никаких вопросов.

Раскачивающийся фонарь продолжал приближаться, из темноты появились двое мужчин с носилками, покрытыми брезентом, под которым угадывались очертания человеческого тела. Поднявшись на платформу, они внесли носилки в павильон, и внимание пассажиров переключилось на носильщика, несшего саквояж и зонт, и начальника станции, замыкавшего процессию с фонарем в руке.

Когда носильщик проходил мимо, Боскович подскочил к нему с вопросом:

— Это его зонт?

— Да, сэр, — подтвердил носильщик, останавливаясь и протягивая ему зонт.

— О боже! — ахнул Боскович и резко повернулся к Торндайку: — Могу поклясться, это зонт Бродского. Вы его помните?

Торндайк кивнул, и Боскович снова обратился к носильщику:

— Я узнаю этот зонт. Он принадлежит джентльмену по фамилии Бродский. Если вы заглянете внутрь его шляпы, то увидите это имя. Он всегда помечал свои шляпы.

— Его шляпу пока не нашли, — сообщил носильщик. — Но вот идет начальник станции, он как раз оттуда.

Повернувшись к подошедшему начальнику, носильщик доложил:

— Вот этот джентльмен, сэр, узнал зонт.

— Так вы узнали его, сэр? Тогда, может быть, пройдете в павильон и опознаете тело? — предложил начальник станции.

Боскович испуганно отпрянул.

— А оно… а он… очень изуродован? — нервно спросил он.

— Изрядно. Видите ли, по нему проехал паровоз и шесть вагонов, пока они сумели остановить поезд. Голову снесло начисто.

— Ужас! Ужас! — поперхнулся Боскович. — Если не возражаете, я лучше воздержусь. Вряд ли это необходимо, как вы думаете, доктор?

— Крайне необходимо, — возразил Торндайк. — Раннее опознание очень важно.

— Ну, раз так нужно… — пробормотал Боскович и неохотно последовал за начальником станции; в тот же момент раздался звон колокола, возвещающий о прибытии паромного поезда, опоздание было небольшим. Через несколько секунд бледный испуганный Боскович выскочил из павильона и бросился к Торндайку.

— Это он! — задыхаясь, воскликнул он. — Старина Бродский! Бедняга. Вот кошмар! Мы должны были здесь встретиться, чтобы вместе ехать в Амстердам.

— А он что-нибудь вез с собой? — спросил Торндайк, и мужчина, который привлек мое внимание, придвинулся к нам поближе, словно хотел расслышать ответ.

— Да, какие-то камни у него были, но я не знаю сколько, — ответил Боскович. — Его секретарь наверняка в курсе. Кстати, доктор, вы сможете взять шефство над этим делом? Чтобы знать наверняка, это несчастный случай или… ну, вы понимаете. Мы с ним старые друзья и земляки — оба из Варшавы. Мне бы хотелось, чтобы вы тоже поучаствовали в расследовании.

— Хорошо, — согласился Торндайк. — Я постараюсь убедиться, что все именно так, как кажется на первый взгляд, а потом представлю отчет. Вас это устроит?

— Да, доктор. Это очень великодушно. А вот и поезд. Надеюсь, я не слишком расстроил ваши планы?

— Ничуть. В Уормингтоне нас ждут не раньше полудня, и я надеюсь, что мы успеем во всем разобраться и не опоздать на встречу.

Когда поезд отошел, Торндайк нашел начальника станции и сообщил ему о просьбе Босковича.

— Но, разумеется, мы сначала дождемся полиции. Им уже сообщили?

— Да, я сразу же послал за инспектором, и он должен появиться с минуты на минуту. Пойду его встречу.

Начальник станции явно хотел переговорить с полицейским наедине, прежде чем делать какое- то официальное заявление.

Когда он ушел, мы с Торндайком стали прогуливаться по опустевшей платформе, и мой друг, по своему обыкновению, стал раскладывать все по полочкам.

— В подобном происшествии надо прежде всего определить, с чем мы имеем дело — с несчастным случаем, самоубийством или убийством, причем наше решение должно базироваться на заключениях, выведенных на основе анализа следующих сведений: фактических обстоятельств дела, результатов осмотра тела и данных с места происшествия. В настоящий момент мы знаем только то, что погибший был торговцем бриллиантами, совершавшим поездку особого свойства и предположительно имевшим при себе небольшой, но ценный груз. Эти факты говорят не в пользу самоубийства и скорее свидетельствуют об убийстве. К версии несчастного случая нас могут склонить такие данные, как наличие переезда, дороги или тропы, ведущей к путям, ограждения с проходом или без него или любые другие обстоятельства, объясняющие нахождение погибшего в том месте, где было найдено его тело. Поскольку такими сведениями пока не располагаем, нам следует восполнить этот пробел.

— Почему бы вам не расспросить носильщика, принесшего саквояж и зонт? — предложил я. Сейчас он общается с контролером и будет рад лишнему слушателю.

— Отличное предложение, Джервис. Посмотрим, что он нам расскажет.

Мы подошли к носильщику, который, как я и предполагал, стремился поделиться подробностями трагического происшествия.

— Дело вот как обстоит, — начал он отвечать на вопрос Торндайка. — В том месте железнодорожное полотно круто заворачивает, и товарняк как раз шел по дуге, когда машинист увидал, что впереди на рельсах что-то лежит. Паровозный фонарь осветил рельсы, и стало ясно, что там человек. Машинист сбросил пар, дернул свисток и дал по тормозам, но, ведь сами знаете, сэр, поезд не сразу останавливается, так что по бедняге проехал паровоз и полдюжины вагонов.

— А машинист видел, как именно лежал человек?

— Да, под фонарем все было видно как на ладони. Он лежал ничком, так что его шея находилась на рельсе. Голова была на полотне, а тело снаружи на откосе. Похоже, он сам лег на рельсы.

— Там поблизости есть переезд?

— Нет, сэр. Ни переездов, ни дорог, ни тропинок — там вообще ничего нет, — с жаром произнес носильщик. — Он, должно быть, прошел по пустырю, перелез через ограду и лег на рельсы. Похоже, хотел распрощаться с жизнью.

— А как об этом узнали на станции?

— Машинист и его помощник, когда стащили тело с рельсов, побежали к ближайшей сигнальной будке и отправили телеграмму. Мне об этом начальник станции сказал, когда мы с ним шли по путям.

Торндайк поблагодарил носильщика, и мы пошли к станционному павильону, на ходу обсуждая полученные сведения.

— Наш друг, несомненно, прав в одном, — заметил Торндайк. — Это не несчастный случай. Человек, если он близорукий, глухой или просто глупец, может перелезть через ограду и попасть под поезд. Учитывая положение тела на рельсах, можно предположить две гипотезы: либо это самоубийство, как считает наш носильщик, либо человек был уже мертв или без сознания. Выводы будем делать, когда увидим тело, если, конечно, нас к нему допустит полиция. Вот как раз идут начальник станции и полицейский. Послушаем, что они скажут.

Но эти два официальных лица решили не принимать посторонней помощи. Тело осмотрит полицейский врач, и все сведения будут сообщены по обычным каналам. Однако карточка, предъявленная Торндайком, несколько изменила ситуацию. Неуверенно помяв ее в руках и скептически хмыкнув, инспектор тем не менее разрешил нам осмотреть тело, и мы вошли в павильон вслед за начальником станции, который зажег там газовую лампу.

Носилки стояли на полу у стены, их скорбный груз был по-прежнему накрыт брезентом. Рядом на большом ящике лежали саквояж, зонт и раздавленная оправа без стекол.

— Очки были найдены рядом с телом? — поинтересовался Торндайк.

— Да, рядом с головой, а стекло рассыпалось по всему полотну.

Торндайк что-то пометил в записной книжке и, когда инспектор откинул брезент, сосредоточил свое внимание на изувеченном трупе с отрезанной головой. Склонившись над этим жутким объектом, хорошо видимым при свете большого фонаря, который держал инспектор, он с минуту молча изучал его, потом выпрямился и тихо произнес:

— Думаю, две из трех гипотез мы можем отбросить.

Инспектор, быстро взглянув на него, хотел что-то спросить, но тут его внимание переключилось на чемоданчик, из которого Торндайк вынул пару небольших пинцетов.