Агата Кристи - Почему не Эванс? Страница 5

– Что ж, спасибо и на этом. Я-то, правду сказать, надеялась, что он оставил сообщение, но теперь вижу, что так, как есть, даже лучше. Бедный Алекс. Он так любил проводить время на свежем воздухе.

– Правда? – спросил Бобби. Ему вспомнилось бронзовое от загара лицо, темно-синие глаза. Привлекательная личность этот Алекс Причард. Даже на грани смерти. Странно, что он приходится братом миссис Кеймен и свояком мистеру Кеймену. Он был достоин лучшего, считал Бобби.

– Разумеется, мы вам очень признательны, – сказала миссис Кеймен.

– О, ничего, – ответил Бобби. – Я хочу сказать… ну… больше я ничего не мог сделать. – Он беспомощно барахтался в словах.

– Мы этого не забудем, – сказал мистер Кеймен.

Бобби еще раз испытал железное рукопожатие. Миссис Кеймен протянула ему вялую руку. Его отец простился с ними, и Бобби проводил Кейменов до парадной двери.

– А чем вы занимаетесь, молодой человек? – поинтересовался Кеймен. – Приехали домой в отпуск или как?

– В основном я занимаюсь поисками занятия, – промямлил Бобби. – Я служил на флоте.

– Тяжелые времена… тяжелые сейчас времена, – сказал мистер Кеймен, качая головой. – Ну, желаю вам удачи, разумеется.

– Большое вам спасибо, – вежливо ответил Бобби.

Он смотрел, как они уходят по заросшей сорняками подъездной аллее. Парень вконец приуныл. В голове царил кавардак путаных мыслей. Фотография… лицо девушки с широко поставленными глазами и пышными волосами… И вот десять или пятнадцать лет спустя миссис Кеймен, размалеванная, с выщипанными бровями. Широко поставленные глаза утонули в складках кожи и превратились в поросячьи глазки, а волосы были густо покрашены хной. Невинность молодости испарилась без следа. Какая жалость! И все, наверное, из-за того, что она вышла замуж за этого здоровенного прохвоста Кеймена. Выйди она за кого-нибудь другого, может, и не постарела бы так безобразно и скоро. Седина в волосах, а на бледном гладком лице – все те же широко поставленные глаза… А впрочем, какая разница? Бобби вздохнул и покачал головой.

– Это худшее, что приносит брак, – пробормотал он.

– Что ты сказал?

Бобби очнулся от своих дум и увидел тихонько подошедшую Фрэнки.

– Привет, – буркнул он.

– Привет. Почему брак? И чей?

– Я рассуждал отвлеченно, – сказал Бобби.

– То есть?

– О разрушительных последствиях брака.

– И кто же подвергся разрушению?

Бобби все объяснил, но Фрэнки с ним не согласилась:

– Вздор. Эта женщина в точности как на фотографии.

– Когда ты ее видела? Ты была на дознании?

– Разумеется, была. А ты как думал? Тут же почти нечего делать. Дознание – это настоящая манна небесная. Я так волновалась, что аж зубы свело. Конечно, лучше бы это было таинственное отравление, чтобы выступал лаборант-химик и все такое, но нельзя привередничать. Надо довольствоваться нехитрыми развлечениями, выпадающими на нашу долю. Я до самого конца надеялась, что кто-нибудь заподозрит неладное, но все оказалось чуть ли не до прискорбия просто.

– До чего же ты кровожадная, Фрэнки.

– Я знаю. Это, вероятно, атавизм, или как его? А ты как думаешь? Я уверена, что во мне много атавизмов, или как их? В школе меня прозвали Обезьяньей Мордой.

– А обезьянам нравятся убийства? – спросил Бобби.

– Ты спрашиваешь, как корреспондент воскресной газеты.

– Ты знаешь, – сказал Бобби, возвращаясь к первоначальной теме, – я не согласен с тобой относительно миссис Кеймен. На фотографии она славная.

– Подретушировали, только и всего, – отрезала Фрэнки.

– Ну, значит, так подретушировали, что мать родная не узнает.

– Ты слепой, – сказала Фрэнки. – Фотограф сделал все, на что способно искусство светописи, но все равно снимок вышел гадкий.

– Совершенно с тобой не согласен, – холодно возразил Бобби. – Да и вообще, где ты его видела?

– В местной газете «Вечернее эхо».

– Возможно, его некачественно напечатали.

– По-моему, ты совсем спятил, – сердито сказала Фрэнки. – И все из-за какой-то размалеванной затасканной сучки – да, да, я сказала: сучки – вроде этой Кеймен.

– Фрэнки, – сказал Бобби, – ты меня удивляешь. Да еще на подъездной аллее возле дома священнослужителя. Почти святое место, можно сказать.

– Сам виноват, нечего было глупости говорить.

Наступило молчание, потом Фрэнки вдруг остыла, злость ее прошла.

– Что и впрямь смешно, – сказала она, – так это ссориться из-за какой-то чертовой бабы. Я пришла предложить тебе партию в гольф. Ты как?

– Ладно, шеф, – радостно согласился Бобби.

Они пошли рядышком, болтая о том, как подрезать мяч или довести до совершенства «стружащий» удар, которым мяч загоняют на зеленую лужайку вокруг лунки.

Недавняя трагедия совершенно вылетела у Бобби из головы. Но, загнав мяч в одиннадцатую лунку и «поделив» ее с соперницей, он вдруг вскрикнул.

– Что случилось? – встревожилась Фрэнки.

– Ничего. Просто я кое-что вспомнил.

– Что же?

– Ну, эти люди, Кеймены, они приходили и спрашивали, не сказал ли тот парень чего перед смертью, и я ответил, что нет.

– Ну и что?

– А теперь я вспомнил, что сказал.

– Что-то ты сегодня утром не очень сообразителен, право. И что же он сказал? – с любопытством спросила Фрэнки.

– Он сказал: «Почему не Эванс?»

– Странно. И ничего больше?

– Да. Он открыл глаза, сказал это – совершенно неожиданно – и умер, бедняга.

– Ну, – сказала Фрэнки, поразмыслив, – я считаю, что тебе не стоит переживать. Это пустяки.

– Ну разумеется. И все же я жалею, что не упомянул об этом. Понимаешь, я сказал, что он вообще ничего не говорил.

– В принципе, это одно и то же, – сказала Фрэнки. – То есть он не говорил ничего вроде: «Скажите Глэдис, что я всегда любил ее», или: «Завещание лежит в бюро орехового дерева», или каких-нибудь других соответствующих случаю Последних Слов, которые можно встретить в книгах.

– Ты считаешь, не стоит писать им об этом?

– Я бы не стала. Это не суть важно.

– Пожалуй, ты права, – сказал Бобби и с новыми силами занялся игрой.

Но это дело не шло у него из головы. Пустячок, а свербит где-то. Бобби было неуютно. Фрэнки наверняка рассудила все правильно и разумно: все это ерунда. Но совесть продолжала потихоньку грызть его. Ведь он заявил, что усопший ничего не сказал перед смертью, а это была неправда. Может, это банально и глупо, но Бобби испытывал неловкость.

Наконец тем же вечером, поддавшись порыву, он сел и написал мистеру Кеймену:

«Уважаемый мистер Кеймен, я сейчас вспомнил, что ваш свояк действительно сказал кое-что перед смертью. По-моему, точные его слова были: «Почему не Эванс?» Приношу свои извинения за то, что не упомянул об этом утром, но в то время я не придавал значения этим словам, вследствие чего, наверное, они и вылетели у меня из головы. С уважением Роберт Джонс».

Через день он получил ответ.

«Дорогой мистер Джонс, – писал Кеймен. – Ваше письмо от 6-го сего месяца получил. Большое спасибо, что с такой точностью повторили последние слова моего свояка, несмотря на их тривиальный характер. Однако моя жена надеялась, что ее брат, возможно, оставил ей какое-нибудь последнее сообщение. Тем не менее спасибо за вашу совестливость. С уважением Лео Кеймен».

Бобби почувствовал себя оплеванным.

Глава 6

КОНЕЦ ПИКНИКА

На другой день Бобби получил письмо совершенно иного характера: «Все устроено, старина, – писал Бэджер как курица лапой, что нисколько не делало чести той дорогой частной школе, в которой он получил образование. – Вчера за 15 фунтов приобрел пять машин – «Остин», два «Морриса» и пару «Роверов». Сейчас они не на ходу, но, я думаю, мы сумеем их как следует подштопать. Черт побери, машина, в конце концов, она машина и есть. Лишь бы довезла без поломки покупателя до дому, на большее никто и не рассчитывает. Я думал открыть гараж на следующей неделе в понедельник, и я полагаюсь на тебя, так что смотри меня не подведи, ладно? Должен сказать, старая тетушка Кэрри оказалась молодчиной. Я однажды разбил окно ее дряхлому соседу, который грубо обращался с ее кошками, из-за чего она очень переживала. Присылала мне по пятерке на каждое Рождество, а теперь вот это. Мы непременно преуспеем. Это дело – верняк! Я хочу сказать, машина, в конце концов, есть машина. Их можно брать почти задаром. Чуток подкрасить, а дурак, он ведь больше ни на что и не смотрит. Дело пойдет блестяще. Смотри не забудь. В понедельник через неделю. Всегда твой Бэджер».

Бобби сообщил отцу, что в понедельник на следующей неделе едет в Лондон и приступает к работе. Рассказ об этой работе не вызвал у викария ничего похожего на воодушевление. Надо сказать, что в прошлом ему доводилось встречаться с Бэджером Биденом. Он просто прочел Бобби пространное нравоучение о том, что надо избегать опрометчивых обещаний. Поскольку он не был специалистом ни в денежных делах, ни в предпринимательстве, его советы в техническом плане были туманны, но в их смысле нельзя было ошибиться.