Александр Эсаулов - Хозяин Зоны Страница 5

Автобус подъехал к КПП-10, контрольно-пропускному пункту на въезде в десятикилометровую зону. Милиционер в серой робе проверил документы, небрежно махнул рукой, и «пазик» неспешно покатился дальше, изредка подпрыгивая кургузым задом на глубоких выбоинах. Потом была еще одна проверка документов на самой Станции, и, наконец, они оказались внутри. Серега шел по нешироким длинным коридорам, пытаясь представить, как все происходило тогда, двадцать лет назад. Как по этим коридорам метались люди, что они думали, делали и как умирали. Василич подвел Серегу к какой-то стенке, на которой висела металлическая табличка. Две даты, фамилия, имя и отчество.

— Посмотри и запомни.

— Зачем?

— Делай, что тебе велели, студент!

Затем он повел Серегу дальше. Они снова шли по коридорам, облицованным пластиком, спускались по лестницам, проходили другие коридоры и лестницы. Серега подумал: оставь его сейчас одного, он бы никогда отсюда не выбрался, так и бродил бы по этим лабиринтам до конца жизни, подобно призраку в средневековом замке. Наконец они зашли в помещение с множеством различных приборов. В стену были вмонтированы несколько экранов, все они работали, на каждом застыла неподвижная картинка: помещения станции, кучи мусора, обрывки арматуры и проводов, свисающих со стен.

— Василич, привет, — поздоровался кто-то в белой робе.

— Здорово. Наш новый работничек, зовут Сергей. Упросил меня показать, что здесь к чему.

— А-а-а…

— Сюда стекается вся информация с датчиков, работающих в Укрытии. Установка некоторых из них оплачена большой кровью. Есть места, где можно находиться считанные секунды, не больше. Дай несколько картинок, — попросил он оператора.

На мониторе появилось помещение, в углу которого Серега увидел самый настоящий сталагмит огромных размеров, словно это было не помещение атомной станции, а карстовая пещера где-нибудь в Крыму.

— Что это? — не скрывая удивления, спросил он.

— Это застывшая радиоактивная лава. Остатки топлива.

— Лава? — недоверчиво повторил Серега. — Самая настоящая лава? Какие же здесь были температуры?

— Вот такие и были, — тяжело вздохнул Василич.

Посмотрели еще несколько картинок, но ни одна из них не произвела такого впечатления на Серегу, как самая первая, наглядно продемонстрировавшая, какой ад творился тут в том далеком апреле.

Они вышли из помещения и спустились еще на два пролета вниз. Там стояла глухая стена.

— Вот здесь конечный пункт нашей экскурсии. Дальше нельзя.

— Излучение?

— Не только. Там живет Хозяин.

— Кто?

— Хозяин.

— Какой Хозяин?

— Хозяин Зоны. Так его зовут. И не говори громко. Он этого не любит.

— Я не понял, — озадаченно сказал Сергей, — как же он тут живет?

— Идем отсюда. Он не любит пустой болтовни и праздного любопытства.

— Да за кого… — хотел было возмутиться Сергей, но Василич резко оборвал его:

— Заткнись и шагай за мной!

Серега замолк, слегка обидевшись. Неужели нельзя объяснить по-человечески? Зачем сразу грубить?

Повторили весь путь назад. Серега устал шагать по бесконечным коридорам и лестницам. Когда они наконец вышли на свежий воздух, он сделал попытку еще раз выяснить, кто такой Хозяин.

— Кто же этот… — начал он, повернувшись к своему провожатому.

Но Василич опять прервал его:

— Помолчи и потерпи, ладно? А сейчас отправимся на объект, который нас интересует больше всего.

Они побрели по асфальтовой дорожке, перешли по мостику широкий, заполненный водой канал. Василич угрюмо молчал. Серега тоже притих.

— Вот и ХОЯТ-2. — Василич ткнул пальцем в сторону приземистого бетонного здания, огражденного несколькими рядами колючей проволоки. Неожиданно Серега почувствовал беспокойство, даже страх: от здания исходила мощная отрицательная энергия. Он сразу вспомнил, что точно такое же чувство испытал, оказавшись на развалинах ставки Гитлера под Винницей. Такой же мощный бетон и такая же черная энергия, до того неприятная, что по телу начали бегать мурашки.

— ХОЯТ-2? — переспросил он Василича.

— Хранилище отработанного ядерного топлива номер два.

— А-а-а… А что, есть и первое?

— Есть. Оно построено одновременно со Станцией… Но не совсем удачно. А ХОЯТ-2 — новое хранилище. Однако когда его уже почти построили, оказалось, что проектировщики сделали слишком много ошибок, поэтому стройку приостановили и сейчас чешут затылки…

— И что с этим отработанным топливом делают дальше?

— А ничего.

— Как это? Совсем ничего? И сколько вот так его надо хранить?

— Вечно.

Сергей, озадаченный тем, что услышал, замолк. Вечно? Это надо осмыслить. Вечно… Шутка ли? Он умрет, его дети, которых еще нет даже в проекте, вырастут, состарятся и тоже умрут, потом внуки и правнуки пройдут эту же дорогу… И так еще и еще… А отходы все будут храниться? И представлять опасность для всего живого?

— Разве нет другого пути? Куда-нибудь зашвырнуть, на Луну, например? Пусть себе там разлагаются…

— А если во время старта корабль взорвется? Помнишь, как американский «Шатлл» бахнул? Вот теперь, я думаю, будешь отчетливо представлять себе, о чем идет речь. Смотри внимательно и запоминай. Так-то вот.

— Василич, а кто такой Хозяин?

— Потом.

— Когда потом?

Василич не ответил. На том же стареньком «пазике» ехали обратно. День клонился к вечеру. Уже в общежитии Василич, нарезая хлеб к столу, неожиданно для Сереги сказал:

— Многие не верят в Хозяина. Но это их личное дело. Я, например, верю. Ничто в Зоне не делается без его ведома. Вон, десять лет назад из центрального зала Укрытия хотели свистнуть обрезки твелов со свежим топливом, да ни фига не получилось. Хозяин не позволил. А пару лет назад трое облучились. Это при теперешнем контроле-то! Не верили в него — вот и облучились. А со мной несколько раз было такое. Иду по блоку, вдруг словно дунуло в лицо. Первый раз я даже не понял, что это Хозяин меня предупреждает: не лезь, мол, куда не следует. Но все-таки я засомневался и сходил за «дозиком». Товарищ мой с прибором пошел впереди, метров через десять мы с ним напоролись на прострел. Там больше тысячи рентген светило. Побыл бы десять минут на таком сквознячке — и гарантированная лучевая болезнь. В общем, если бы он в лицо мне не дунул, то и не сидел бы я сейчас здесь. И еще один раз, правда, не так круто, но все равно… Точно бы попал… Из Зоны железно бы поперли! И многим он если не жизнь спас, то здоровье. Только не любит Хозяин, чтобы об этом трепались зря. Я вот тебе рассказал и больше повторять не буду. Слушай его, вот что я тебе скажу. Как он с тобой говорить будет, мне неведомо. У Хозяина для каждого свой язык припасен. Кому, как мне, в лицо дунет, кому в ухо шепнет, кому приснится… Будешь с ним дружить и уважение оказывать, он тебе сто раз поможет, а если рассердишь… Мигом заблудишься, как в лесу без компаса! А там… Может, сразу на опушку выйдешь, может, через час, а случится, и не выйдешь вообще… Как в тайге, например. А какой из себя Хозяин — никто не знает, потому что никто его не видел. Возможно, это душа неуспокоенная… Видел же табличку? Одного так и не вынесли, там остался… А может, мутант или пришелец… Кто его знает… Так-то, Серега. Ну давай, садись к столу. Ты у нас теперь настоящим сталкером стал! Обмыть полагается…

Карл Швисс и Николай Яблочко сидели в той самой комнате, где полгода назад немец встречался с президентом «Французского атома» Раулем Безуаном. За эти полгода Швисс успел сделать многое. Одним из наиважнейших дел он считал организацию поддержки своей позиции в Украине. Человека для такой работы он нашел — им был Яблочко, за которым стоял целый атомный институт, причем не какой-нибудь, а академический. Это можно было считать большой удачей.

Во время первой их встречи Швисс долго ходил вокруг да около, не решаясь прямо сделать свое предложение. Он понимал, что в случае, если не будет организована поддержка в Украине, все может здорово осложниться. Не дай бог Яблочко расскажет какой-нибудь газете о его намерениях, и на всех планах можно поставить жирный крест. Одно дело, если проблема вызреет в самой Украине, и другое — если газеты напишут, что Европа хочет избавиться от своего отработанного топлива, отправив его в Украину. Тогда поднимут шум и украинские «зеленые», и свои, родные… Эти уж не упустят возможности обрушиться на ядерную энергетику, да и ему лично не поздоровится.

Швисс отнесся к обработке Яблочко очень ответственно, обхаживал директора долго и терпеливо, словно невесту. Он ненавязчиво предложил организовать его визит в Германию за счет принимающей стороны и позаботился о том, чтобы программа визита была продумана самым тщательным образом. Нашли время на все: и на обсуждение планов совместной работы, и на культурные мероприятия, и на длительный поход по магазинам. В течение всего визита за Яблочко наблюдал психолог, впоследствии давший Швиссу парочку весьма ценных рекомендаций.