Ник Картер - Грабительница больших дорог Страница 5

– Нельзя ли рассказать покороче? – перебил Кеннана сыщик, взглянув на часы.

– С удовольствием! Я, видите ли, не мастер рассказывать и постоянно перескакиваю с одного предмета на другой. Ну-с, итак, мы едем. Проехали половину дороги, как вдруг из темноты – а уже начало смеркаться – вынырнула какая-то женская фигура. Фигура сидела верхом на лошади, по-мужски, на лице ее была черная маска, а платье было скрыто под плащом – моим собственным макинтошем, мистер Картер. К слову сказать, великолепный у меня макинтош! Ну, короче говоря, эта госпожа ограбила нас, по всем правилам искусства, и наконец, держа револьвер наготове, потребовала от меня выдачи ящичка, в котором лежали драгоценности жены и который я только что перед этим взял из Нью-йоркского банка.

– Но ведь вас было двое сильных мужчин против одной женщины! – презрительно проговорил Картер. – Как это вы допустили, чтобы вас дочиста ограбили?

– Вам хорошо говорить, мистер Картер, – обидчиво отозвался толстяк, – а эта девочка, к слову сказать, восхитительный чертенок, великолепно владела револьвером. Когда жена издала крик, то она выстрелила, причем пуля пролетела на расстоянии миллиметра от головы! Затем грабительница велела Самсону поставить автомобиль поперек дороги. Ему оставалось только повиноваться. А когда он исполнил требование, то она двумя меткими выстрелами прострелила задние шины, и наш экипаж не мог двинуться с места ни на один дюйм!

– Каким же образом грабительница оказалась одетой в ваш макинтош? – задал вопрос Ник.

– Да! Это тоже целая история! – произнес Кеннан, почесывая за ухом. – Ну-с, все это оттого, что я начал вам рассказ с середины, да и вы меня еще торопите. Благодаря своей остроумной стрельбе по шинам негодяйка имела полную возможность удрать. Пока мы натягивали новые шины, пока доехали до города, оттуда до станции – времени прошло немало. Последние два поезда, шедшие один на восток, а другой на запад, давным-давно уже были в конечных пунктах. В помещении станции, словно выброшенный на берег кашалот, лежал отравленный хлороформом начальник, а в каморке воняло, словно в десяти аптеках, вместе взятых! Ну-с, вернулись мы к Грегамам... Тут началась новая история! Жены наши, что называется, вцепились друг другу в волосы, и Мари кричала хозяйке, чтобы та вернула ей похищенные вещи. Надо вам сказать, что у Грегамов есть 14-тилетняя дочь, сорвиголова, из-за которой застрелился уже один юноша и которая очень любит всякие экстравагантности. Вот жена и думала, что вся эта история – глупая шутка этой девочки! Миссис Грегам, конечно, вознегодовала – и началась баталия. Я не могу быть в претензии на жену за такое предположение, потому что негодяйка была именно на той лошади, на которой обыкновенно ездила эта девица. Той, конечно, не трудно было доказать свое alibi, и в итоге пришлось извиниться! Ну, вы ведь знаете: можно всяко извиниться! Одним словом, жена это сделала в такой оскорбительной форме, что нам пришлось уехать от Грегамов и мое дело с Биллем не состоялось!

– А вы не знаете, – внутренне смеясь, спросил сыщик, – кто была эта грабительница? Может быть, она похожа вот на эту?

С этими словами Картер вынул из лежавшего на столе альбома фотографию и показал ее толстяку.

От изумления Кеннан выронил сигару и развел руками...

– Ну, уж, признаюсь! – оторопело произнес он. – Это, однако, черт знает, что такое! Ну, да, конечно, это она, как вылитая! Она, она! Скажите, мистер Картер, разве это не прелестный чертенок, и... разве не следует ее повесить за ее наглость?

Глава V

Ник Картер отказывается от расследования дела

– Значит, – усмехнулся Картер, захлопывая альбом, в который небрежно бросил карточку, – это и есть ограбившая вас девушка?

– Безусловно, она! Даю голову на отсечение, что это она! Такие лица не забываются!

– Я нахожу в вашем рассказе маленькое противоречие, мистер Кеннан. Вы мне говорили, что грабительница была в маске и в то же время легко узнаете ее по карточке. Кроме того, вы упоминали о том, что на ней был ваш плащ?

– Да, да! Сейчас! Видите ли, все это оттого, что я начал рассказ с середины. Когда я приехал домой, я нашел в женином будуаре вот эту самую красивую мушку, – ткнул Кеннан по направлению альбома пальцем. – На мой вопрос, кто это, жена ответила, что это горничная миссис Грегам, пришедшая помочь ей одеться. Надо вам сказать, что мы ожидали приезда нашей горничной Фанни, но та запоздала. Вот эта прелестная негодяйка и сказала поджидавшему Фанни кучеру, что он ее-то и должен доставить в замок. Так-то и случилось, что она попала к нам. Ну, а Мари, как я уже сказал, приняла ее за горничную Грегамов. Понятно, что она видела ящичек с драгоценностями. Когда мы с женою вышли, она схватила мой плащ, затем оседлала лошадь и пустилась нагонять нас. Но, должен сказать, что местность она знала превосходно, потому что поехала по тропинке, сокращавшей дорогу почти наполовину. Это, вероятно, не первый ее подвиг мистер Картер? Я говорю так потому, что нахожу ее карточку в вашем альбоме преступников.

– Ошибаетесь, мистер Кеннан! Я, напротив, уверен, что она новичок в этом деле, да и полиции о ней, наверное, ничего не известно. Фотография была снята моим помощником, сидевшим недалеко от нее.

– Вот счастье-то! – обрадовался Кеннан. – Значит, вы знаете ее местопребывание?

– К сожалению – ничего подобного. Знаю только, что меня она крайне интересует, но этот интерес не имеет ничего общего с вашим делом. Это очень опасный экземпляр!

– Вполне с этим согласен, – пробормотал толстяк.

– Так вот, о ней я знаю столько же, сколько и вы! Должен вам сказать, что, по моему мнению, эта барышня с похищенными у вашей жены драгоценностями, наверное, очень далеко от Нью-Йорка. Трудно также изловить и ее сообщников, если таковые были.

– Нет, нет! – замахал руками Кеннан. – Ручаюсь вам головой, что все было выполнено ею одной. Но, как бы то ни было, вы, вероятно, скоро получите возможность схватить негодяйку. Вы ведь, конечно, беретесь за мое дело?

– Очень жаль, мистер Кеннан, – произнес он, – но я категорически отказываюсь от этого дела. Оно, по моему мнению, настолько запутано, что я не хочу и пытаться раскрыть его!

На лице Кеннана ясно проступило разочарование...

– Но, послушайте, дорогой мистер Картер, – заговорил он, тоже вставая и закладывая руки в карманы, – как же это так? Неужели вы отказываете мне? Я должен вам сказать, что за деньгами я не постою! Наконец, ведь и мистер Малорей почти ручался мне в том, что вы...

– Еще раз: очень сожалею, что обманул ожидания ваши и Малорея, – перебил его сыщик, – но взяться за это дело не могу – оно слишком трудно!

– Но ведь вы знаете негодяйку! У вас есть даже ее фотография!

– Если желаете, я могу подарить вам ее, – сухо произнес сыщик.

Он подошел к столу, вынул оттуда карточку и протянул ее мистеру Кеннану.

– Но я готов заплатить вам десять тысяч долларов! Такие гонорары вы получаете ведь не каждый день.

– Я не возьмусь за дело и за миллион! – резко дал ответ Картер.

– Черт знает, что такое! – вспылил Кеннан. – Человек заставляет меня надрывать легкие длиннейшим рассказом, выспрашивает, допытывается, а как только доходит до дела – отказывается! Это безобразие!

– Я вас очень попрошу быть повежливее, – спокойно произнес Ник Картер. – Я вашего дела не беру и принудить меня взяться за расследование не может никто!

Сыщик нажал кнопку электрического звонка и сказал вошедшему лакею:

– Иосиф, этот господин хочет уйти. Проводите его до двери.

Кеннан с удовольствием излил бы свое недовольство в грубых, вульгарных выражениях, но один взгляд на спокойное, но серьезное лицо Картера показал ему, что такой образ действий не остался бы безнаказанным. Поэтому он ограничился тем, что вышел из комнаты, даже не поклонившись хозяину.

На другой день после неудачного визита мистера Кеннана к знаменитому нью-йоркскому сыщику в газете "New-York-Herald" появилась следующая, коротенькая по обычаю американцев, заметка:

"Картер. Вчера скончался внезапно, от разрыва сердца, Николай Картер, пятидесяти лет от роду. Перевозка тела покойного в фамильный склеп, в Ричмонд, имеет быть во вторник, в 12 ч. дня. Согласно воле покойного, просят не присылать венков".

Глава VI

Новые лица

Через философию всех времен и народов красной нитью проходит учение о том, что человек существо далеко не свободное, что еще до рождения ему предопределена судьба, которой он не может ни избегнуть, ни изменить. Все то, что мы принимаем обыкновенно за "случайности", есть по этому учению не что иное, как события, заранее предназначенные нам судьбой. Яснее всего учение о предопределении выражается в исламе, где очень глубоко разработана философская тема о фатализме, т. е. о бесцельности борьбы с судьбой.

Вероятно, подобные мысли мелькали в голове Ника Картера после ухода от него тщеславного толстяка Кеннана. Сыщик не счел нужным говорить своему посетителю о том, что лицо, ограбившее его и его жену, стоит в тесной связи с целым рядом событий, уже давно занимавших все его мысли.