Джон Карр - Загадка Красной вдовы Страница 5

– Кстати, – рассеянно вставил сэр Джордж, – а кто такой Бендер?

– А? Бендер? Ты его видел. Маленький смуглолицый человечек, вечно желающий всех примирить. С манерами больничной сиделки. Хорошо ладит с женщинами – как чертовы доктора. – Мантлинг басовито захихикал. – Ты же его видел, верно?

– Да, но я имел в виду другое. Я хотел узнать: что тебе о нем известно?

Мантлинг остановился. Повертел головой во все стороны.

– Что мне о нем известно? Немного. Он очередной протеже Изабеллы; художник или что-то в этом роде. Приехал откуда-то из провинции. А что?

– О, ничего. Я просто из любопытства. Продолжай, пожалуйста, знакомить нас с программой на вечер.

– Хорошо. Два посторонних человека были приглашены для того, чтобы подтвердить, что эксперимент прошел честно и чисто. Я велел Шортеру выйти на улицу ровно в восемь часов, остановить первого встречного – единственным условием было, чтобы он прилично выглядел, – и пригласить его на ужин. – Мантлинг кивнул. – Первым встречным оказались вы. Второго человека я выбрал специально – черт его побери, он уже должен быть здесь. Я назову вам его инициалы, и вы сразу поймете, о ком речь. Когда-нибудь слыхали о Г. М.?

Джордж изумленно вскинул брови:

– Ты имеешь в виду сэра Генри Мерривейла? Из военного министерства?

– Да. Большой медведь. Большой зануда. Лучший игрок в покер из всех, кого я когда-либо видел, – сказал Мантлинг. В его голосе звучало искреннее одобрение. – Я его знаю по «Диоген-клубу». Он скоро придет. И если в нашем деле что-то нечисто, он живо это вычислит.

Терлейн слышал о сэре Генри Мерривейле от двух людей. Во-первых, его упоминал друг Терлейна Джон Гонт – и упоминал почти с восхищением. Вторым человеком был бывший студент Терлейна, которого звали Беннет. Он также весьма лестно отзывался о Г. М.

Мантлинг мрачно продолжил:

– Когда он появится, мы вчетвером пойдем в комнату, о которой шла речь. Мы отопрем дверь, вынем шурупы и произведем первый осмотр комнаты. Она, наверно, будет в жутком состоянии – еще бы, ведь туда столько лет никто не заходил, но это все равно… Затем мы поужинаем; я уже упоминал, что наша комната находится в дальнем конце коридора, ведущего из столовой. После ужина мы будем тянуть карты, чтобы определить, кому из нас предстоит в одиночку провести там два часа. Трое играть не будут – двое приглашенных (вы, господин Терлейн, и Г. М.) и Изабелла.

Сэр Джордж медленно подошел к кожаному креслу и так же медленно сел в него.

– Насчет… вытягивания карт. Это ты сам придумал? – спросил он.

Мантлинг бросил на него косой быстрый взгляд, выдавший моментально возникшую и так же быстро исчезнувшую неприязнь.

– Что, хороша затея? Но не моя, и мне стыдно, что не моя. Я хотел сам остаться в комнате. Но Боба Карстерса вдруг осенило – чертовски удачно, надо сказать. «Слушай, старик, а почему бы не превратить это все в азартную игру? Так всем будет интереснее. Конечно, не стоит подвергать риску Джудит», – добавил он. Джудит – это моя младшая сестра.

– А почему не разрешить Джудит принять участие в эксперименте? Ей, в конце концов, уже двадцать один.

Мантлинг повернулся, в два шага оказался рядом с креслом, в котором сидел Джордж, и буквально навис над ним.

– С чего вдруг такая дотошность? – почти прорычал он. – Почему, почему, почему! От тебя только «почему» и слышно! Джудит не будет участвовать потому, что я так сказал, и потому, что так будет лучше. Она сейчас где-то в городе, ужинает с Арнольдом и вернется, когда все уже будет кончено… – Он осекся, вдруг поняв весь зловещий смысл последних слов, и обеими руками взялся за борта пиджака. – Как бы то ни было, один из нас идет туда. Выигрывают старшие карты. Остальные остаются в столовой. Каждые пятнадцать минут мы будем звать его, чтобы, услышав ответ, убедиться, что все в порядке. Надеюсь, на этом мы покончили с твоими паршивыми «почему»?

– Да, – ответил Джордж. – Но может статься, без вопросов будет не обойтись. Например, нелишне было бы узнать, почему кто-то рассыпал игральные карты.

– Чепуха! Кто-то просто смахнул их со шкафа.

– Предварительно вынув их из коробки. Нет, старик, так не пойдет. Кто-то хотел подтасовать карты. Некто определенно хотел, чтобы кто-то другой вытянул самую старшую карту.

Мантлинг задышал чаще и тяжелее.

– Ты думаешь, существует реальная опасность?

– Я предпочитаю готовиться к худшему. Но не беспокойся, – сказал сэр Джордж, раздраженно махнув рукой, – на попятный я идти не собираюсь. Кстати, а у комнаты есть название?

– Название?

– В больших домах, – пустился в объяснения сэр Джордж, – комнаты обычно имеют названия, помогающие отличать их друг от друга. По традиционному названию обычно можно определить, какие события были связаны с комнатой, и, если повезет, найти некий ключ, могущий объяснить, что с ней не так. Теперь понятно?

– Она называется «вдовьей комнатой», раз уж вам так интересно. Я не понимаю, чем название может помочь делу, если только это не намек на ее смертоносность.

Вдруг послышался чей-то тихий голос:

– Почему бы не сказать правду, Алан? Ты знаешь ответ не хуже меня.

В доме повсюду были настелены толстые ковры, и кто угодно мог неслышно подойти сзади. По-видимому, Мантлинг давно привык к этому – он даже не вздрогнул, только захлопал красными веками. Терлейн же подскочил от неожиданности.

В проеме двери, ведущей в холл, стояла высокая узкоплечая женщина. Как и всякий, кто видел ее впервые, Терлейн не смог определить, сколько ей лет. На вид ей было лет пятьдесят, но могло быть и шестьдесят, и сорок. Ее вытянутое лицо было худощавым, но не худым; как и у Мантлинга, у нее был длинный нос, подчеркивающий ироничность тонких губ. Коротко стриженные волосы плотно прилегали к голове и отсвечивали чистым серебром. Терлейн подумал, что она могла бы быть красивой – или, по крайней мере, эффектной, – если бы не одна мелочь: у нее были глаза бледно-голубого цвета, такие светлые, что радужка, казалось, сливается с белком; их неприятно-пристальный взгляд крайне нервировал – он был похож на взгляд слепца. У нее был мелодичный голос. Пожалуй, даже слишком мелодичный, как у диктора на радио.

– Раз уж мы пригласили в наш дом гостей, – продолжила она и с неожиданным дружелюбием взглянула на Терлейна, – нам следует быть с ними по меньшей мере честными.

Она протянула руку для приветствия, и Терлейн пожал ее.

– Вы, по-видимому, доктор Терлейн. Шортер сообщил мне ваше имя. Я Изабелла Бриксгем; покойный лорд Мантлинг был моим братом. Я рада видеть вас в моем… в нашем доме. Добрый вечер, сэр Джордж.

– Гостеприимная хозяйка, – сказал Мантлинг и коротко усмехнулся. Его необъятная грудь вздымалась и опадала. – Ну, Изабелла? Что вам нужно?

Она проигнорировала его вопрос и повернулась к человеку, стоявшему в дверях позади нее:

– Разрешите представить – мистер Бендер, мой хороший друг.

Позже (хотя, возможно, это была всего лишь задняя мысль, которая ничего не стоила) Терлейн утверждал, что, именно увидев Бендера, он впервые почувствовал дыхание грядущего ужаса и уверился в том, что не за горами какие-то страшные события. Он не мог объяснить почему. В Бендере определенно не было ничего, что могло навести на такие мысли. Он обладал довольно бесцветной наружностью, скорее располагающей, чем наоборот. Это был маленький опрятный человечек с редеющими темными волосами и невозмутимым лицом, за которым не то чтобы угадывался острый ум – скорее, с помощью него он пытался этот ум скрыть. Он нервничал, хотя, возможно, нервозность не была вызвана какими-то внешними причинами и зависела только от его настроения. Однако Бендер явно был не в своей тарелке, судя по вымученной улыбке, приметному дрожанию руки и тому, как он время от времени подпирал языком щеку. Может быть, первое впечатление Терлейна о вошедшем оказалось несколько искаженным, так как прежде всего он обратил внимание на выпуклость на пиджаке Бендера в районе внутреннего нагрудного кармана. Оружие? Терлейн сразу отбросил мысль ввиду ее абсурдности. Да и выпуклость была не так уж велика. Фляжка? Решил напиться для храбрости? Нет. Фляжка бы не влезла. А вообще, какая разница?

– Я уже знаком с мистером Бендером, – сказал сэр Джордж. Он внимательно смотрел на гостя. – У вас усталый вид. Тяжелый день?

Бендер взглянул на сэра Джорджа и тут же опустил глаза долу.

– Кажется, так, – рассеянно и невпопад ответил он. У него был невыразительный, но приятный голос. Он натянуто улыбнулся. – Иногда приходится много работать. Но я не против. Мисс Бриксгем знает, как подогреть творческое рвение.

Тон сэра Джорджа оставался дружелюбным, но выражение лица изменилось, как будто он старался скрыть усмешку. Он сказал:

– Я не сомневаюсь в этом. Но все же человеку нужно хоть иногда отдыхать. Надеюсь, вы скоро покажете свою работу?

– Очень скоро, если все пойдет гладко. Но давайте не будем сейчас об этом говорить.