Сирил Хейр - Жилец. Смерть играет Страница 55

— Да, — подал голос Вентри. — Сейчас важно лишь то, что нам недостает кларнетиста.

— В этом-то и проблема. — Диксон взглянул на часы. — Боже мой, уже почти полпятого. Как мы найдем его к восьми?!

Петигрю подумал, что, пожалуй, трудно найти во всей Англии кого-либо, кто меньше чем он сам способен ответить на эту мольбу. Тем не менее, сделав усилие, он неожиданно кое-что вспомнил, таким образом оказавшись способным внести предложение.

— Вентри, а разве у вас нет знакомого, который играет на кларнете?сказал он. — Помню, на первом заседании комитета…

Вентри обрадованно завопил:

— Да, конечно! Как глупо, что я об этом забыл. Нам нужен молодой Кларксон. Теперь мне придется его упрашивать. Он начнет чертовски важничать, поскольку мы идем к нему с поклоном в самый последний момент.

— К черту молодого Кларксона! — с неожиданной яростью воскликнул Диксон. — Вы не хуже меня знаете, что он совершенно безнадежен, и мысль о том, чтобы пригласить его играть в самый последний момент, когда он даже не видел партитуры, просто смешна! Он один испортит весь концерт. Если у вас нет в запасе ничего получше, Вентри, идите домой и предоставьте дело нам.

Вентри побагровел. Казалось, он вот-вот взорвется. Однако, помолчав, он, видимо, передумал, и, когда заговорил, его тон был спокойным и даже безразличным.

— Отлично, — сказал он. — Если вы так считаете, я ухожу. Все равно я не очень переживаю за Кларксона. До вечера.

Диксон со вздохом облегчения обернулся к Петигрю:

— Ну а теперь займемся делом. Правда, не знаю, как нам удастся найти музыканта в Лондоне в это время дня. Мне пришлось побегать несколько недель, чтобы найти даже одного кларнетиста, — вот почему, когда подвернулся этот несчастный поляк, я так за него уцепился. Но здесь у меня записано несколько имен с номерами телефонов, так что посмотрим, что у нас получится.

Следующие полчаса были исполнены, по крайней мере для Петигрю, растущего уныния и крушения надежд. Телефонная связь в Маркгемптоне была автоматизированной и похвально обслуживала местные звонки. Однако междугородняя связь устанавливалась невыносимо медленно, к тому же лондонская линия почти постоянно оказывалась занятой. С изматывающими душу задержками они набирали один за другим номера, найденные Диксоном в его записной книжке, но безрезультатно. Два или три номера не отвечали. Затем ответил какой-то глухой старик, после долгих расспросов и повторений сообщивший, что этот номер принадлежит пансиону в Блумсбери, где о музыке и слыхом не слыхивали. Следующая линия оказалась испорченной. Так все и шло. Наконец Диксон признал свое поражение:

— Сдаюсь. Или мой список уже старый, или все кларнетисты Лондона находятся в отъезде.

— Похоже, что в конце концов мы снова вернемся к Кларксону, — заметил Петигрю.

— Черта с два! — рявкнул Диксон, обретший утраченную было энергию при одном упоминании этого имени. — Еще не все пропало… Я только что вспомнил про одного человека в Уитси, который блестяще выступит, если только мы его застанем.

— Отсюда до Уитси довольно далеко, — засомневался Петигрю. — Мне приходилось довольно часто ездить туда по делам. Если даже мы его застанем, вы уверены, что он успеет добраться сюда до начала концерта?

— Думаю, успеет. Мы можем выслать машину, чтобы встретить его на станции в Истбери. Это же по основной магистрали, верно? — Диксон стал рыться в своей распухшей записной книжке. — Послушайте, вы не могли бы оказать мне услугу? Соединитесь с этим человеком по телефону, пока я просмотрю железнодорожное расписание. Вот его номер — Уитси 04–97. Зовут Дженкинсон. Время летит, а…

Дверь за ним захлопнулась. Оставшись один в кабинете, Петигрю с кислой миной уставился на стоящий перед ним аппарат. Он чувствовал, что неосмотрительно влез в дело, в котором ничего не понимает и которым никогда не интересовался, а просто по своей доброте поддался роковому порыву. Чего ради он вообще связался с этим идиотским обществом оркестрантов?! Почему согласился прийти на репетицию вместо того, чтобы спокойно сидеть дома и листать «Введение к Пюфендорфу»? Он испытывал настоящую аллергию к кларнетистам, и ему было абсолютно все равно, будет ли Концерт Мендельсона для скрипки с оркестром исполняться с одним кларнетом, с двумя или несколькими. Больше того, он был уверен, что среди слушателей этого вообще никто не заметит. Однако, поскольку в этом странном мире этот факт имел какое-то значение, он вынужден попытаться сделать то, чего от него ожидают. Петигрю решительно снял трубку и набрал номер междугородней связи.

По сегодняшнему опыту у него были все основания полагать, что соединение будет достаточно долгим, чтобы успел вернуться Диксон и сам занялся этой нудной работой, но он был разочарован. На этот раз телефонная служба решила сработать с необычной для нее скоростью, и меньше чем через минуту в трубке раздался тонкий ясный голос:

— Уитси 04–97.

— Можно поговорить с мистером Дженкинсоном?

— Говорит Дженкинсон. Кто вы?

— Меня зовут Петигрю, но вы меня не знаете.

— Нет, не знаю. — Голос был совершенно в этом уверен. — Я вас не знаю.

— Дело в том, что я звоню из Маркгемптона по просьбе мистера Диксона. Думаю, его вы, конечно, знаете.

— Я совершенно уверен, что не знаю никого по фамилии Диксон. Как его имя?

— Роберт.

— Тогда я точно его не знаю.

Петигрю чувствовал, что сейчас начнет хихикать.

— Кажется, разговор у нас не очень получается, верно?

— Да, не очень. Может, вы случайно набрали не тот номер?

— Не думаю. Вы ведь Дженкинсон, так?

— Я уже сказал это.

— Вы играете на этом… как бишь его?

— На чем?

— Простите, на кларнете.

— Да. И на многих других инструментах, но не на том, о котором вы спросили с самого начала.

— Не обращайте внимания. Дело в том, что нам позарез нужен кларнет.

— У меня сейчас нет ни одного лишнего, а если бы и был, я бы его не продал.

— Боюсь, я неправильно выразился. Я хотел сказать, что нам нужен человек, который играет на кларнете.

— Понятно. А кому это «нам»?

— Простите великодушно, я должен был сразу же об этом сказать. Маркширскому оркестру.

— Ну, о нем-то, — в голосе появилось явное удовлетворение, — я слышал. У вас дирижером Клейтон Эванс, не так ли?

— Именно так! — радостно воскликнул Петигрю, как изнемогший пловец, ноги которого наконец-то ощутили под собой твердую почву. — Да, да, Клейтон Эванс.

— Почему же вы сразу не сказали? Конечно, я буду рад играть у Эванса в любое время, когда он меня позовет. Только дайте знать Поттеру и Фулбрайту.

— Поттеру и… кому? — Петигрю почувствовал легкую тошноту, поняв, что снова оказался над бездной.

— Поттеру и Фулбрайту, — повторил голос таким тоном, каким взрослые обращаются к исключительно несообразительному ребенку. — Это мои агенты. Агенты! Вы наверняка слышали о Поттере и Фулбрайте.

— Нет, я не знаю Поттера и Фулбрайта.- («Кажется, я начинаю что-то смыслить в этой игре, — подумал Петигрю. — Сейчас счет, должно быть, тридцать — ноль, не в мою пользу, разумеется»).

Голос продолжал:

— Их имена имеются в справочнике. Позвоните им в любое время, когда я вам понадоблюсь, и я приеду, если буду свободен. Это понятно?

— Нет! — вскричал Петигрю, и как раз вовремя, помешав Дженкинсону повесить трубку. Краем глаза он увидел, что, торжествующе помахивая железнодорожным расписанием, входит Диксон. — Одну минуточку! — Он сунул трубку Диксону. — Ради бога, сами поговорите. Это выше моих сил.

Петигрю облегченно передал ведение дела специалисту, чувствуя себя младшим клерком, освобожденным наконец от непосильных обязанностей старшего партнера.

— Говорит Диксон.

Со злорадным наслаждением Петигрю услышал слабо доносящийся до него голос Дженкинсона, снова принявшегося за разъяснения:

— Нет, конечно, вы меня не знаете. Я узнал ваше имя от Поттера и Фулбрайта.

— Тот, другой, мужчина, который со мной разговаривал… Питер или что-то в этом роде… никогда не слышал о Поттере и Фулбрайте, — ворчал голос.

— Ах, этот! — небрежно обронил Диксон. Младший клерк почувствовал, что его еще понизили. — Не обращайте на него внимания. Я обращаюсь к вам от имени Клейтона Эванса из Маркгемптона. Он попал в затруднительную ситуацию. Первый кларнет покинул оркестр, и ему срочно, сегодня же вечером, необходим кларнетист. Не могли бы вы сразу же выехать? Программа обычная — Концерт Мендельсона для скрипки с оркестром, кусочек Генделя, Моцарт — ничего сложного… Что? Да, да, конечно, профсоюзный гонорар и возмещение всех расходов. Можете? Отлично! Тогда слушайте. Из Уитси поезд отправляется в шесть тридцать пять. Он прибывает на станцию Истбери в семь двадцать девять. Оттуда до Маркгемптона не больше двадцати минут езды. Там вас встретит машина. Так что времени у вас достаточно. Превосходно!.. Тысяча благодарностей! До свидания.