Эллери Квин - Санаторий смерти Страница 55

— И он все это время шантажировал вас, Морган? — спросил инспектор.

— Да, сэр. Два года подряд. Этот человек был просто ненасытен, — вот что я вам скажу! Я по сей день не могу этого понять. За свою адвокатскую деятельность он должен был получать огромные гонорары, и тем не менее, кажется, всегда был на мели. Всегда нуждался в деньгах. И деньги ему нужны были немалые! Я никогда не платил ему за один раз меньше десяти тысяч долларов.

Квин-старший и Эллери переглянулись.

Квин сказал:

— Ну, Морган, вы рассказали нам хорошенькую историю. Чем больше я слышу о Фильде, тем меньше у меня желания сажать в кутузку парня, который отправил его на тот свет. И тем не менее — судя по тому, что вы нам поведали, ваши вчерашние показания явно ложны. Ведь вы сказали, что уже два года не видели Фильда. Когда вы видели его в последний раз?

Морган с трудом принялся вспоминать.

— О, примерно два месяца назад, — сказал он.

Инспектор поерзал в кресле.

— Понимаю… жаль, что вы не рассказали все вчера вечером. Само собой разумеется, вы можете рассчитывать на то, что полиция не будет разглашать вашу историю. Все, что вы сообщили, было очень важно. Кстати, вам ничего не говорит имя Анжела Рассо?

Морган мгновение подумал.

— Нет, инспектор, она мне незнакома.

— А господина по имени Пастор Джонни вы не знаете?

— О нем, кажется, я могу что-то сказать. Я уверен, что во время нашей совместной деятельности Фильд использовал этого мелкого мошенника в каких-то грязных делах. Несколько раз я заставал его у нас в конторе уже после окончания рабочего дня, а когда требовал объяснений у Фильда, тот только ухмылялся и говорил: «О, это всего лишь Пастор Джонни, мой друг!» Вполне достаточно, чтобы я составил об этом человеке определенное представление. Что же касается отношений между ними, тут я ничего не могу вам сообщить, потому что не в курсе.

— Спасибо, Морган, — сказал инспектор. — Рад, что вы мне все рассказали. И еще один, последний вопрос. Слышали ли вы когда-нибудь имя Чарльз Майклз?

— Разумеется. — Морган мрачно усмехнулся. — Майклз был так называемый слуга Фильда. Вел он себя скорее как телохранитель, а по сути был плут и подлец, если я хотя бы немного разбираюсь в людях. То и дело приходил к нам в контору. Больше ничего о нем сказать не могу, инспектор.

— Он вас, разумеется, знает? — спросил Квин.

— Думаю, что да, — неуверенно ответил Морган. — Я никогда с ним не говорил, но он, конечно, видел меня, когда приходил в контору.

— Ладно, Морган, — сказал Квин, вставая. — Беседа была очень ценной и содержательной. Не думаю, чтобы у меня еще оставались к вам вопросы. Во всяком случае, сейчас их нет. Возвращайтесь к своим делам, Морган, и оставайтесь в городе — можете еще нам понадобиться. Не забывайте об этом. Хорошо?

— Да уж не забуду, — глухо ответил Морган. — А… эта история о моем сыне, которую я рассказал… Она останется между нами?

— Тут вы можете быть спокойны, Морган, — заверил его Квин. И вскоре они с Эллери уже были на улице.

— Значит, речь идет о шантаже, папа, — пробормотал Эллери. — У меня в этой связи появилась идея…

— Ну, сын мой, а уж у меня-то сколько их появилось! — хихикнул Квин. Они замолчали и, телепатически обмениваясь своими идеями, быстро зашагали к управлению полиции.

Глава двенадцатая, в которой инспектор и Эллери нарушают покой высшего общества

В среду утром Джуна сервировал стол, за которым сидел молчаливый инспектор и настроенный поболтать Эллери. Он как раз наливал им кофе, когда зазвонил телефон. Оба Квина разом вскочили.

— Стой, куда! — закричал инспектор. — Это мне!

— Позвольте, позвольте, господин хороший! Что же это делается, а? Скромному книголюбу уже не дают воспользоваться собственным телефоном! Я уверен, это звонят из книжной лавки по поводу редкого издания Фальконе.

— Хватит, Эллери! Опять ты начинаешь…

Пока отец и сын спорили, у трубки уже оказался Джуна.

— Инспектора? Какого такого инспектора? Инспектор… — Джуна, ухмыляясь, зажал трубку ладонью, — это вас.

Эллери снова уселся за стол, а Квин с торжествующим видом схватил телефон.

— Слушаю вас!

— Говорит Стоутс из конторы Фильда, — отчеканил молодой голос, — с вами желает побеседовать мистер Кронин.

Инспектор замер в ожидании, наморщив лоб. Эллери навострил уши. И даже Джуна, на физиономии которого отразилось лукавое любопытство, замер в углу, как будто тоже ожидал крайне важного для себя известия. В этот миг он напоминал уморительную обезьянку — и выражением лица, и позой.

Наконец, из трубки послышался высокий мужской голос.

— Говорит Тим Кронин, инспектор. Как у вас дела? Я не видел вас уже целую вечность.

— Дела? Дела — как обычно. Стареем только, а в остальном не меняемся, Тим, — ответил Квин. — Что там у вас? Нашли что-нибудь?

— В том-то и главная закавыка, инспектор, — воскликнул Кронин. — Как вам известно, я уже несколько лет охочусь за этой птицей Фильдом. Сколько я себя помню, его зловещий призрак всегда действовал мне на нервы. Это мое личное привидение. Прокурор мне сказал, что уже поведал вам всю историю наших с ним отношений, так что мне остается добавить только некоторые детали. За все эти годы постоянного наблюдения, выжидания и подстерегания мне ни разу не удалось найти ни одной улики против этого негодяя, достаточной, чтобы он предстал перед судом. А он был негодяем, инспектор. Голову готов прозакладывать, что был… Ну, дела прошлые. Насколько я знал Фильда, от него и нельзя было ждать иного. И все же в глубине души я питал надежду: когда-нибудь он даст промашку, и тогда мне удастся его ущучить, особенно если ко мне в руки попадет документация по его адвокатским делам. Но — увы. Должен признаться, инспектор, что пока тут нет ни одной серьезной зацепки.

На лице у Квина отразилось легкое разочарование. Эллери, заметив это, вздохнул, встал и принялся расхаживать по комнате из угла в угол.

— Ну что ж, Тим, здесь ничего не попишешь, — сказал Квин, изо всех сил стараясь изобразить бодрость. — Ничего, не расстраивайтесь. Не у вас, так у нас что-нибудь против него да отыщется.

— Инспектор, — пылко заговорил Кронин, — у вас будет с ним хлопот! Фильд — действительно тертый калач. И вот что мне сдается: тот, кому удалось его перехитрить, еще более хитер. Я вам не завидую. Впрочем, мы просмотрели пока только половину всех его дел. Может, что-то и проглядели. Нет, тут можно, конечно, понять, что многие из них — довольно сомнительны, но вся проблема в том, что действительно веских доказательств их противозаконности найти невозможно. Что ж, будем искать дальше. Может, найдем.

— Хорошо, Тим. Продолжайте в том же духе. И сразу же дайте мне знать, если что-нибудь обнаружится. Луин там?

— Вы имеете в виду заведующего конторой? — Кронин понизил голос. — Где-то здесь, поблизости. А что?

— За ним нужен глаз да глаз, — сказал инспектор. — У меня есть подозрение, что он далеко не так глуп, как пытается казаться. Не подпускайте его без надзора к тем документам, которые есть в конторе. Я вполне могу себе представить, что он замешан в каком-нибудь левом дельце Фильда.

— Хорошо, инспектор. Перезвоню вам позднее.

В трубке щелкнуло — Кронин дал отбой.

Ровно в половине одиннадцатого Квин и Эллери открыли высокую калитку имения Айвз-Поупов на Ривер-сайд-Драйв. Эллери не удержался от замечания, что около домов такого стиля просто безнравственно появляться одетым иначе, кроме как в визитку с фалдами и в полосатые брюки. Он также заметил, что будет крайне несчастен, если они появятся в этом благословенном месте только один раз — сегодня.

И в самом деле — весь вид усадьбы Айвз-Поупов вызывал почтительное благоговение у человека, не искушенного, подобно Квинам, в архитектуре. Это был огромный, просторный старинный дом, расположенный в парке, вдали от шумных улиц.

— Должно быть, такой домина стоит кучу денег, — проворчал инспектор, окидывая взглядом обширные газоны справа от здания. Большой сад с беседками, аллеями для прогулок, тенистыми полянками — здесь казалось, что ты далеко-далеко от города, хотя его шум раздавался где-то за высокой чугунной решеткой, окружавшей владения семьи Айвз-Поуп. Семья эта была сказочно богата — помимо этой усадьбы, подобные которой, возможно, и существовали где-то, она имела родословную, уходящую далеко к смутным временам колонизации Америки.

Дверь Квинам открыл чопорный дворецкий с бакенбардами. У него была такая прямая спина, словно он проглотил ломик. Нос дворецкого был вздернут к самому что ни на есть потолку. Эллери непринужденно миновал это чудо в ливрее, подивившись на него мимоходом, зато инспектор Квин принялся лихорадочно искать по карманам свою визитную карточку. Это потребовало известного времени, на протяжении которого дворецкий стоял, словно каменное изваяние. Уже покраснев до корней волос, инспектор нашел, наконец, помятую визитку и положил ее на услужливо подставленный серебряный поднос. Дворецкий, провожаемый взглядом инспектора, степенно удалился куда-то в свое царство.