Он приходит по пятницам - Слободской Николай Страница 58

Так что, я думаю, слушая холмсовский монолог, Миша был настроен гораздо менее скептически по отношению к ясновидению и прочим подобным явлениям, которые позднее получили уклончивое и политкорректное название паранормальных. Во всяком случае спорить он с товарищем не стал, и они сошлись на том, что предположение о наличии у ниикиэмсовской старухи-вахтерши способности к предвидению будущего, выражающейся в появлении у нее ярких, реалистических картинок того, что еще только должно произойти, никак не может помешать проводимому ими расследованию. Правда, помочь оно тоже вряд ли поможет, – уныло завершил Костя их вялую дискуссию по этой проблеме.

Уфф! – в этом месте я могу облегченно вздохнуть и разогнуть усталую спину, натруженную долгим сидением за машинкой. Свое обещание я выполнил и – как сумел – донес до читателя содержание длинного разговора, в котором наши герои прикидывали различные варианты и версии. В них они не только пытались непротиворечиво втиснуть известные им факты – фактов-то было раз, два и обчелся! – но и так их дополнить своими предположениями, чтобы получавшиеся версии выглядели более или менее правдоподобно.

Покончив с этим, я с чистым сердцем возвращаюсь к тому понедельнику, когда Миша, сидя в лаборатории, корпел над своими журналами и в то же время дожидался момента условленной еще в субботу встречи с Костей. В назначенный час он спустился на первый этаж, – в коридорах было пусто: как и предполагалось, большинство ниикиэмсовцев уже разбежалось по домам – так что Миша подошел к двери склада никем не замеченный. Сквозь щелку чуть приоткрытой двери пробивался электрический свет – значит Костя уже здесь. Распахнув двери, наш Ватсон шагнул через порог и поздоровался. В комнате был не только Костя, но и уже знакомый нам Олег.

– Здравствуйте, сыщики! – бодро приветствовал их Миша. – Уже за работой? Ну и как успехи? Накопали чего-нибудь?

Он считал, что теперь они могут считать себя знакомыми, и легкий оттенок фамильярности в общении не повредит – излишне официозный тон был бы, как ему казалось, неестественным, и как раз он мог бы возбудить у Олега нежелательные подозрения.

– Трудимся. Рано еще об успехах рапортовать. – ответствовал ему Костя и так же непринужденно поздоровался (похоже, он был согласен на выбранную приятелем манеру общения – на равных, открыто, но без признаков какой-либо близости). Олег тоже невнятно промычал что-то приветственное. Он, по-видимому, посчитал Мишу равным по рангу своему непосредственному начальнику и к обоим обращался с оттенком почтительности, стараясь держаться на заднем плане и не брать на себя инициативу.

– Что будем искать? – бодрым голосом осведомился Миша, продолжая держаться принятого тона.

– Поглядим. Осмотримся. И… главное, нам надо забрать на анализ все пищевые продукты из этой комнаты. Раз есть подозрения – надо проверить для порядка. Давай, Олег, доставай бланки – не будем тянуть с этим.

Молчаливый стажер безропотно выудил из принесенного портфельчика несколько бумажек и уселся за стол, на который Костя шустро выставил немногочисленные «пищевые продукты», обнаруженные им на висевшей слева от стола полочке. Не забыл он заглянуть и в холодильник, откуда извлек сверток в полиэтиленовом пакете и почти израсходованную пачку масла.

– Так. Пиши: следственная группа в составе… и так далее …произвела выемку… короче, сам соображай. Если что непонятно, спросишь.

– Адрес полностью указывать?

– А как же! Номер комнаты знаешь? …Тринадцатая, между прочим, комнатка-то.

Олег усердно корябал всё это в своем «Акте выемки…» (или как он там назывался), поминутно встряхивая свою не желавшую исправно подавать чернила авторучку, а Костя несколько выждав, стал диктовать ему перечень изымаемых материалов.

– Первое: сахар-песок в фаянсовой сахарнице – одна штука. Ты поубористей пиши, чтобы… раз, два, три… семь позиций вошло. …второе: сахар пиленый в начатой фабричной упаковке…

Далее следовали:

3. Кофе молотый (начатая пачка) – 1 кор.

4. Кофе растворимый (начатая банка) – 1 шт.

Эта позиция была удостоена особого внимания и сопровождалась Костиным комментарием: Надо же как ваши кладовщики живут. Дело в том, что в то время растворимый кофе был еще малодоступной новинкой, и Мише, например, только один раз удалось его попробовать в гостях у зажиточных родительских знакомых. Нина, по-видимому, тоже высоко ценила этот редкий и дефицитный продукт – банка стояла на полке на заднем плане и была скрыта за стоявшей перед ней посудой.

5. Соль (белый кристаллический порошок) в стеклянной баночке из-под майонеза – 1 шт.

6. Бутерброды с маслом и докторской колбасой – 2 шт. (сии пищевые продукты были извлечены из полиэтиленового пакета и после внешнего осмотра и обнюхивания возвращены в исходное состояние).

7. Сливочное масло («Крестьянское», начатая пачка) – 1 шт.

На этом перечень завершился, и Костя отправил стажера за вахтершей: Пусть подойдет. Второй понятой будет. Скажи: буквально на пять минут… Не задержим ее.

Пока Олег отсутствовал, Холмс проинструктировал своего Ватсона:

– Мы тут долго не задержимся. Оденешься и выходи – я тебя за углом подожду. Провожу до автобуса. Ты как?

– Лады. Я быстро. А что тут искать-то будем?

– Откуда же я знаю. Может, на что и наткнемся. Ты мне главное скажи: могло здесь быть что-то ценное? Всё же не стоит эту линию вовсе из вида упускать.

– Не думаю. По-моему, ничего здесь не найдешь. Если какой-то ценный реактив, то его заказывает конкретная лаборатория – уже есть человек, которому он нужен и который уломал начальников его купить. А потому ничто ценное здесь лежать не будет, его сразу же заберут, как только оно появится на складе. Никто рисковать не будет – а вдруг его какой-нибудь жук успеет перехватить. Здесь всякая ходовая дребедень, которая расходуется в больших количествах или случайно залежалась – кислоты, щелочи, соли, органика – копеечное всё. Это всё – копейки, для института я имею в виду. Десять там, двадцать… ну пятьдесят рублей. Если чего за двести закажешь, так еще походишь, упрашивая. Короче, не должно быть тут ничего.

– Ладно. Всё едино сейчас должны инвентаризацию проводить – ответственность-то кому–то передавать надо. Вот тогда точно узнаем, а пока так взглянем.

На этом их краткий разговор был прерван появлением Олега, которого сопровождала пожилая вахтерша. Ей, судя по всему, не хотелось заходить в комнату, в которой совсем недавно лежало мертвое тело, но ослушаться милиционеров она не посмела и безропотно выполнила всё, что от нее требовалось. Да и дел у нее оказалось немного: она без интереса оглядела выставленные на столе продукты и выслушала их перечисление, кратко зачитанное Олегом, после чего поставила следом за Михаилом свою закорючку под составленным «Актом». Закрыв за ней дверь, Олег сложил в приготовленные холщовые мешочки всю эту нехитрую снедь и запихал ее в оказавшийся достаточно поместительным стажерский портфель. Костя велел ему до конца заполнить еще пустующие графы в оформляемой бумаге, а сам он и ассистирующий ему Миша продолжили осмотр помещения склада, который они начали еще раньше, когда Костя – параллельно с диктовкой – расхаживал по комнате и заглядывал в ее углы. Надо сказать, что проводимый ими осмотр и не требовал особых усилий. Комната была большая – метров двадцать пять, если не больше, – но тесно заставленная стеллажами, стоявшими частично вдоль стен, заслоняя нижнюю часть зарешеченных окон, а частично перпендикулярно к ним – так что свободного пространства посредине помещения оставалось немного. Надо отдать должное наблюдательности нашего Холмса. Он, по-видимому, сразу же обратил внимание, что в комнате полтора окна: одно из окон, находившееся в углу слева от входной двери, было чуть ли не вдвое уже другого окна, наполовину заслоненного придвинутым к нему стеллажом.

– Комнату перегораживали? – спросил он у Миши, показывая на упиравшийся прямо в стену край узкого окна. – Ты не знаешь?