Хью Пентикост - Исчезнувший сенатор Страница 6

Рывком приподнявшись, Питер свесил ноги с кровати — и рухнул бы на пол, если бы Рейли не подхватил его. На мгновение перед ним всплыло видение синей жестяной каски, горящих глаз, синевато-багрового шрама и искаженного рта. Из соседней комнаты продолжало доноситься бормотание и перешептывание.

— Помогите мне, — сказал Питер.

— Вам бы лучше расслабиться, старина, — посоветовал Рейли. — Думаю, вы вне опасности, но все же…

— Кончайте свои дела, — прервал его Питер. Каким-то образом, опершись на дверной косяк, он поднялся на ноги. Он собрался двинуться в гостиную, но потерял ориентацию в пространстве. Переступив порог, он очутился в комнате Бобби. Детективы в штатском искали тут отпечатки пальцев. На полу валялись обломки черной пластмассовой трассы Бобби. Изящный красный «феррари», раздавленный чьей-то подошвой, превратился в лепешку. Окно, выходившее на замусоренный задний двор, было сорвано с петель.

— Будьте любезны, обойдите другим путем, мистер Стайлс, — сказал детектив. — Мы не теряем надежды найти какие-нибудь следы.

Питер побрел обратно в комнату Лауры. От ярости перед глазами у него плавала красная пелена. Рейли было попытался поддержать его, но Питер оттолкнул врача. В голове пульсировало. Он распахнул дверь в гостиную.

Похоже, она не подверглась разгрому. Тут было все в порядке, но комната имела странный вид. Маленький столик, за которым они с Лаурой пили кофе, был точно в таком же виде, что и раньше: стояли их кофейные чашки, стулья были несколько отодвинуты от стола. Неуместными были лица присутствующих. Тут был молодой армейский лейтенант и незнакомый человек в штатском. И еще Бач. Питер прикинул, что он находился без сознания некоторое время, раз тут успела появиться «скорая помощь» — и Бач.

— Вы, сукины дети, обделались, как всегда, — сказал Питер, сам удивившись той ярости, которая дрожала в его голосе. — Как великолепно вы смотрелись снаружи, где все могли вас видеть, и вам было наплевать на то, что делается на заднем дворе!

Бач подошел к нему:

— Как вы себя чувствуете?

— В голове словно отбойный молоток работает.

— Лучше, чтобы вас доставили в больницу.

— Провались она, ваша больница! — Питер услышал, что он орет. — Вы позволили им похитить Лауру и Бобби! Ваш тупой идиот у дверей готов был проверить мое свидетельство о рождении, прежде чем позволить войти, а эти подонки без всяких трудностей влезли со двора!

Бач спокойно и бесстрастно смотрел на него своими бледно-голубыми глазами.

— Если бы я даже встал на колени и целовал вам ноги, от этого женщина и ребенок быстрее здесь не оказались бы. Вы видели того, кто напал на вас?

Питер прикрыл глаза, стараясь четко представить себе облик нападавшего. Но в памяти всплыло выражение ужаса на лице Лауры, когда она услышала крик Бобби.

— Мы столкнулись в дверях, — сказал он. — Разбилось стекло, и Бобби закричал. Я еще не успел толком разглядеть его, а этот тип уже набросился на меня со свинцовой трубой. Все произошло так быстро. Он был в ярко-синей жестяной каске. Сумасшедшие глаза, и шрам от корней волос до угла рта. Большой.

— Шрам свежий или старый?

Питер затряс головой, стараясь припомнить.

— Багровый. Свежий или старый, понять не могу. Вид был такой, словно по нему гризли прошелся лапой. Кто они, Бач?

Бач пожал плечами:

— Рабочие откуда-то поблизости. Значит, вы видели синюю жестяную каску?

— Неужели никого не арестовали, когда они в первый раз пытались ворваться сюда?

Бач сдержанно усмехнулся:

— Никого. Говоря полицейским языком, их просто «рассеяли».

— О Господи? Зачем они захватили ее?

— Об этом говорит клочок бумаги, в которую был завернут камень, брошенный в окно, — сообщил Бач. — «Скажите Джереми Ллойду, пусть он велит своим приятелям освободить Вардона и Селлерса, или он никогда больше не увидит своей семьи», — на память процитировал Бач. — Больше ни о чем не спрашивайте. Да, идет расследование. Нет, отпечатков пальцев они не оставили.

— Как эти идиоты, расставленные у фасада дома, поняли, что происходит? — спросил Питер.

Улыбка застыла на губах Бача.

— Кто-то выглянул из заднего окна и позвонил в полицию. Солдаты же и мой человек Лоуренс не слышали ничего, что могло бы привлечь их внимание.

— Значит, они до сих пор сидят на задницах и сопли жуют! Почему они не осматривают окрестности?

— Этим занимается полиция. Я не Даниель Бун[1]. Я не могу выслеживать людей на городских тротуарах. Мы должны найти кого-то, кто что-то видел. Я здесь потому, что ждал вашего появления. Так что вам сказала миссис Ллойд?

— Ничего. Она ровно ничего не знает. Я говорил, что от нее ничего не добиться.

— Единственная наша зацепка… единственный след того, что тут произошло, — сказал Бач, — это как раз эти синие каски. Дело в том, что, по мнению полиции, эти каски из порта. Докеры. Я бы посоветовал вам обратиться к сотрудникам Портовой комиссии. Может, вам удастся опознать вашего человека со шрамом в личных делах.

Питер посмотрел на часы. Сквозь портьеры на окнах уже начал просачиваться дневной свет. Шел шестой час.

— Они открыты всю ночь? — спросил он.

— С половины девятого, — сказал Бач. — Я сообщу им о вас.

— И что же мне делать эти три часа?

— Лучше всего отправиться домой и немного передохнуть, — посоветовал Бач. — Если мы что-нибудь найдем, то позвоним вам.

— Вы, должно быть, шутите, — буркнул Питер.

Глава 4

Пять из сорока восьми часов, отпущенных похитителями сенатора Вардона и Селлерса, прошли без всяких известий о том, каким образом собираются удовлетворить их требования, если предположить, что правительство примет их условия. Расписание передач радио и национального телевидения было непоправимо нарушено. Известные граждане, имеющие и не имеющие отношения к политике, выражали свое возмущение. Было немыслимо, чтобы могущественнейшее государство на планете, Соединенные Штаты Америки, позволило себя шантажировать группе «психованных радикалов». Похоже, это стало излюбленным выражением.

Повсюду были солдаты и национальные гвардейцы. Большое шоу под названием «обеспечение повышенной безопасности» было в полном разгаре, хотя никто толком не понимал, кого брать на мушку и в каком направлении вести расследование.

Незадолго до пяти часов Эллсуорт Кейн, владелец «Синдиката Кейна», который распространял колонки Селлерса, обратился к народу. Синдикат выплатит десять тысяч долларов любому, кто предоставит информацию, которая поможет опознать похитителей. И сто тысяч долларов, без всяких расспросов, — за содействие в благополучном возвращении Селлерса и сенатора Вардона.

Было объявлено, что в восемь часов по времени Восточного побережья с посланием к нации обратится президент.

Примерно к пяти часам на местную радиостанцию явился епископ. Уже распространились первые известия о похищении Лауры Ллойд и Бобби. Добросердечный церковник воззвал к здравому смыслу. Но точка зрения водителя такси, который вез Питера, уже неоднократно была озвучена публично. Двадцать восемь заключенных, которых требовалось выпустить на свободу, следует вывести из камер и расстрелять. Епископ взывал к состраданию и сочувствию. Семилетний мальчик ни в чем не повинен. На его матери тоже нет никакой вины. Мы не должны отвечать преступлением на преступление.

Когда епископ покидал радиостанцию, кто-то кинул в него бутылку из-под коки и раскроил ему голову. В ближайшей больнице ему наложили несколько швов.

На улицах пешеходы ускоряли шаги и непрестанно оглядывались, словно из-за каждого угла им могла грозить опасность.

Питер стоял у дверей номера гостиницы в районе восточных тридцатых. Он не снимал пальца с кнопки и слышал, как звонок настойчиво жужжит. На Питере снова были черные очки. У него слегка кружилась голова, и временами подступали приступы дурноты. Ему показалось, что прошла вечность до момента, когда наконец дверь, придерживаемая цепочкой, приоткрылась на несколько дюймов. Из проема выглянул молодой человек с взъерошенными рыжими волосами. На нем была лишь белая махровая рубашка.

— Питер! — воскликнул он. — Что это, черт возьми, с тобой делается? Ты что, надрался?

— Я должен поговорить с тобой, Тим, — ответил Питер, — и срочно. Почему ты не брал телефонную трубку?

Тим Салливан, его старый приятель, ухмыльнулся:

— Мой психоаналитик объяснил мне, что только извращенцы берут трубку, когда… когда в гостях дама.

— Брось, Тим. Впусти меня. Мне надо переговорить с тобой.

— Прости, Питер. Не сейчас. Ради Бога, приятель, не сердись!

— Скажи даме, пусть она отправится в ванную, если хочет остаться инкогнито, — сказал Питер. — Это не может ждать, Тим.

Тим Салливан нахмурился:

— Так ты точно не пьян?

— Я не пьян, Тим. И включи радио, пока твоя дама приводит себя в порядок. Это сэкономит время.