Джон Бёкан - Тридцать девять ступенек Страница 7

— А теперь я бы попросил вас сделать следующее, — сказал я и взял его под руку. — Садитесь-ка на свой велосипед и поезжайте в Ньютон-Стюарт. Там сразу же идите к главному констеблю. Опишите ему этих двоих и выскажите предположение, что они связаны с убийством на Портленд-плейс. Придумайте еще что-нибудь, чтобы усилить его подозрения. А те двое непременно сюда вернутся. Вероятно, это произойдет завтра утром, потому что им надо будет проехать по дороге сорок или пятьдесят миль, чтобы убедиться, что я по ней не проезжал. Скажите в полиции, что они обещали вернуться завтра утром.

Он бросился исполнять мое поручение как какой-нибудь бойскаут. Когда он вернулся, уже начало смеркаться. Мы сели ужинать и, видя его молящий взор, я стал рассказывать об охоте на львов, о войне… И тотчас в голове моей мелькнула мысль, что сейчас я занимаюсь вещами, куда более опасными.

Придя к себе, я достал записную книжку, закурил трубку и, столько мыслей, соображений и догадок завертелось у меня в голове, что я не сомкнул уже глаз до самого утра.

В восемь часов к гостинице подкатил полицейский автомобиль, и из него вышли два констебля и сержант. По совету хозяина они загнали машину в сарай, заперли его и пошли в дом. Через двадцать минут на другом конце дороги показался вчерашний туристский автомобиль. Не доехав до гостиницы метров двести, он развернулся и, дав задний ход, остановился в небольшой рощице. Спустя две или три минуты я услышал скрип гравия и звук захлопнувшейся двери.

Два эти события должны были по моему первоначальному плану привести к столкновению между моими преследователями и полицией. Сам же я должен был оставаться в своей комнате. Но тут до меня вдруг дошло, что либо те, либо другие могли начать обыск, и тогда я оказывался в их руках.

Оставив на столе записку со словами благодарности и деньги, я отворил окно и выпрыгнул в сад, прямо в кусты крыжовника. Дальше было делом минуты выйти со двора и добежать до стоящей в рощице машины. Капот и крылья были в пятнах грязи, — видно было, что машина набегала за эти сутки более ста километров. Я рванул дверцу, прыгнул на шоферское сиденье и нажал на стартер. Машина рванулась вперед, и мне показалось, что я услышал чьи-то истошные крики у себя за спиной.

Глава 4

Кандидат от либералов

Я мчался со скоростью шестидесяти километров в час, выжимая из этой зеленой туристской колымаги все, на что она была способна. Сначала я то и дело оглядывался, потом, успокоившись, ехал по шоссе, куда глаза глядят. Это было очень удобно, потому что позволяло еще раз обдумать все то, что я узнал из записной книжки Скаддера.

Начну с того, что все эти байки про еврейско-социалистический заговор, про международную конференцию и большую роль во всех этих делах Каролидеса можно было охарактеризовать одной меткой фразой: сорок бочек арестантов. И однако же собранные Скаддером факты имели грозное значение: день 15 июня мог действительно стать фатальным в истории страны. Правда была страшной, как объявленный вам смертный приговор. Вот почему я не был в обиде на покойного: он лгал мне потому, что не хотел взваливать эту ношу на чьи-либо плечи.

Любопытно, что он поставил своим начальникам отметки по пятибалльной системе: некто Дюкрош получил пять, а некто Аммерсфорт получил только три балла. Шесть раз в записях Скаддера встречалась одна и та же фраза «тридцать девять шагов», причем в одном месте было написано следующее: «тридцать девять шагов,[6] которые я сам, лично, сосчитал — прилив в 10.17 пополудни». Что это означало, я, конечно, не мог понять. Были и другие темные места и пропуски в его записях, как это всегда бывает, когда человек пишет для одного себя.

Вот какие выводы следовали из того, что я прочел. Во-первых, война должна была разразиться с той же неизбежностью, с какой день сменяется ночью. По мнению Скаддера, ее план был готов уже в феврале 1912 года. Во-вторых, агрессоры рассчитывали на то, что Великобритания не готова к войне. Убийство Каролидеса было также запланировано заранее и, судя по всему, никакие самые свирепые горцы не могли его спасти. Это убийство служило запальной искрой для военного конфликта на Балканах. В него немедленно вмешивалась Вена. Россия, традиционная защитница славян, также подавала свой возмущенный голос. И вот тут Берлин становился в лицемерную позу миротворца, пытаясь через дипломатические каналы уладить начавшийся конфликт, а в это время его эсминцы расставляли мины вдоль нашего побережья и подводные лодки занимали ударные позиции для уничтожения нашего флота. А затем Берлин придирался к какому-то пустяку и в течение нескольких часов объявлял нам войну.

Но, самое главное, все зависело от того, как будут разворачиваться события 15 июня. Я бы ничего не понял в записях Скаддера, если бы не одна встреча в Западной Африке. Там я познакомился с французом-штабистом, который сказал мне, что генеральные штабы обеих стран давно и плодотворно сотрудничают друг с другом, несмотря на враждебные статьи в прессе и выступления в парламентах. Так вот по этому плану, о котором узнал Скаддер, Париж должен был получить сведения о диспозиции нашего флота, чтобы соответственно этому расставить свои силы.

И вот тогда в Лондоне должна была появиться группа людей, которую Скаддер называл почему-то «Черный камень». Эти люди, ярые патриоты на словах и предатели на деле, должны были получить информацию, адресованную французам, и передать ее нашим врагам. Теперь нас можно было брать голыми руками.

Когда я расшифровал вчера записи Скаддера, я долго тупо смотрел в окно на огородные грядки, где росла капуста. Сначала я решил написать письмо премьер-министру, но потом отказался от этой идеи, потому что у меня не было никаких доказательств и, следовательно, мне бы никто не поверил. «Что же мне теперь делать?» — спросил я себя. И, обдумав все, я решил, что мне надо во что бы то ни стало продержаться до начала главных событий, хотя я и понимал, как трудна и почти невыполнима эта задача, поскольку за мной начнут охотиться не только британские полицейские, но и опытные сыщики из «Черного камня».

Как я уже сказал, я не представлял, куда я еду. Единственное, что я знал, это то, что дорога, судя по солнцу, идет на восток. Мне было все равно куда ехать, лишь бы не на север, где был густонаселенный промышленный район. Местность, по которой я ехал, уже не была болотистой и равнинной. Я то поднимался на холм, то спускался в долину, пересекая ручьи или небольшие речки. Все цвело и благоухало. Майский свежий ветерок действовал на меня как вино. Я любовался молодой листвой деревьев, прекрасными парками. Мимо одного такого парка я ехал целую милю и потом, когда деревья расступились, увидел на холме старинный замок с цветущими кустами боярышника и сирени перед ним.

В первом часу я проезжал через большую деревню и решил здесь остановиться, чтобы пообедать. На крыльце одноэтажного здания с надписью над входом «Почта» стояли почтальонша и полицейский и читали какую-то бумажку, словно актеры роль. Я поставил машину метрах в тридцати от почты и уже собирался выйти из нее, как вдруг сообразил, что полиция могла разослать во все почтовые отделения мои приметы. И верно, полицейский бегом направился к моей машине. Он не добежал до меня всего несколько метров, как я рванулся вперед.

Я слышал, как он кричал, чтобы я немедленно остановился.

Конечно, в сообщении говорилось о зеленом чудовище, на котором я ехал. Бросить его я не мог, потому что идти пешком значило очень скоро попасть в руки полиции или моих друзей из «Черного камня». Поэтому я свернул с шоссе на первую проселочную дорогу, которая показалась мне наиболее заброшенной. Вскоре я проехал по мосту через речку, а затем дорога, как змея, стала петлять посреди поросших кустарником холмов. Взобравшись на перевал, я увидел вдали двухколейную железную дорогу и подумал о том, что здесь где-нибудь неподалеку должна быть гостиница, в которой я мог бы поужинать и переночевать. Я за все это время съел утром сладкую булочку в одной из деревень, и мой желудок давно уже недовольно урчал. Солнце садилось. Оторвав взгляд от золотого диска, я посмотрел на юг и вновь увидел там движущуюся черную точку. Проклятый аэроплан вновь выслеживал меня.

Я точно на крыльях слетел в долину. Здесь я ведь мог спрятаться в любой рощице. Вскоре я уже ехал по узкой поросшей цветущим боярышником дороге, которая шла по правому, высокому берегу какой-то речушки. И тут случилось непредвиденное. Из ворот, над которыми была укреплена доска с надписью «Частное владение», перпендикулярно мне выехала машина. Я нажал на тормоз, но масса моей колымаги была так велика, что столкновение было неизбежно. Я повернул руль и въехал в кусты боярышника. И тут я увидел, что за кустами — обрыв к реке, и, открыв дверцу, вывалился из машины…