Артур Дойл - Английский детектив. Лучшее Страница 8

Искренне Ваш,

Вот такое письмо я только что получила, мистер Холмс. Я намерена принять предложение, но, прежде чем сделать последний шаг, мне все же хочется услышать ваше мнение.

— Что ж, мисс Хантер, если вы уже решились, то тут и говорить не о чем, — с улыбкой на устах произнес Холмс.

— Значит, вы не считаете, что мне лучше отказаться?

— Честно говоря, если бы у меня была сестра, я бы не хотел, чтобы она приняла подобное предложение.

— Что вы хотите этим сказать, мистер Холмс?

— Видите ли, у меня нет фактов. Я ничего не могу сказать определенного. Может быть, у вас у самой сложилось какое-либо мнение?

— Ну, мне кажется, тут есть только один выход. Сам мистер Рукасл производит впечатление доброго, приятного в общении человека. Может быть, у него сумасшедшая жена, а он не хочет, чтобы ее забрали в сумасшедший дом? Может, он потакает ее странным прихотям, чтобы избежать какого-нибудь очередного припадка?

— Это одно из возможных объяснений… Более того, судя по тому, как обстоит дело, такое объяснение кажется наиболее вероятным. Но в любом случае мне кажется, что это неподходящее место работы для юной леди.

— Но деньги, мистер Холмс! Деньги!

— Да, конечно, платят они хорошо… Слишком хорошо. Это-то меня и тревожит. Зачем им платить вам сто двадцать фунтов в год, если легко можно подыскать работницу за сорок? Наверняка для этого есть серьезные причины.

— Мне казалось, что если я поделюсь с вами, то потом, когда мне понадобится помощь, вы как-то поймете это. Я бы чувствовала себя намного увереннее, если бы знала, что могу рассчитывать на вас.

— О, можете не сомневаться в этом. Смею вас заверить, ваше дело — одно из самых интересных среди тех, с которыми мне пришлось столкнуться за последние несколько месяцев. В нем есть несколько очень необычных особенностей. В случае каких-либо сомнений или опасности…

— Опасность? О какой опасности вы говорите?

— Если бы мы могли ее предвидеть, она перестала бы быть опасностью, — покачал головой Холмс. — Но я готов вас заверить, что в любое время дня и ночи приду вам на помощь, только пошлите мне телеграмму.

— Этого вполне достаточно. — Взволнованное выражение исчезло с ее лица, она встала. — Теперь я могу с легким сердцем ехать в Хемпшир. Сегодня напишу мистеру Рукаслу, что решилась пожертвовать волосами, а завтра отправляюсь в Винчестер.

Коротко поблагодарив Холмса, она раскланялась с нами и поспешила по своим делам.

— По крайней мере, — сказал я, когда на лестнице послышались ее быстрые уверенные шаги, — она производит впечатление девушки, которая может прекрасно сама о себе позаботиться.

— И ей предстоит это доказать, — серьезно добавил Холмс. — Думаю, я не ошибусь, если скажу, что через несколько дней мы получим от нее весточку.

Исполнения предсказания долго ждать не пришлось. Прошло две недели, в течение которых я часто ловил себя на мысли о том, с какими странностями человеческого поведения пришлось столкнуться этой одинокой женщине. На удивление высокий оклад, непонятные условия, несложные обязанности — все это указывало на то, что она вовлечена в какую-то необычную историю. Но было ли это прихотью чудаков или злым умыслом, кем окажется ее наниматель, благотворителем или преступником, — это было выше моего понимания. Что касается Холмса, я частенько заставал его сидящим в задумчивости, с насупленными бровями и отсутствующим взглядом. Он мог так сидеть по полчаса, но, когда я пытался вывести его на разговор об этом деле, он решительным жестом давал понять, что не собирается его обсуждать.

— Факты! Факты! Мне нужны факты! — нетерпеливо воскликнул он. — Нельзя делать кирпичи, не имея глины.

И все же после этого тихо добавлял, что своей сестре он не позволил бы ввязаться в такую историю.

Телеграмма пришла поздно вечером, когда я собирался ложиться спать, а Холмс взялся за один из тех химических опытов, которые обычно затягивались на всю ночь: с вечера я оставлял его уткнувшим нос в реторты и пробирки, а утром, спускаясь к завтраку, заставал на том же месте точно в такой же позе. Он вскрыл желтый конверт и, взглянув на послание, бросил его мне.

— Узнайте расписание поездов в «Брэдшо», — сказал он и снова обратился к химическим исследованиям.

Послание было кратким и тревожным.

«Пожалуйста, будьте завтра днем в Винчестере в гостинице „Черный лебедь“, — говорилось в нем. — Умоляю, приезжайте! Я не знаю, что мне делать. Хантер».

— Вы поедете со мной? — поднял на меня глаза Холмс.

— Конечно.

— Тогда загляните в расписание.

— Есть поезд в половине десятого, — сказал я, пролистав справочник. — В Винчестер он прибывает в одиннадцать тридцать.

— Подойдет. Анализ ацетона, пожалуй, придется отложить. Утром нам могут понадобиться силы.

На следующий день в одиннадцать часов мы уже были на пути к древней столице Англии. Холмс еще на лондонском вокзале обложился утренними газетами и всю дорогу был занят их изучением, но, когда мы въехали в Хемпшир, отшвырнул их в сторону и стал смотреть в окно. Этот весенний день выдался на удивление приятным. По прозрачному голубому небу с запада на восток медленно плыли маленькие пушистые облака. Солнце светило вовсю, но в воздухе чувствовалась бодрящая прохлада. Вокруг, до самых холмов Олдершота,[6] разбросала краски только-только начавшая появляться первозданно-зеленая листва, среди которой мелькали красные и серые крыши фермерских домиков.

— Не правда ли, чудесная картина?! — воскликнул я с чувством, простительным для человека, только что дышавшего ядовитым лондонским туманом.

Но в ответ Холмс мрачно покачал головой.

— Знаете, Ватсон, — сказал он, — человек с таким складом ума, как у меня, не может смотреть на все вокруг иначе как с мыслью о деле. Вы видите эти разрозненные дома и замечаете их красоту. Когда я смотрю на них, я думаю лишь о том, насколько они изолированы и как безнаказанно можно совершать в них любые преступления.

— Господи! — изумился я. — Да кому придет в голову связывать преступления с этими милыми старыми домами?

— Они всегда внушали мне определенный страх. Я убежден, Ватсон, и убеждение это основано на опыте, что самые мрачные и отвратительные трущобы Лондона видели на своем веку намного меньше зла, чем эта милая взору сельская местность.

— Вы меня пугаете!

— Но этому есть очень простое объяснение. В городе общественное мнение делает то, чего не в состоянии обеспечить полиция. Нет такой улицы, на которой крик истязаемого ребенка или звук побоев не привлек бы к себе внимания и не вызвал бы возмущения. К тому же вся машина правосудия находится так близко, что любая жалоба может привести ее в действие, и от преступления до тюрьмы путь очень короткий. Но посмотрите на эти одинокие дома, каждый из которых окружен полем. Здесь живут бедные, забитые люди, которые почти не знают законов. Представьте только, какая дьявольская жестокость, какая неимоверная порочность может процветать в подобных местах годами и оставаться безнаказанной. Если бы эта обратившаяся к нам за помощью девушка уезжала в Винчестер, я бы за нее совершенно не беспокоился. Опасность представляют те пять миль, которые отделяют ее от города. Хотя лично ей опасность, очевидно, не грозит.

— Да, раз она может приехать в Винчестер на встречу с нами, значит, может и в любое время сбежать.

— Совершенно верно. Она свободна в своих действиях. Тогда что же случилось? Вы сумеете как-нибудь это объяснить?

— Я продумал уже семь различных версий, каждая из которых основана на известных нам фактах. Но какая из них верна, можно будет понять только после того, как появится свежая информация, которая, не сомневаюсь, нас уже ждет. Я уже вижу башни собора, скоро мы узнаем, что же хочет рассказать нам мисс Хантер.

«Черный лебедь» оказался вполне приличной гостиницей на главной улице города, совсем недалеко от вокзала. Там мы и встретились с юной леди. Она ждала нас в гостиной, на столе уже стоял легкий обед.

— Я так рада, что вы приехали! — горячо воскликнула она. — Хорошо, что вы вдвоем откликнулись на мою просьбу. Поверьте, я действительно не знаю, как быть. Ваш совет мне сейчас просто необходим.

— Прошу, расскажите, что с вами произошло.

— Сейчас, только мне нужно торопиться, потому что я пообещала мистеру Рукаслу вернуться не позже трех. Я сегодня утром отпросилась у него съездить в город, но он даже не догадывается, с какой целью.

— Изложите все по порядку. — Холмс вытянул к огню длинные худые ноги и приготовился внимательно слушать.

— Во-первых, о том, как мистер и миссис Рукасл ко мне относятся, я ничего плохого сказать не могу. Даже наоборот. Но я их не понимаю, и что-то меня тревожит.