Стейн Ривертон - Хамелеон. Смерть явилась в отель. Дама не прочь потанцевать Страница 8

План проникновения в квартиру господина Мильде был также разработан американцем. Хансену даже в голову не пришло, что можно не подчиниться его приказу, он был полностью под обаянием его силы. По-видимому, американец хорошо знал все обстоятельства жизни господина Мильде. Кроме того, у Хансена сложилось впечатление, что американец в Копенгагене был связан с какой-то автомобильной фирмой. Однажды вечером он пришел к Хансену и сказал, что знает одного богатого помещика, который приехал в Копенгаген чтобы купить автомобиль. Он имел в виду господина Мильде. Американец подробно объяснил Хансену, где и как живет господин Мильде. Еще он сказал, что господин Мильде завтра собирается уехать домой на новом автомобиле и потому деньги на автомобиль уже приготовлены и лежат у него дома. Американец дал Хансену изготовленные им ключи от садовой калитки и от двери веранды и подробно объяснил, что тот должен делать. Хансен приступил к операции вечером в половине одиннадцатого. У него и в мыслях не было, что это будет не обычная кража. Он бы ни за что в жизни не согласился на дело, которое могло окончиться убийством. Преступники договорились встретиться той же ночью, примерно в час.

Далее в рапорте следует описание ужаса, охватившего Хансена, когда он, проникнув в кабинет, обнаружил покойника, сидевшего в кресле, рассказ о его бегстве из этого злосчастного дома и о том, чем он занимался в последующие дни. Американец не пришел к Катрине Гаванской, и Хансен больше не видел его. Хансен считает, что убил господина Мильде именно американец, потому что он видел возле убитого тот самый револьвер.

К этому рассказу следственная полиция добавила несколько критических замечаний. Кроме того, сообщалось, что ни одна фирма, занимающаяся продажей автомобилей, не знала никого, подходящего под описание американца. Да и никакого заказа на покупку автомобиля от господина Мильде к ним не поступало. Желание приобрести автомобиль явно противоречило тому отвращению, какое этот богатый помещик испытывал к современному виду транспорта с его шумом.

На этом основании полиция заключила, что полученные от Хансена сведения представляют собой тонкое хитросплетение правды и лжи — феномен хорошо известный в криминалистике: признаваясь в наименьшем из совершенных преступлений, преступник старается скрыть свое более серьезное преступление.

Однако профессор Арвидсон, который уже десятый раз за вечер проштудировал этот полицейский рапорт, был убежден, что Хансен сказал правду. Он поверил каждому его слову. Но эти злосчастные пять тысяч английских фунтов? Зачем они понадобились господину Мильде?

9

Возвращение Торбена домой

Прошло немного времени, и люди постепенно перестали вспоминать об этом ужасном событии. И общественное мнение, и особенно близкие друзья господина Мильде, вначале были потрясены его смертью, поскольку всеми высказывалось предположение, что это убийство, однако полиция отнеслась к случившемуся сдержанной у всех создалось впечатление, будто у господина Мильде просто сдали нервы и он покончил с собой. Стоило кому-нибудь произнести его имя, и все разговоры тут же смолкали — страшная тайна его смерти не позволяла людям продолжать обычную беседу. Почтенный комитет, созданный для покупки знаменитого полотна Ван Дейка, провел свое заседание без господина Мильде. Вместо него председателем комитета был выбран банкир Гуггенхейм, который в короткой, но проникновенной речи охарактеризовал господина Мильде, как достойного, редкой души человека. Банкир прибавил, что если господин Мильде действительно оказался жертвой преступления, а это, к сожалению, не редкость в наши страшные времена, он надеется, что полиция сумеет обнаружить и поймать преступника. Музей приобрел картину и на золотой пластинке были выгравированы имена выдающихся представителей нации, которые способствовали приобретению этого шедевра. Имени господина Мильде среди них не было.

Молодой Торбен Мильде, служивший в посольстве в Южной Америке, телеграфировал домой, что вернется в Европу с первым же пароходом. Но господина Мильде похоронили в семейном склепе в Мариелюнде до его приезда. Торбен был единственный сын обер-егермейстера, и в его отсутствие никакие решения в связи с наследством, оставленным господином Мильде, не принимались. Госпожа Мильде хотела дождаться сына. До его возвращения они доверила дела управляющему имением и уехала к своим шведским родственникам в Энкло в Сконе, чтобы найти забвение от постигшего ее горя. Лето кончалось. Август выдался на диво жаркий, и Копенгаген, как обычно, совсем опустел. Но это один из самых приятных месяцев. В августе люди отдыхают и предаются безделью, веселые, жаждущие развлечений толпы приезжих оккупируют старый город, тогда как в его богатых кварталах стоит почти деревенская тишина. Разомлевшие от жары люди дружелюбно относятся друг к другу. Это месяц соломенных вдовцов, и жизнь столицы бывает окрашена особым беззаботным очарованием. Только в августе можно так приятно пообедать на террасе под сенью шелестящих деревьев. Только в августе бридж и виски со льдом доставляют столько удовольствия и заставляют забыть об опустевших семейных очагах, которые теперь выглядят так, словно их хозяйки уехали не отдыхать, а по стратегическим соображениям отступили со своих позиций. Буржуа, всегда строго соблюдающие приличия, отказались от своих кислых директорских мин, выходя на балконы, они подставляют лица солнцу и приветствуют коллег, греющихся на солнце на соседних балконах. Или же в каком-то сонном оцепенении ведут по телефону таинственные разговоры и обсуждают посещение ресторанов так, словно речь идет о важных финансовых операциях. Биржа затихает. Может, это самый прекрасный месяц в году, люди меняются, жизнь приобретает иные краски, Копенгаген как будто освобождается от долгих месяцев, заполненных тяжким трудом, и вступает в полосу беспечности и удовольствий.

Профессор Суне Арвидсон относился к числу тех, кто предпочел остаться на август в городе. Он объяснил это тем, что работа требует его присутствия, отчасти он и сам в это верил, но в то же время профессор признавался себе, что его удерживает в городе необъяснимое убийство господина Мильде. Это дело интересовало его и как психиатра. Оно заполнило всю его жизнь, он был буквально пленен им. Отказаться сейчас от этого дела было для профессора равносильно отказу от науки, от решения важных научных проблем. А это было против правил профессора Арвидсона. Загадочность убийства не давала ему покоя. Никогда раньше загадки криминалистики не привлекали его с такой силой. Случалось, его приглашали выступить в качестве эксперта по судебной медицине, но почти все дела, с которым он сталкивался, представлялись ему скучными и простыми. Он придерживался мнения, что решение любого преступления зависит исключительно от терпеливой рутинной работы специалистов и технических средств, какими они располагают, особой гениальности тут не требовалось. Теперь же он вынужден был признать, что столкнулся с загадкой, разрешить которую с помощью техники, имевшейся в распоряжении полиции, было невозможно. Действие этой драмы развернулось в буржуазной среде, не дававшей никаких нитей, за какие можно было бы ухватиться: скрытая враждебной тьмой, эта загадка казалась совершенно неразрешимой.

Итак, профессор Арвидсон остался в городе и без конца перебирал в голове всевозможные гипотезы. Он был частым гостем в полиции, но и там не мог получить удовлетворяющих его объяснений. Полиция топталась на одном месте и не сдвинулась с него ни на шаг после того, как был арестован Кнуд-Оге Хансе. Мнения в полиции разделились, одни считали, что Хансен солгал, другие, — что он сказал правду. Хансена без конца вызывали на допросы, но ничто не могло заставить его изменить свои показания. Полиция бросила все силы на то, чтобы обнаружить следы этого таинственного Хельмера Стамсунда. О его пребывании в Копенгагене, начиная с того утра, когда он встретился с Хансеном в «Погребке Рюдберга», и до того вечера, когда было совершено убийство, было известно более или менее точно. Многие видели его и даже говорили с ним в разных кафе или увеселительных заведениях. Но узнать что-либо о его жизни до или после этого отрезка времени, оказалось совершенно невозможно, словно до и после его появления на сцене царила пустота. Кроме того, не удалось узнать, где имённо этот человек жил. Полиция прочесала весь город, все гостиницы и пансионы, но нигде ничего не знали о нем. Удалось только установить, что за это время он неожиданно появлялся то за игорным столом, то на какой-нибудь пирушке, то в танцевальном зале, а потом снова бесследно исчезал. Откуда он приходил и куда исчезал, не знал никто.

Профессор Арвидсон ловил себя на том, что все время высматривает этого человека, хотя понимал всю бессмысленность подобных попыток. По тем описаниям, какие имелись в полиции, он составил себе точный портрет этого человека, он, как живой, стоял передним, словно профессор уже не раз видел его. Профессор много ходил по городу, посещал места, в которые раньше ему не пришло бы в голову заглянуть, и удивлялся, каким большим и новым оказался Копенгаген после того, как он начал пристально вглядываться в людей, его поражало, какие они все разные и незнакомые. В глубине души профессор упрямо продолжал считать, что этот человек все еще находится в Копенгагене и что именно здесь, а не в каком-нибудь другом месте, следует искать ответ на эту загадку. Необъяснимое предчувствие чего-то страшного преследовало его, когда он летними вечерами бродил по улицам и думал: может, убийца господина Мильде сидит под пальмами какого-нибудь кафе на открытом воздухе или бродит под цветными фонариками Тиволи среди беспечной веселой толпы?