Адива Гефен - Алмазная пыль Страница 8

— Вы сказали — дедушка с другом?

— Да. Я сейчас у них во дворе. Когда вы за ней приедете?

— Чей это труп?

— Не знаю, я же сказала.

— Так что он делает в вашем дворе?

— Это вам самим придется узнать.

— В каком она состоянии?

Хватит. Есть предел любой глупости.

— Уже почти пять часов утра, — рассердилась я. — Я не собираюсь тратить время на объяснения, которых у меня нет. Если вы не едете, мы все идем спать, и завтра вы будете задавать другие вопросы! Себе…

Дедушка заметил мою агрессивность и улыбнулся. Мой деда! Я положила руку ему на плечо. Всё будет хорошо, не волнуйся. Я здесь. И, в конце концов, это же наша полиция! Наша славная еврейская полиция!

— Ждите там, мы приедем в течение получаса, — сказал ошарашенный дежурный. — И ничего не трогать, поняли?! Ничего! Любая мелочь может помешать следствию. Отойдите оттуда немедленно!

Светало. Еще немного, и мир за стенами нашего мира проснется. Огромный ястреб сидел у меня на груди, сдавливая легкие. Затруднял дыхание. Даже загорелое тело Арика стало всего лишь размытым воспоминанием. Встанет, увидит, что меня нет, соберет одежду и уйдет. Ну и пусть! Еще один уйдет… Завтра найдем замену. Незаменимых нет…

Ничто больше не казалось мне важным или обидным.

За окном виднелись кусты розмарина, раскачиваемые прохладным утренним ветром. Меня вдруг пробрала дрожь. Могу поклясться, что кто-то смотрел на меня со двора.

4

…Из утренней дымки вынырнула полицейская машина и с внушительным скрежетом затормозила у времянки, продолжая рассыпать вокруг синие искры мигалки. Из машины высыпали трое полицейских. Движения их были слажены как у автоматов, руки двигались в едином ритме, ноги энергично рассекали прохладный воздух. Доблестные представители закона! Один из них, сержант, приблизился к домику и остановился у двери, размеренно и сосредоточенно жуя жвачку. Двое других заинтересованно прочесывали двор. Они двигались, держа правую руку на кобуре пистолета в полной готовности к действию, как будто за каждой бочкой прятался преступник-карлик, а в каждом ящике — жуткий серийный убийца.

Я вышла во двор и приветливо помахала, демонстрируя им свое расположение ни в чем не повинного человека. Всё еще привязанный за домом Мориц беспомощно залаял.

Тот из двоих, что пониже ростом, был похож на петучини перед варкой — бледный и жесткий. Второй полицейский вышагивал по двору, по-гусиному переваливаясь. Выразительный животик раскачивался в такт его тяжелым шагам. Петучини подошел ко мне. Он смерил меня долгим взглядом, как подозреваемую, и застыл в ожидании. Я поняла — он ждет, чтобы я заговорила, и собирается сказать, что каждое мое слово может быть использовано против меня. Но я была готова к такой сцене! Я почувствовала себя актрисой, выбранной известным режиссером на главную роль в фильме. Только сценарий у полицейского был другой…

— Кто здесь Габи?

— Я.

— Понятно. — Он громко и продолжительно причмокнул. — Это вы звонили в полицию?

— Я.

Гусь враскачку приблизился к нам. Он обратился ко мне холодным и жестким тоном:

— Госпожа проживает здесь?

— Нет. Я здесь в гостях.

— Понятно. Гостья, которая вдруг обнаружила труп? — Он раскачивался вперед-назад с важностью кантора. Бородавка на его щеке покраснела. Вот оно как! При наличии трупа все под подозрением. Все до единого!

— Нет, вы не поняли. Я его внучка. Внучка моего дедушки. Это он здесь живет.

— Я понял. Вну-чка. Дедушка живет здесь, — просиял Петучини, а Гусь энергично застрочил в блокноте, как будто я сообщила им формулу разложения белка.

— Гнилое местечко выбрали для дедушки. — Петучини ткнул Гуся локтем в бок. Они обвели взглядом двор, и я догадалась, что они видят в нем рай для самых изощренных убийц.

— Может, расскажете нам об этом месте? — спросил Гусь.

— Вы не хотите увидеть женщину, которую мы нашли?

Петучини опять причмокнул — на сей раз дольше и красивее прежнего:

— Скажите, вы сами видели труп? Потому что очень часто старики выдумывают всякие истории. Знаете, сколько раз мы слышали такие рассказы, а потом оказывалось, что всё это пустая болтовня путаников, которым не хватает экшена!

— Я видела ее!

— Расскажите нам еще раз, что вы здесь делаете в такое время.

— Макс Райхенштейн — мой дедушка — позвонил и попросил приехать, чтобы помочь ему справиться с этим делом.

— Справиться с этим делом. Понятно. Что вы делали перед тем, как он позвонил?

— Это важно?!

— Позвольте мне решать, что важно. Итак?

— Какая вам разница?

— Когда речь идет об убийстве всё важно.

— Я трахалась. Что дальше?

Бородавка на щеке у Гуся сделалась фиолетовой. Он уставился на меня так, будто я только что взяла на себя ответственность за кишиневские погромы. Подумаешь! Просили ответ — получили ответ.

Петучини пришел в себя и снова стал сыпать вопросами.

— Мы вас поняли. А где дедушка?

— Там, рядом с трупом. Пожалуйста, будьте с ним помягче. Он старый. Ему нельзя волноваться.

— Одну минутку… А почему он сам не позвонил в полицию? Зачем он вызвал внучку?

— А что сделал бы ваш дедушка в подобном случае?

— Я вам задал вопрос. Ответьте.

Хорошо, хорошо. Я поняла. Они не хотят со мной дружить. И не надо!

— Моему дедушке уже восемьдесят пять лет!

— Ну и что?

— Он не знает, что делают в таких случаях. Он никогда не имел дела с полицией, и труп на его двор тоже занесло впервые. Людей боятся таких вещей!

Рослый Гусь что-то писал в блокнот. Он то и дело поднимал глаза и изучал меня. В сером утреннем свете я увидела, что его бородавка покрыта белесым пушком. Мне приходилось сдерживаться, чтобы не разглядывать ее.

— Идите за мной, — велел Петучини и направился к времянке. Третий полицейский, который всё время стоял у двери, выплюнул жвачку и сразу же заменил ее новой. Гусь шел за нами, следя, чтобы я вдруг не исчезла.

Я тихонько постучала в дверь.

— Не испугайте их, — попросила я троих полицейских. — Говорите с ними тихо.

Они понимающе кивнули.

Я опять постучала.

— Дедушка, это я. Полицейские тоже здесь.

Из комнаты послышался тихий дедушкин голос, успокаивающий Газету:

— Зай ейн гите полицай, это хорошие полицейские…

— Нельзя ли попросить их поторопиться? — рявкнул Петучини.

Дедушка Макс открыл дверь, и трое решительно настроенных полицейских ворвались в домик и тут же остановились, отброшенные волной зловония — секретным оружием Газеты.

— К этому привыкаешь, — бесстрастно сказала я. Они страдальчески смотрели на меня, закрыв лица ладонями.

Дедушка стоял у окна. Я подошла и ласково тронула его за плечо. Он был очень напряжен. Моя рука должна была сообщить ему, что он не один. Что я с ним.

— Здравствуйте, дедушка, — неожиданно мягко сказал жующий сержант.

Дедушка кивнул и буркнул что-то, что могло означать и «доброе утро», и «кому вы нужны тут». Газета вскочил, подтянул штаны, радостно отдал честь и указал на труп.

— Женщина тут. Не дышит.

Полицейские ошарашено смотрели на него. Потом все трое обернулись и вопросительно уставились на меня.

— Кто это?

— Якоб, — ответил дедушка. — Мой друг. Он человек хороший, не опасный.

Трое представителей закона понимающе кивнули и только после этого взглянули на труп женщины.

Гусь и Петучини опустились рядом с ней на колени. Сержант остался стоять, внимательно изучая нас с дедушкой, будто хотел отыскать компрометирующие приметы. Поджатые губы. Дрожащие ресницы. Нервный тик.

— Докладываю. Женский труп, — сказал Петучини, а его товарищ поспешил вынуть блокнот. — Белая женщина, возраст около пятидесяти, имеются следы насилия, очевидно, получила удар по голове, несколько глубоких царапин и ран на руках. Тело абсолютно холодное, серого цвета. Видимо, уже несколько часов мертва. Орудие убийства не найдено. Похоже, проломлен череп. Нужно вызвать криминалистов и людей из бригады по особо тяжким преступлениям.

Сержант взглянул на него и, не сказав ни слова, вышел. Слышно было, как он говорит в переговорное устройство: «Прошу подкрепления… Особо тяжкие…» — прямо сериал какой-то!

— Вы ее знаете? — спросил Петучини.

— Нет.

— Может быть, видели ее здесь когда-нибудь? — Он огорченно погладил себя по голове.

— Дедушка думает, что это одна из проституток, которые бродят здесь по ночам.

— Это легче всего, правда? — он говорил как бы сам с собой. — Если это проститутка, то всё в порядке. Кто будет обращать внимание на проститутку? Проститутка — дело не первой важности… — Тут он посмотрел на дедушку. — Это вы ее нашли?

— Не я. Мориц нашел в кустах.

— Кто такой Мориц? — оживился он, уверенный, что нашел еще одного подозреваемого.