Рекс Стаут - Не позднее полуночи (сборник) Страница 9

Хири вынул из кармана бумажник и вытащил оттуда хрустящую двадцатидолларовую купюру.

– Вот, это вам, – сказал он. – Мне ведь ненадолго. Возможно, хватит и десяти минут.

Я был польщен. Биржу явно лихорадило. В таких случаях за глаза хватило бы и десятки.

– Глубоко тронут, – с чувством изрек я, – но, видимо, вы ошиблись адресом, я не швейцар и не привратник. Мистер Вульф для разных целей держит разных людей, и я отвечаю только за изъятие стихов из банковских сейфов. Этим мои функции ограничиваются.

Аккуратно засовывая деньги обратно в бумажник, он все тем же ровным, невозмутимым голосом произнес:

– Как-нибудь в более подходящем месте я вышибу твои дурацкие мозги.

Теперь вы поняли, почему мне так не терпелось вас с ним познакомить?

На этом наш разговор закончился. Пока мы пробирались в плотном потоке машин, я от нечего делать перебрал в уме пару-тройку ответов, но, во-первых, за такси все-таки платил он, а, во-вторых, что ни говори, с его стороны было чертовски мило оценить мои услуги в целую двадцатку. Так что, когда машина наконец остановилась на Тридцать пятой улице, я ограничился тем, что сказал ему: «До встречи в более подходящем месте», – и вышел из такси.

На углу улицы я зашел в аптеку, набрал в телефонной будке наш номер, позвал Вульфа и узнал от него, что гости еще не прибыли. Не так уж важно, конечно, прицепило ли Управление по расследованию убийств «хвосты» всем пятерым, или этой чести была удостоена одна мисс Фрейзи, но ясность никогда не повредит, так что я прошел лишний один квартал до дома, где жил доктор Волмер, это совсем недалеко от особняка Вульфа, и спустился на площадку ниже уровня тротуара, откуда как на ладони просматривался наш подъезд. Мои часы показывали десять минут четвертого. Я, конечно, ждал такси и не обращал особого внимания на пешеходов, но когда я случайно глянул в сторону восточной части улицы, то сразу же приметил приближавшуюся ко мне фигуру, которую я мог назвать по имени. Я, словно флюгер, резко повернул голову в западном направлении и увидел, что по ступеням нашего дома поднимается особа женского пола. Тогда я вышел из своего укрытия на тротуар и оказался прямо на пути приближавшегося ко мне Арта Уиппла из Управления по расследованию убийств западной части города.

От неожиданности он затормозил, секунду постоял на пятках, открыл рот, потом закрыл его.

– Я ей ничего не скажу, – успокоил я его, – если, конечно, вы сами не попросите что-нибудь ей передать.

– Пошел бы ты лучше… бабочек ловить, – предложил он.

– Как-нибудь в более подходящем месте непременно этим займусь, – пообещал я. – Кстати, она пробудет у нас около часа, так что можешь пока посидеть в баре «У Тони», это прямо здесь, за углом. Я позвоню, как только она освободится. Желаю удачи.

Я направился к нашему подъезду и, уже поднимаясь по ступенькам, увидел, что дверь слегка приоткрылась. Из образовавшейся щели донесся голос Фрица:

– Прошу вас представиться, мадам.

Я сказал ему, что все в порядке, он снял цепочку, и я пригласил гостью в дом. Пока Фриц возился, снова запирая дверь, я предложил ей снять пальто, какую-то странную бурую хламиду, которую не мешало бы слегка освежить, но она не захотела с ней расставаться и сообщила, что ее фамилия Уилок.

Я провел ее в кабинет и представил Вульфу:

– Миссис Джеймс Р. Уилок из Ричмонда, штат Виргиния.

Потом прошел к сейфу, открыл его, вырвал из своей записной книжки четыре недавно исписанные страницы, положил их во внутреннее отделение, закрыл дверцу, набрал на ручке комбинацию цифр и захлопнул сейф. К тому времени, когда я добрался до своего стола, Кэрол Уилок уже восседала в красном кресле, а со спинки свешивалась ее хламида.

Если верить сведениям, что она была домашней хозяйкой, то ее дому очень скоро суждено было остаться без хозяйки. У нее был такой вид, будто она не ела неделю и не спала месяц. Если бы ее слегка подкормить и нарастить хотя бы еще десяток к ее сорока пяти килограммам, не исключено, что она могла бы представлять собой весьма недурное зрелище и стать вполне приличной женой для человека, который попался бы на эту удочку и решил обзавестись супругой. Но сейчас все это требовало незаурядного воображения.

Единственное, что в ней действительно привлекало внимание, – это глаза. Темные, глубоко посаженные, они горели каким-то скрытым огнем.

– Считаю своим долгом сказать вам, – сообщила она низким ровным голосом, – что я вовсе не хотела сюда приходить, но мистер О’Гарро заявил, что это совершенно необходимо. Я приняла твердое решение, что никому ничего не скажу. Но если у вас есть что-нибудь мне сообщить, то я слушаю.

Вульф смотрел на нее, глаза его пылали гневом. Мне хотелось объяснить гостье, что это не имеет никакого отношения к ней лично, просто ему всегда больно видеть голодное человеческое существо и совсем уж непереносимо, если оно недоедает месяцами. Наконец он заговорил:

– Как вы понимаете, миссис Уилок, я представляю интересы фирмы «Липперт, Бафф и Асса», которая проводит конкурс для компании «Хири продактс».

– Да, мистер О’Гарро уже говорил мне об этом.

– Я действительно собираюсь вам кое-что сообщить, правда не слишком много. Во-первых, я имел беседу с одной из конкурсанток, мисс Гертрудой Фрейзи. Возможно, вам известно, что она является основательницей и президентом лиги «За естественную женщину». Она сообщила мне, что в работе над конкурсом ей помогают двести или триста членов ее лиги, что, должен заметить, не противоречит правилам. Она, правда, не сказала мне, что уже передала им по телефону стихи, которые вам раздали вчера вечером, и что над ними уже работают, но было бы вполне логично предположить, что именно так все и происходит. Не хотите ли вы что-нибудь сказать по этому поводу?

– Триста человек?! – изумилась она.

Вульф кивнул.

– Но ведь это же нечестно. Это… так ведь нельзя! Вы не должны позволять ей так поступать!

– Мы здесь совершенно бессильны. Что мы можем сделать, если это не нарушает ни первоначальных правил конкурса, ни того, что было оговорено вчера вечером? Вот вам одна из сторон той странной ситуации, которая возникла в связи с убийством Луиса Далманна.

– Я должна встретиться с остальными. – Мерцавший в глубине зрачков огонь начал выплескиваться наружу. – Мы этого не допустим. Мы откажемся работать с этими стихами. Мы настоим, чтобы нам раздали другие, когда нам разрешат вернуться домой!

– Это как нельзя лучше устроило бы мисс Фрейзи. Она вышлет ответы раньше оговоренного срока и потребует себе первый приз, а если она его не получит, то подаст в суд и, скорее всего, выиграет дело. Если вы хотите ее обойти, у вас есть более подходящий путь. Попробуйте победить соперницу, используя ее же собственное оружие. Ведь у вас, наверное, тоже есть помощники: ваш муж, ваши друзья; пусть они тоже приступят к работе.

– У меня нет помощников.

Она вся задрожала: сначала руки, потом плечи, – и я уже, честно говоря, подумал, что наш разговор закончен, но тут она выкинула такое, чего я сроду не видывал. В этом кабинете случались истерики с женщинами всех возрастов, типов и комплекций. Одних мне удавалось привести в чувство с помощью глотка бренди, другим требовалась хорошая пощечина или какое-нибудь другое физическое воздействие, третьих приходилось просто выволакивать вон из кабинета Вульфа, поскольку он не переносил подобных сцен. Так что я уже встал со стула и направился к ней, размышляя, какой из методов сработает на сей раз. Но она вдруг взяла и показала мне язык. То есть я только подумал, что она показала мне язык, на самом же деле она просто зажала его между зубов, пытаясь унять таким образом дрожь. Кончик языка у нее распух, напрягся, побагровел, но она все продолжала изо всех сил давить на него зубами. Это, конечно, было не слишком эстетично, но достаточно эффективно. Она перестала дрожать, разжала кулаки, расслабила и снова стиснула пальцы, расправила и распрямила плечи. Только потом она вернула язык в нормальное положение. Прежде чем возвратиться на свое место, я хотел наградить ее аплодисментами за этот безукоризненно сыгранный спектакль, но потом рассудил, что женщина, которая способна за каких-нибудь десять секунд справиться с такой истерикой, возможно, и не нуждается ни в каких аплодисментах.

– Прошу меня извинить, – проговорила она.

– Бренди, – приказал Вульф.

– Нет-нет, – поспешно сказала она, – все уже в порядке. Я не пью бренди. Наверное, это оттого, что вы упомянули о помощниках. Дело в том, что мне никто не помогал. Первые недели все было ничего, потом стало труднее, потом стало действительно тяжело… я просто не знаю, как все это выдержала. Я сказала вам, что не хочу ничего говорить, но после того, что вы сообщили мне про мисс Фрейзи… что ей помогают целых триста женщин… Нет, я все-таки скажу. Мне тридцать два года, у меня двое детей, мой муж бухгалтер, получает пятьдесят долларов в неделю. До замужества я была школьной учительницей. Я много лет терпела, просто выживала день за днем, пока не увидела объявления об этом конкурсе. И я решила, что должна выиграть. У меня будет красивый дом и автомобиль, даже два, у меня и у мужа, я куплю себе немного одежды и отправлю мужа учиться, он сможет получить высшее образование, если, конечно, у него окажутся способности, и получит повышение… В тот день, когда я узнала об этом конкурсе, я приняла твердое решение. С тех пор я живу только этим. Вы понимаете, что я хочу сказать?