Татьяна Любова - Ноябрьский триллер Страница 9

Наталья же, опешившая от столь бурного натиска, вновь потерялась, совершенно не зная, как себя вести. Но она поняла, что сопротивление бесполезно, и послушно следовала за возбужденной Линой. Та показалась ей роскошной дамой — выхоленная кожа, сияющие зубы (фарфор, наверное), элегантная прическа и дивное белое платье, украшенное играющим на свету мехом норки.

И какой же опять-таки громадиной показался Наташе этот дом — до комнаты Лины они шли минут пятнадцать, петляя по запутанным коридорам, странным стеклянным переходам и ажурным мостикам, перекинутым над зимним садом на высоте четырех метров. Стоя на мостике, можно было любоваться искусственным водопадом, шумящим среди зарослей экзотических растений. Двери комнат располагались так хитро, что, выходя из одной, вы никоим образом не могли видеть другой двери, поскольку она располагалась за маскирующим ее выступом.

— Ты чего молчишь? — вдруг опомнилась не умолкавшая ни на секунду Лина.

— По-моему, собеседник тебе и не требуется, ты прекрасно справляешься за двоих.

— Ой, Наташка, как была язвой, так и помрешь! Потому и замуж тебя не берут.

— Я сама не иду!

— Рассказывай! Хочешь, скажу, почему ты до сих пор одна? Те, что подурней и твоего острого язычка не замечают, — тебе не нужны. А те, что поумнее, — бегут от тебя вприпрыжку! Умная жена — никому не нужна! Слова моей бабки, а уж она знала, что почем, — трещала Лина, открывая дверь в свою комнату. — Не обиделась?

— Нет, ну что ты… Ты мне просто льстишь, ведь тогда очевидно, почему ты в девках не засиделась! — с иронией сказала Наталья.

— Вот, что я говорила! Диагноз полностью подтверждается, — торжествующе заявила Лина, распахивая дверь. — Входи, строптивица.

Комната оказалась не очень большой, но светлой. Выглядела она странно. Здесь были и полутемный альков, и туалетный столик «барокко» с венецианским зеркалом, и бюро черного дерева времен королевы Виктории, и диван эпохи Ренессанса, обтянутый розовым шелком, и тяжелые портьеры на окнах. Были, однако, там и атрибуты современной жизни — домашний кинотеатр, мощная стереосистема, видеотека и даже ноутбук. Эдакий эпохальный винегрет, вызывающий закономерное недоумение, впрочем, как и весь этот дом.

— А компьютер тебе зачем? — удивилась Наталья, с интересом разглядывая обстановку.

— Для солидности. Ну как нравится?

— Пока не пойму. Непривычно как-то. Странно все.

— Ладно, ты привыкай пока, а я займусь твоим прикидом. Думаю, ты выберешь сама. Размеры у нас практически совпадают. Нет, пожалуй, у меня бедра после родов раздались, поэтому лучше что-нибудь посвободнее. Как тебе вот это? — И Лина бросила на кровать длинное вечернее платье фисташкового цвета.

— Нет, что ты. При моей-то бледности да зелень — меня будут путать с домашним призраком. Кстати, как насчет призраков? Я где-то читала, что в каждом мало-мальски порядочном замке есть собственный призрак, а у вас?

— Еще призраков нам не хватало! Ой, Наталья, язык у тебя без костей, ей-богу. А вот это как? — На сей раз Лина выудила из шкафа нечто бледно-голубое с меховой накидкой.

— Ну, что ты привязалась ко мне со своим гардеробом! Не хочу я переодеваться, и точка!

— Не поймут тебя здесь в таком прикиде, понимаешь?

— А мне плевать!

— А мне — нет. Моя разлюбезная свекровь с невесткой весь вечер будут злорадствовать, обсуждая материальное положение моих подруг. Они, знаешь ли, и так не больно-то меня жалуют.

— Неужели? Почему же Массимо не поставит их на место?

— Потому что Массимо — наследник, и половина капитала в «Космите» принадлежит его родителям. Массимо на крючке у родственников и шагу без мамочки и сестренки ступить не может. А эти стервы ноги об меня вытирают! Ой, не могу больше, Наташка, сил моих нет! — Лина уткнулась лицом в платье и разревелась.

— Лин, да ты чего это? Перестань, перестань сей же час! — Наталья бросилась к подруге, обняла ее за плечи, попыталась утешить, но Лина не могла остановиться.

— Надоело мне все, Наташка! Они ненавидят меня, презирают, мечтают развести меня с Массимо. А я люблю его, понимаешь? Иначе к чертям бы давно послала и мамочку его, и Джину, и деньги. — Лина громко икала, всхлипывала, давилась слезами. — Ничего я не хочу… ради него только и терплю…

— Ну, ну, девочка моя. Вон ты как живешь, оказывается. А я-то думала, единственная из нас троих нормально устроилась. Не надо плакать, успокойся, слышишь?! Вытри слезы — и выше нос. Подумаешь, проблемы. Да я не видела еще ни одной хорошей свекрови, и твоя не исключение. Перемелется — мука будет. Не кисни. Главное, что Массимо тебя любит.

— Если бы любил! — снова взвыла начавшая было успокаиваться Лина. — Я значу для него не больше, чем стол в его кабинете. Я — жилетка, когда нужно поплакаться, я — девочка для битья, когда надо сорвать злость. А в хорошем настроении он меня просто не замечает.

— Ты преувеличиваешь, ты устала, ты нервничаешь перед приемом гостей. Это нервы, просто нервы. Тебе нужно выпить чего-нибудь успокаивающего. Где у тебя валерьянка? — Наталья баюкала подругу, растерянно поглаживая ее по спине.

— Нет-нет, все уже прошло. — Лина подняла заплаканное лицо и попыталась улыбнуться, но улыбка вышла жалкой. — Ой, батюшки, уже половина пятого, через полчаса приедут остальные! Быстро одевайся, нам нужно спускаться вниз. Ты мне поможешь встречать гостей. Если останется время, я покажу тебе другие комнаты, самую шикарную мы отвели его матери, так что поторопись.

Наталья молча подчинилась. Через четверть часа подруги стояли в холле, критически оглядывая друг друга и морща напудренные носы.

— Не дергайся, сидит, что надо, — шепнула Лина на ухо Наталье.

— Спасибо. А у тебя пальцы дрожат. Может, все же валокординчику?

— Не надо. Смотри, а вот и мои мегеры, — и Лина широко улыбнулась навстречу спускающимся синьорам Луизе и Джине.

Дамы выглядели озабоченными и, едва кивнув в знак приветствия, прошествовали в гостиную.

— Видела? — заговорщически шепнула Лина.

Наталья только пожала плечами — что, дескать, тут скажешь?

Гости съезжались. Не проходило и десяти минут, как раздавался мелодичный звон и раздувшийся от сознания собственной значительности Петрович распахивал двери перед очередной партией прибывших.

Его борода стояла торчком, будто хвост у дворняги, приветствующей хозяев, глаза смотрели лукаво, он ловко принимал шубы и пальто, бормоча: «Милости просим, господа. Милости просим».

Слышались смех и возбужденные восклицания: «Павел Петрович! Сколько лет, сколько зим!», «Жанночка, боже, дорогая! Как я рада!»

Препроводив вновь прибывших в гостиную, Лина, кусая губы, возвращалась на пост, она нервничала все больше и больше. Массимо должен был приветствовать гостей вместе с ней, но он не появлялся, Лина переживала, и Наталье стоило немалых усилий сдерживать подругу. Сама Наташа чувствовала себя немногим лучше: новый наряд стеснял ее, она то и дело наступала на подол собственного платья и, шепотом чертыхнувшись, принималась озираться — не заметил ли кто ее неловкости.

Словом, когда, наконец, появился Массимо, немного вальяжный, лощеный, в великолепно сшитом смокинге, подруги были на последнем издыхании.

— Добрый вечер, Натали. Рад вас видеть, — сдержанно произнес он, целуя руку робеющей Наталье. — Все? — обратился он к жене.

— По списку сорок два, нет Берковичей и Вики. — Лина говорила, будто оправдываясь. Словно она была виновата в том, что Берковичи и Вика до сих пор не пожаловали.

«Боится она его до судорог», — про себя констатировала Наталья, а вслух сказала:

— Мне кажется, пора начинать. Гости, похоже, заскучали.

Массимо смерил ее надменным взглядом и мрачно осведомился:

— Разве музыканты еще не прибыли?

— Они давно в зале.

— Почему же я не слышу музыки? Я им плачу несколько тысяч наличными не для того, чтобы они пялили глаза на моих гостей. Ну? — Он выжидательно уставился на жену.

Перепуганная Лина, тщетно стремившаяся угодить мужу, бросилась в гостиную отдавать распоряжения музыкантам.

— Я нанял лучший джаз Москвы, заплатил им чертову уйму денег. И вот, пожалуйста, гости скучают, а музыканты ковыряют в носу смычками, — глядя в сторону, сказал Массимо и, резко повернувшись на каблуках, двинулся следом за женой.

— Боже правый, какой хам! — простонала Наталья и потащилась следом.

Глава седьмая

Явление

В зале было шумно. Пять гигантских люстр заливали помещение ослепительно ярким светом, весело играла музыка, ребята из джаза старались вовсю. Столы являли собой произведение кулинарного искусства, уставленные замысловато украшенными закусками и стройными телами бутылок. Отряд молодцеватых официантов находился в полной боевой готовности под неусыпным взором Марко.