Виктор Галданов - Банка для пауков Страница 10

— Так ты что, предлагаешь нам к им в охрану идти? — догадался Вано. — А мне больше нравится другое. Вон Егорка сигаретами фарцует. Люди от них кайф получает. А знающие люди говорят, что от марафета гораздо больший кайф люди ловят — в тыщу, в мильон раз больше кайфуют. Поэтому они за марафет любые башли отдадут.

— Не знаю, — с сомнением протянул Егор, — я вон за одни сигареты как влетел, теперь небось из института исключат… Нет, будь моя воля, я бы у нас в институте шмон навел.

— Среди бедных студентов?

— Студенты разные бывают. Шмон надо наводить среди фарцов. Которые джинсами торгуют, дисками с джазухой, жвачкой… Есть, которые валютой промышляют — они вообще все как боги живут.

— Ну вот, — с одобрением сказал Тигран, — уже соображаешь.

— Послушай, — сказал ему Резо, — если ты такой умный, то почему же ты здесь с нами баланду хлебаешь, а не шашлык в «Арагви» лопаешь?

— А потому что я еще маленький — с некоторым смущением признался Тигран. — Мне еще только-только шестнадцать исполнилось. И вообще я сюда недавно приехал, у меня в этом городе никого знакомых из путевых ребят нету. Вот с одними ишаками связался — и влетел. А что было делать? Жрать хотел, вот и влетел.

— Знаешь, Егор, он умные вещи говорит, — сказал Вано, стукнув приятеля по плечу. — Слышь, Тиграныч, если ты по малолетству раньше меня выйдешь, ты меня найди, а? У меня тут брат Дато. Он тебя к работе пристроит, пока я не выйду. А выйду я — мы с тобой какое-нибудь дельце обмозгуем.

— Меня тоже в свое дело берите, пацаны! — горячо воскликнул Егор, который давно уже зачитывался Бабелем и не переставал примерять на себя лавры Бени Крика. — Сдается мне, что вы двое — самые путевые мужики, которые встречались мне в жизни. И мы этот вшивый городишко еще поставим на уши.

— И завяжем эти ушки бантиком, — подхватил Тигран, горячо пожимая им руки.

Но в этот самый момент пришел вертухай и повел Вано к следователю. Там судьба-индейка вновь доказала, что благоволит прохвостам, поскольку владелец чемодана, сдуру крикнувший «держи вора!» теперь наотрез отказывался и от чемодана и от его содержимого. Оказывается, там нашли несколько золотых безделушек и два отреза твида — видно краденные. И теперь его уже вовсю трясли на Лубянке за другое, гораздо более серьезное дело. Вано же с момента своего ареста не уставал твердить, что просто увидел бесхозный чемодан и, когда его схватили с поличным, нес его в стол находок.

Тиграна и впрямь скоро выпустили по малолетству, а Абрам Самуилович Дубовицкий, узнав об аресте сына, просто позвонил начальнику горотдела милиции, которому лечил зубы, и попросил за непутевого сынишку. Того и выпустили в тот же день, слегка пожурив.

Вскоре трое друзей встретились в гараже у Дато и стали рисовать планы покорения столицы. В этом городе проживало множество людей, которым позарез требовалась опека и защита, и которые ни в коем разе не обратились бы за ней в милицию — фарцовщики, спекулянты, рыночные торговцы, проститутки и наркоманы. И вскоре все они почувствовали, что их оберегают железные лапы Вано и Тиграна — Егор же вскоре откололся от друзей и избрал себе иную стезю. Вместо него пустующую нишу в триумвирате занял как нельзя кстати появившийся Мирза. Он помог обеспечить надежной крышей всех рыночных торговцев. Совершенно новую отрасль деятельности открыл для концерна Мося Фраэрман. Таким образом, вне сферы влияния концерна осталась разве что оборонка, но и ее оказалось возможным прибрать к рукам, если умно контролировать финансовые потоки.

Красненький зайчик медленно полз по верхним сиденьям спортивной арены, что амфитеатром спускались к полю, на котором буквой П были установлены пиршественные столы. Крохотный, в копеечку размером, он неспешно перепархивал с кресла на кресло, прошелся по пустынным трибунам, быстро миновал зачем-то приглашенный духовой оркестр, на секунду задержался на жирном трясущемся затылке мэра, который продолжал что-то говорить, но проследовал дальше — по скатерти, уставленной закусками и выпивкой. За программу фуршета отвечал некий бодрый старичок Сулико — владелец сети ресторанов грузинской кухни, казино и ночного клуба. Он же в те романтические шестидесятые был владельцем первой чебуречной, которую стали рэкетировать Вано со товарищи. Постепенно они стали вкладывать деньги в его бизнес — и вот результат! — через месяц или около того в Америке должен будет открыться первый в ее истории ресторан грузинской кухни, принадлежащий официально Сулико, а неофициально мафии. Беззубый Сулико не мог насладиться всеми прелестями стола, накрывать который были приглашены лучшие повара столицы, а руководил ими повар-патриарх кормивший еще Сталина. К сожалению попробовать его стряпню сам Сулико не сможет. Зубы его стали частью славной истории клана Марагулия — их ему еще двадцать лет назад выломал рукоятью пистолета совсем еще юный тогда Тамаз Сулаквелидзе, популярно объясняя чебуречнику все прелести работы под их опекой. Поэтому Сулико с немалым сожалением созерцал куски дымящегося мяса молодого барашка, которые ему только что преподнесли во время очередной перемены блюд. Внезапно ему показалось, что сквозь мелко нашинкованную зелень, которой был посыпан шашлык, просачивается кровь — он резко придвинул тарелку к себе. Если шашлык в самом деле подали сырым, то он рисковал лишиться кроме зубов еще и головы… Но это было лишь видение. Какой-то идиот пускал по залу красных зайчиков…

Луч этот исходил из лазерного прицела, привинченного к винтовке с глушителем, которую твердо и уверенно держал в своих руках мужчина в черном обтягивающем тело лыжном костюме. Голову его плотно облегала лыжная шапочка с гребешком, поскольку март был холодный. Мужчина находился на дне стеклянного стакана, подвешенного в центре зала под самой крышей. Под ним качались цирковые трапеции, еще от него отходили несколько тросов, служивших подъему знамен и смене рекламных транспарантов. Завершался «стакан» уже на крыше — башенкой со стеклянным шестигранным шатром.

«Шестерка» резво развернулась на площади перед дворцом. Ирина вышла из машины и сказала:

— Быстрее доставай камеру!

Оператор вышел из машины и настроил «Бетакам».

— Три-два-начали! — Произнесла Ирина в микрофон. — Дорогие телезрители! Эта передачу мы начинаем совсем не так, как задумывали. Мы начинаем ее уже после того, как отсняли и практически смонтировали весь материал. Мы готовили ее как репортаж с юбилея почетного гражданина нашего города. Этот человек известен всем, он ничуть не стесняется своего имени — имя этому человеку — Мафия. Да, многие газетные и журнальные материалы, появившиеся в последние годы указывают на то, что этот человек стоит за десятками кровавых убийств и злодеяний, сотрясающих наш город. И этот человек не сидит на параше, не жрет тюремную баланду, не пилит дрова на Колыме, нет сейчас он возглавляет банкет в свою честь во Дворце молодежи и принимает поздравления от самых знаменитых личностей нашего города…

— …и лично вы, дорогой Вано Авессаломович, — прочувствованно завершал мэр, — стали для нашего города и другом, и защитником, и кормильцем! Вашими усилиями и заботой наши юноши становятся мужественными и закаленными!..

«И активно пополняет ряды бандитов и рэкетиров…» — в тон ему пробормотал лейтенант Иващенко.

— Хорошеют и расцветают на глазах наши девушки! — восклицал мэр.

«…которых вы потом продаете в арабские бордели…» — подхватил лейтенант. В наушниках ему отозвалось несколько смешков его коллег, охраняющих покой мероприятия.

— Благодаря вам непрестанно ширится меценатство среди наших банков и торговых фирм…

«… которых вы обложили нещадной данью…»

«Тишина в эфире! Кто там пиз…т?» — строго произнес в наушниках голос майора Зайцева.

Неожиданно ему ответили три слова. Три непечатных слова, которые русские дети выучивают сразу же после слова «мама».

«… твою мать…» — тихо сказал лейтенант Иващенко. И еще раз повторил, но уже чуть громче.

«Лейтенант! — опешил майор. — Вы соображаете, что говорите со старшим по званию?..»

«В зале снайпер, товарищ майор! Ей-Богу, снайпер! Я вижу луч от лазерного прицела. Мамой клянусь, вон он сидит…»

И лейтенант Иващенко, проследивший за движением красного зайчика указал пальцем как ребенок на воздушный шарик на человечье тело, раскорячившееся под куполом арены. Он даже не слышал, что на самом деле истошно выкрикивает эти слова в полной тишине, поскольку отвлеченный его голосом мэр оторвался от своей бумажки и тоже воззрился на него, а потом (по его пальцу) наверх.

И сам юбиляр, услышав этот вопль, совершенно неприлично прервавший речь мэра, резко обернулся в сторону портала, откуда тот доносился. Затем он перевел взгляд на мэра, собираясь видно жестом успокоить его — но мэр не смотрел на него. Он запрокинул голову и уставился носом вверх. И туда же были устремлены взоры всех в этом зале. А там, в вышине, чернело что-то, похожее на гигантскую муху в паутине тросов, в освещенном стеклянном стакане. И эта муха искрилась красным. Совершенно непринужденно рубиновый лучик блеснул прямо в глаза Вано, потом перепрыгнул и преломился в стакане с водкой, которую тот держал в застывшей руке. Затем он скакнул на несколько сантиметров вверх и… Вано будто физически почувствовал, как он уселся на его переносице. Он сморгнул, чувствуя себя совершенно голым и беззащитным под взглядами сотен людей — и увидел как в полусотне метров от него из дула винтовки блеснул огонь.