Александр Тамоников - Возвращение в строй Страница 11

– По-моему, вы противоречите сами себе.

– В чем? – удивился Цуканов.

– То говорите, что боссу наплевать на того, кто нанимается на работу в его поместье, то в каждую мелочь вникает.

– Поработаешь тут, поймешь, что я имел в виду. Паспорт завтра не забудь, и без опозданий. Удачи!

– Как же я не опоздаю, если паспорт получать часов в 11, не раньше?

– Ладно, выходи во вторник. – Управляющий повернулся и пошел к особняку.

Провожая его взглядом, Кулагин неожиданно увидел в окне третьего этажа бледное женское лицо. На мгновение. Женщина, заметив на себе взгляд, тут же задернула штору.

– Кто это? – невольно спросил он.

– Где? – не понял садовник.

– В окне третьего этажа. Или, скорее, чердака.

– Вот что я тебе скажу, парень, чем меньше ты будешь смотреть на это окно, тем здоровее будешь.

– Но кто там?

– Не знаю.

Кулагин внимательно и пристально посмотрел на садовника:

– А вот врать ты за свою жизнь так и не научился, Виктор Алексеевич.

– Тебе-то какое дело? Дали работу, работай. Пойдем, покажу комнату, где можешь ночевать, и где лежит рабочая одежда, заодно примеришь ее.

Они вошли в пристройку. Там оказалась прихожая, небольшой коридор, в котором по разным сторонам находились туалет и душевая с умывальником, а также довольно просторная комната. Окно, завешанное темной органзой, выходило прямо на сторону особняка с загадочным окном на третьем этаже, вдоль одной стены стоял раскладной диван, у окна стол с двумя стульями, в углу платяной шкаф, рядом комод с секретером и холодильник, посреди комнаты на полу лежал палас. Чисто, довольно уютно. Уют придавала старинной работы люстра и бра на стене над изголовьем дивана. Обои светло-зеленые, не режущие глаз. На диване синяя рабочая форма, летние брюки, майка, куртка с капюшоном. Рядом со столом на тумбе телевизор и музыкальный центр.

– Ну как? – спросил Прохоров.

– Вполне, – ответил Кулагин. – Мне представлялось, что будет типа дешевого гостиничного номера, а тут… как дома.

– Живи, если хочешь. Только совет, после девяти вечера, как закончим полив территории, из домика не выходи.

– Почему?

– На неприятности можно нарваться.

– Что вы все говорите какими-то намеками?

– Никаких намеков, Паша. У Старикова и его людей своя жизнь, у нас, рабочих, – своя. Мы делаем свое дело, нам платят. Ты куришь?

– Да.

– Очень вредная привычка, надо бы бросить, да вот только как? Я тоже в день пачку уговариваю. Курить можно здесь, а поздно вечером – только здесь.

– Что, и выйти подышать свежим воздухом нельзя?

– Зачем тебе нервировать охрану? Она и так нервная.

– И много в усадьбе охранников? Я имею в виду постоянных?

– Днем с Боровским двое, ночью – один.

– И как же он такую территорию охраняет?

Прохоров, отодвинув рабочую форму, присел на диван:

– А ему особо делать нечего. Если заметил, повсюду установлены камеры видеонаблюдения. Охранник сидит на проходной и смотрит телевизоры.

– Мониторы.

– Мне без разницы. В общем, у него там все как на ладони.

– Если повсюду камеры, то сколько же надо мониторов, чтобы обслуживать каждую камеру? Всех стен пропускного пункта не хватит.

– Меня это не касается. Но в проходной этих мониторов штук шесть, не больше.

– Понятно, охранник переключает камеры. Но в таком случае он не может обеспечить тотального контроля.

– Слова-то какие говоришь! Тотального! Где научился?

– В армии.

– Так ты тоже военный?

– Капитан.

– Понятно, почему начальник охраны взял тебя. Сам из бывших.

– Бывших офицеров, Виктор Алексеевич, не бывает.

– Слышал. Ладно, ты домой поедешь?

– Да, мне завтра паспорт получать, послезавтра приеду.

– К 8.00. И без опозданий, Паша, здесь никакие объяснения и причины не помогут. В момент зарплату урежут.

– Это я уже понял.

– Ну, тогда пойдем? Провожу тебя да займусь пересадкой декоративного клена. Хозяйке, видите ли, надоело, что они растут под окном спальни, приказала вдоль забора пустить.

– Могу помочь, время есть.

– Не надо. Справлюсь, да и делов-то на час-полтора.

– И все-таки, Виктор Алексеевич, что за женщина на третьем этаже? Ведь ты же знаешь. Не можешь не знать.

– А тебе-то это зачем? – Прохоров повысил голос: – Ну, скажи, зачем? Какое твое дело, что происходит в семье депутата?

– Значит, эта женщина, что выглядывала из окна, член семьи?

– Увидел и забудь! Не наше, Паша, это дело.

– А что ты так разгорячился, Виктор Алексеевич?

– Да ну тебя, с тобой, чую, неприятностей не оберешься.

– Так пойди и скажи начальнику охраны, что не хочешь работать со мной. И меня тут же отправят восвояси.

– Я не стукач, понял?

– Понял, так что за женщина?

– Да иди ты! Не спрашивай.

– Ладно. А провожать меня не надо, сам дорогу найду.

– Как хочешь. Держи ключ от пристройки.

Садовник передал Кулагину ключ и ушел. Павел закрыл входную дверь и тоже направился к выходу. И вновь на третьем этаже колыхнулась штора, вот только лицо не появилось. Ох уж эта привычка пытаться разобраться в том, что непонятно. Но ничего не поделаешь. Он прошел до проходной.

– Ну, что, мужик? Слышал, на работу устроился? – спросил его охранник.

– Временно.

– Здесь все сначала временно. Тебя насчет шатания по территории предупреждали?

– А тебе, собственно, какое дело?

– Такое. Будешь шарахаться, отвлекать, заимеешь неприятности.

– Доложишь начальнику, чтобы тот наказал рублем?

– Зачем? Мы и сами можем наказать, без твоих рублей.

– Смотрю я на тебя и удивляюсь, неужели и ты когда-то был офицером?

– Прапорщиком, но в спецназе, так что шутить не советую, – усмехнулся охранник.

– Ну, если в спецназе, то тогда, конечно, какие могут быть шутки?

– Вот именно.

– До свидания!

– Увидимся.

Кулагин прошел проходную. Его «семерку» каким-то образом отогнали на дальнюю стоянку, прямо к кустам. Не поленились, чтобы вид не портила, вскрыть и замкнуть провода напрямую. Двери открыты, но щиток приборов в порядке. Он завел машину и вывернул на дорогу к деревне.

Через полтора часа Павел был в Переславле. Остановился у небольшого магазинчика в переулке. Прикурил сигарету. Работу вроде получил, Боровской проведет проверку документов и его легенды. Что это ему даст? Ничего. Копать глубоко он не будет, смысла нет, ведь Павла приняли не на какую-то серьезную должность, а простым рабочим. Разнорабочим. А и выгонят, ничего страшного, уйдет и все. Признаться, эта работа после беседы в усадьбе особо не прельщала капитана. Удивляло одно: зарплата. Пятьдесят штук «чистыми», да еще тысяч семь от «официалки» после вычета налогов. Где в Переславле он найдет работу на пятьдесят штук? Ну, разве что в правительстве области или в администрации города, только кто ж возьмет его туда, где все кругом повязано?

И еще одно удерживало капитана. Несложно догадаться что. Одинокая комната на третьем этаже особняка. И он знал, что не успокоится, пока полностью не прояснит ситуацию. А для этого следует жить в усадьбе, тем более что ему самому это предложили. В Переславле его никто не ждет, смысл кататься туда-обратно? Да, посмотреть вечером за странной комнатой не помешает. Через прицел, который кто-то из бывших товарищей на прощание бросил ему в сумку. Думал, зачем он нужен, а вот пригодился. Так, если жить в усадьбе, то надо позаботиться о продуктах. Не исключено, что его и будут кормить остатками с барского стола, но речи об этом не велось, значит, надо закупить продукты.

Павел решил зайти в магазинчик и посмотреть на его ассортимент. На удивление, он ничем практически не уступал ассортименту больших супермаркетов, и Кулагин набрал два больших пакета всякой всячины. Прихватил и пару бутылок водки. Судя по тому, что руки садовника слегка подрагивали, а лицо было немного отекшим, спиртного он не чурался. А выпив, мог и разговориться. Он точно знал, что за тайна кроется на третьем этаже особняка.

Дома Павел оставил пакеты в прихожей, переоделся и пошел на кухню заварить кофе, как неожиданно сотовый телефон издал сигнал вызова. Это еще кто, подумал он и ответил:

– Да?!

– Привет, Паша, Пузырев!

– А! Валера! Привет.

– Ну как, съездил в усадьбу Старикова?

– Только что вернулся оттуда. Взяли временно, на месяц.

– Отлично! Ты мне должен.

– Должен, расплачусь.

– Ты держись там, другой такой работы во всей области не найдешь. Про меня спрашивали?

– Спросили, кто посоветовал обратиться к нам? Я сказал, что ты.

– Кому сказал?

– И управляющему, и начальнику охраны. Что, не надо было говорить? Так предупредил бы.

– Да нет, ничего, нормально. С тебя пузырек, Паша! Коньяка!

– Я «клоповник» не пью!

– Я пью!

– Добро. Будет тебе «клоповник».

– Давай! Рад за тебя!

– А уж как я рад, не представляешь. Пока!

Пузырев, видно, не услышал в голосе одноклассника иронии, лишних вопросов задавать не стал, отключился.