Альберт Баантье - Маска смерти Страница 11

Молодой следователь смущенно отвел глаза.

— Это я во всем виноват. Я опять раньше времени забежал вперед. Мне следовало подождать вас и вести этот разговор с главным врачом в вашем присутствии.

Де Кок укоризненно покачал головой.

— Разве можно было предвидеть реакцию Рихарда Недервауда на эту неудачную очную ставку? — спокойно возразил он. — Однако как следователь ты должен всегда помнить о границах допустимых законом действий и не переступать их. Хотя, надо признаться честно, поведение людей часто совершенно непредсказуемо…

Фледдер одарил его благодарным взглядом.

— Я тоже никак этого не ожидал, — сказал он. — Очная ставка в больнице была проведена по всем правилам. Никаких нарушений… И с юридической точки зрения — тоже. Когда перед нами прошли все участники «парада», у меня камень с души свалился. Признаюсь, я искренне обрадовался тому, то Рихард Недервауд никого не узнал.

Де Кок нахмурил брови.

— Это как же понимать?

Фледдер улыбнулся.

— Я с самого начала говорил вам, что не верю в то, что больница Южного Креста имеет какое-то отношение к этому случаю с двумя женщинами, и то, что свидетель Рихард Недервауд не узнал никого, послужило тому подтверждением.

Старый сыщик задумчиво посмотрел на него.

— Значит, ты почувствовал облегчение, и все это поняли?

— Что вы имеете в виду?

Де Кок ухмыльнулся.

— А вдруг рядом с тобой был кто-то, кто совсем не разделял твоего чувства облегчения?

— Как это?

Старый сыщик махнул рукой. Опершись локтями на стол, он опустил подбородок на раскрытые ладони. Неожиданно инспектор подался вперед и прищурившись уставился на своего молодого коллегу.

— Ты поддерживал все эти дни постоянный контакт с Ван Беммеленом?

Фледдер покачал головой.

— Да нет, я говорил с ним всего два раза.

— Первый раз, — сказал Де Кок, — когда доктор неудачно пошутил по поводу трупа, возможно, забытого в анатомичке, и заявил, что Рихард Недервауд, по всем признакам, страдает паранойей и одержим навязчивой идеей… Верно?

— Да.

Де Кок приставил указательный палец к груди своего помощника.

— Во время ваших разговоров ты ни разу не упомянул об исчезновении Аннетье Схеепстра?

— Нет.

— А при встрече с доктором Лестерхейзом?

— Тоже нет. Речь шла только о Розалинде ван Эвертсоорд.

Де Кок задумчиво провел рукой по своему широкому подбородку.

— Тогда почему доктор Ван Беммелен потребовал у советника юстиции закрыть следствие по поводу исчезновения двух женщин? И в предписании министерства тоже речь идет о двух женщинах!

Фледдер слушал, раскрыв рот.

— В самом деле… — пробормотал он. — Речь все время идет об исчезновении двоих…

— Вот именно! — Де Кок почти ликовал.

— Это означает, — глухо произнес Фледдер, — что Ван Беммелен откуда-то знает об исчезновении Аннетье Схеепстра.

Лицо Де Кока окаменело.

— Совершенно верно! Спрашивается: откуда? Бертус из Утрехта никому не сказал об исчезновении Аннетье Схеепстра и мы — тоже. Каким образом Ван Беммелен узнал об этом?

Де Кок смотрел на Рихарда Недервауда, который сидел за столом, уронив на руки взлохмаченную голову, со смешанным чувством досады и жалости. На юноше был все тот же пиджак из грубой шерсти с кожаными отворотами, в котором он явился в полицию, когда пришел сообщить об исчезновении Розочки. Господи, кажется, целая вечность прошла с тех пор!

Казалось, молодой человек был погружен в глубокий сон, он даже не заметил, как вошел Де Кок, и инспектору пришлось потрясти его за плечо. Рихард Недервауд медленно выпрямился и провел по лицу согнутыми пальцами.

— А-а, инспектор… — Он широко зевнул.

Де Кок улыбнулся.

— Да, я, — сказал он просто.

Рихард Недервауд встряхнулся, окончательно освобождаясь от сонной одури.

— Где вы были сегодня утром, инспектор?

Де Кок взял стул и уселся напротив.

— Вы хотите сказать: во время вашей очной ставки в больнице?

Рихард кивнул.

— Мне вас там очень не хватало, — сказал он.

— Я поздно лег накануне, около трех часов ночи, — извиняющимся тоном пояснил Де Кок. — Ну и позволил себе утром поспать на часок подольше.

Юноша сокрушенно покачал головой.

— Вы не должны были доверять проведение этой очной ставки молодому следователю!

— Вы имеете в виду моего молодого коллегу Фледдера?

— Да, я говорю о том молодом человеке, что был тогда вместе с вами в комнате, когда я пришел сообщить об исчезновении Розочки. Может быть, он и хороший следователь, не мне судить… но сегодня утром в больнице он проявил себя как человек не самый проницательный.

Де Кок нахмурился.

— В каком смысле?

— Да это же был настоящий спектакль! — возмущенно воскликнул Рихард Недервауд.

— Спектакль?

— Великолепное шоу… театр… ревю… — Рихард распалялся с каждым словом. — Ваш молодой следователь позволил обвести себя вокруг пальца! Его просто ослепил этот блестяще отрепетированный парад, этот костюмированный бал! Все сотрудники больницы Южного Креста хорошо к нему подготовились, каждый был тщательно выбрит, причесан и разутюжен… ничего не скажешь, отличный спектакль! Все участники этого действа просто наслаждались: и ваш коллега, и доктор Лестерхейз… А меня они сочли сумасшедшим!

8

Де Кок не случайно оставил Рихарда Недервауда одного в комнате на некоторое время: он хотел, чтобы тот немного успокоился. Понимая, какое потрясение испытал этой молодой человек, инспектор от души сочувствовал бедняге.

Вытащив из кармана пиджака фотографию Розалинды ван Эвертсоорд, Де Кок положил ее на стол и несколько минут разглядывал открытое улыбчивое лицо, задорную короткую стрижку, прелестные ямочки на щеках, затем перевернул фотографию и пододвинул ее Рихарду.

— Это твоя Розочка?

Юноша молча кивнул. Напряжение и скованность сразу исчезли, он невесело улыбнулся.

— Да, это она…

— Ты любишь ее?

— Очень!

— А она тебя?

Рихард помедлил с ответом, потом нерешительно сказал:

— Думаю, что тоже.

Де Кок напряженно ловил каждую его интонацию.

— Почему вы… э-э… все-таки не узаконили ваши отношения? Я хочу сказать: что мешало вам пожениться?

Рихард Недервауд еще раз быстро взглянул на фотографию.

— Она не хотела. Решила, что не выйдет замуж, пока спорт продолжает оставаться главным делом ее жизни. «Пойми, я просто не могу себе этого позволить, — говорила она, — ты все время будешь оставаться как бы на втором плане». И надо сказать, подобное положение меня тоже не устраивало. — Рихард самодовольно усмехнулся. — Должен вам сказать, Розочка никогда не отступала от своих принципов и была удивительно последовательна во всем.

— Вероятно, вы с ней часто говорили о ее спортивных достижениях? Мне кажется, такая девушка хотела бы как можно дольше оставаться в большом спорте…

Рихард Недервауд оживился и закивал.

— Да, это так. А это означало, что я был вечно обречен оставаться на вторых ролях.

— И у тебя не было никакой надежды?

Молодой человек пожал плечами.

— Я никогда не строил иллюзий на сей счет. Когда я видел, с каким увлечением Розочка занимается спортом, с какой самоотдачей целые дни проводит на тренировках, я не мог ею не восхищаться. Недавно она вернулась со своей командой из очень успешной поездки по Центральной Африке и тут же стала строить грандиозные планы: собиралась отправиться на Дальний Восток, в Китай.

Де Кок озадаченно почесал нос.

— И ты ни разу не заводил с ней речь о свадьбе?

На лицо Рихарда набежала тень. Он несмело пододвинул фотографию поближе к Де Коку.

— Нет… Но Розочка никогда уже не будет моей невестой…

— Почему ты так говоришь?

— Она же умерла… — Рихард проглотил ком в горле.

— Откуда тебе это известно?! — поинтересовался Де Кок.

Молодой человек потупился.

— Интуиция мне подсказывает… — Он постучал себя кончиками пальцев по груди. — Это чувство у меня где-то здесь, внутри… Я уверен, что Розочки нет в живых.

Де Кок искоса взглянул на него.

— А я следователь, и верю только фактам! Такова уж моя профессия. Как ты понимаешь, мне нужны только факты и доказательства. Если я буду основываться на интуиции, на чьих-то смутных предчувствиях, я далеко не уеду…

— Жаль.

Де Кок заглянул в глаза молодому человеку.

Он тщетно пытался вызвать в себе симпатию к Рихарду, но ему это плохо удавалось, что-то в поведении этого долговязого юноши настораживало инспектора и мешало относиться к нему с полным доверием.

— Наши чувства, — вздохнул Де Кок, — часто основываются на пережитом, на том, что давно кончилось и угасло, хотя нам трудно в это поверить… и эти ничем не подкрепленные чувства мы называем «интуицией». — Он криво усмехнулся.