Zkd 3: Правосудие (СИ) - Стоун Аля Страница 11

Жук пришёл в себя после тяжёлой потери близкого единственного человека — бабушки. Он привёл в порядок квартиру, с утра успел съездить на кладбище, навестить. Казалось бы, что это всё нереально, но суровая жизнь сотворила нечто. В попытках тысячный раз дозвониться до Иры, которая не брала трубку, Жук всё равно не терял надежды. Он собрал все свои мысли воедино и решил направиться прямиком к дому Шумилиной. По дороге успел заскочить в первый попавшийся цветочный магазин, чтобы купить на предпоследние деньги букет белых роз, и с серьёзным настроем направился петлять по знакомым до боли проулкам. Дойдя до нужного подъезда, Жук остановился, причесал пальцами волосы на голове и набрал комбинацию по памяти, которая открывала дверь домофона. Чем выше Жук поднимался на нужный этаж, тем труднее было перевести дыхание. Он прокрутил в голове те самые моменты, когда впервые заходил за Ирой. Тогда-то он и «познакомился» с её мачехой. Тело от нервов сжимало так сильно, что порой Жук думал, что даже не сможет подняться до нужного этажа. Звонок в дверь, затем стук. Затем ещё раз звонок. Около пяти минут Жуков просто тарабанил в дверь и без конца звонил. Казалось уже, что всё тщетно. Бабушка, которую Жук даже не заметил, поднималась в соседнюю квартиру:

— Это где ж ты так, милок, провинился, что тебе даже дверь открывать не хотят?

Старушка кинула взгляд на букет белых роз. Жук резко обернулся на поднимающуюся бабушку. Он не стал отвечать на провокационный вопрос, приняв решение просто промолчать. Бабушка возмутительно цокнула языком, поражённо покачивая головой, после чего медленно забрела к себе в квартиру. Спустя пару минут очередного долговременного звонка, дверь всё же отперлась:

— Ира…

Антон нелепо стоял с букетом цветов. Вот она, Шумилина, которую он не видел около шести лет. Вот она — его первая любовь, вся надежда и поддержка в самые трудные и невыносимые моменты. От её одного только вида у Жука промелькнула улыбка в уголках рта. Ира просто стояла в дверном проёме, не произнося ни единого слова, а по щекам стекали слёзы, которые она не могла сдержать.

— Ну тише-тише, солнышко, я здесь, — Жук кинулся обнимать расплакавшуюся Шумилину, вытирая её слёзы тыльной стороной ладони. — Почему ты мне столько времени не отвечала?

Но в ответ Жуку поступило лишь молчание. От этого горло начало душить ещё сильнее от боли. Такое впечатление, будто произошло что-то смертельно-катастрофическое, а Ира просто не хотела это оглашать.

— Скажи, Ир, — Жук начал прямо и сразу, без особых обходных вопросов. — Ты меня уже не любишь?

Ира на мгновение успокоилась, но сразу после всхлипнула на весь подъезд, заставляя Антона нервничать. Он совсем растерялся, и, чтобы не потревожить в очередной раз бабушку и не наткнуться на ещё пару возмущений, Жук силком затолкнул Иру в квартиру и захлопнул за собой дверь.

— Что с тобой происходит? Давай поговорим же, ну, Ир, — Жук смотрел Шумилиной в глаза, а вот она старалась всячески избегать визуального контакта. — Я ведь столько лет к тебе приходил, ждал хоть какой-нибудь обратной связи, а ты мне и слова сказать не можешь.

— Антон, — тихо начала наконец Ира. — Я не могу…

Жук не мог уняться, чтобы добиться хоть какой-то ясности от Шумилиной. Внутри его всего разрывало на кусочки. Почему она ничего ему не может сказать? Что она уже натворила и что скрывает от Антона?

— Ты ведь мне когда-нибудь расскажешь, что произошло?

— Когда-нибудь расскажу, Антон, — Ира открыла входную дверь.

Она молча намекнула, что Жуку пора уходить, и он без всяких церемоний вышел за порог. Жуков так не хотел уходить от Шумилиной, которую столько лет не видел. Его чувства будто возросли с новой силой, открыв новое дыхание, но вот только их отвергают по неизведанным ему причинам. Просто ставят в неизвестность. Этого чувства Жук не переносил больше всего. Он молча побрёл в сторону лестницы, минуя каждую ступеньку.

— Антон, — окликнула его Ира. — Я люблю тебя, очень-очень сильно люблю!

Жук остановился, резко повернул голову на заплаканную Ирку и улыбнулся краешком рта. Но, не долго думая, снова развернулся, продолжая спускаться по лестнице. Выйдя с подъезда, Антон со всей мощи, злобы и агрессии, которая накопилась в нём, выбросил букет цветов в мусорный контейнер. Бабушки, сидевшие напротив на лавочке, в тот час же умолкли, с особым интересом поглядывая на Жука. Вот только он не понимал, на кого конкретно он злится. Точно не на Иру, нет. Она не могла как-то паскудно с ним поступить. Это не в её стиле жизни. Жук, не обратив никакого внимания на сидевших на лавочке бабушек, быстрым шагом побрёл в сторону своего дома. Но бабушки всё так же провожали его взглядом, периодически переглядываясь между собой. Ещё примерно с минуты они молчали, а потом снова переключились на темы погоды, московской жизни и низких пенсий.

Вадик деловито курил на стуле в квартире у Риты, распластавшись на нем настолько, насколько это было возможно. Здесь было одно из его убежищ, где он мог скрыться от всех ненужных ему лиц, правда сестра запрещала ему оставаться на ночь в её присутствии, чтобы не делить территорию и личное пространство. Ритка слащаво улыбалась, утыкаясь взглядом в пол. Она приняла решение не рассказывать всю подноготную о встрече с парнями своему старшему брату.

— Вполне себе послушные и покладистые пацаны, — начала Рита. — А ты там пугал меня!

— Что, даже Цыпа? — Дергал губой Вадик.

Рослин будто непроизвольно закатил глаза, не дожидаясь ответа сестры и сбросив истлевшую часть сигареты в пепельницу, снова, но уже с более агрессивной интонацией начал:

— Рослина, твою мать, — нервная улыбка повисла на лице Вадика после того, как он начал смеяться и закрывать лицо руками. — Они не те, кем тебе кажутся на первый взгляд. Да, пацаны. Да, молодые. Перед ними девка, их ровесница, на Панамере гоняет, задания за бешеные бабки подкидывает. Конечно, они поведутся! Бычить-то им не на кого!

Маргарита отвернулась, чтобы скрыть улыбку на лице от фразы «Бычить-то им не на кого». Вспоминая напористость Цыпы, Ритка слащаво проглотила ком победы, ведь Вадик не угадал на этот раз. Видимо, прошло слишком много лет, чтобы он, как когда-то, мог так просто предугадывать мысли и решения пацанов.

— Так или иначе, мой план сработал! Пацанчики на крючке, условия обсуждены, на Кононыхина я их направила сегодняшним числом, — отчитывалась Рита. — В чём же ещё дело, Вадик? Они полностью переключены на меня, о тебе и речи не заводилось вообще. Кого ты всё ещё боишься?

Рослин потушил сигарету, отодвинул пепельницу от себя и, полностью переведя взгляд на сестру, вздохнул и с издержкой заговорил:

— Я, Рит, даже и не думал кого-то там бояться. Было бы кого! Парнишек по-твоему, которые загремели в тюрьму по щелчку пальцев? Я если захочу, то отправлю их туда же хоть завтра. А, мало ли настроение плохое будет, то и грохнуть без последствий всех троих могу. Ты, сестрёнка, походу не догоняешь, — Вадик встал со стула и вмиг оказался на голову выше Риты. — Твоя задача, Ритка, просто везти их по приманке, которую я стараюсь тебе подкидывать время от времени. В конце всего я уже сам там разберусь.

— Ха! Ты серьёзно думаешь, что повторно тебе удастся это сделать? Вадик, всё изменилось, понимаешь? Всё! — Съязвила Рослина, повышая тон на брата.

— Или ты, или тебя, Ритусь, запомни и ты наконец! — Повторил свою коронную фразочку Вадик спокойным и бархатистым голосом.

Рита промолчала. Она понимала, что не хочет содействовать планам своего брата, потому что не видит в этом никакого смысла. Все останутся в достатке, причём в неплохом. И никому не придётся дерзить, выяснять отношения, отправлять за решётку, забирать добрую долю денег или, что ещё хуже, — убивать. Конечно, если пацаны захотят сыграть с Ритой по-плохому, то она организует всё, о чём только на сегодняшний день может мечтать и задумываться, но сейчас девушка не видит в этом никакого смысла. Парни на вид покладистые, можно найти общий язык… Ну, разве что, под вопросом Цыпа. Но впоследствии Рита поняла, что у этого особенного пацана просто такой склад характера, и к нему нужен особый подход. Но Рослина всегда придерживалась к тому, чтобы оставаться самой собой в любых ситуациях. Периодами она не понимала своих же поступков и мыслей, ведь у неё такая бешеная страсть к деньгам, что она готова была ради них пойти по головам, а тут будто бы всё перегорело. Но внутри Ритка понимала, что это сделано с мерой предосторожности, ведь это первое её довольно-таки серьёзное дело, и ей бы вовсе не хотелось, чтобы оно стало последним.