Владимир Плотников - По остывшим следам [Записки следователя Плетнева] Страница 12

К концу допроса Золотухин совсем обмяк и, подписывая протокол, решил проявить обо мне заботу:

— Вы, наверное, устали… без обеда остались… Может, перекусим?

— Перекусывайте, — ответил я. — Мне не до этого.

Золотухин поплелся к выходу и уже с порога спросил:

— А машину мою конфискуете?

— Подвергну аресту и опишу.

— Зачем? Моя статья конфискацию не предусматривает…

— Для обеспечения иска, который предъявит Рыбкина.

— Дела-а, — протянул Золотухин. — Полный завал…

Несколько дней у меня ушло на проведение повторной автотехнической экспертизы. Комиссия экспертов пришла к выводу, что происшествие явилось результатом нарушения правил движения транспорта и пешеходов как погибшим Рыбкиным, так и водителем Золотухиным.

Когда я предъявил Золотухину обвинение, он полностью признал себя виновным. Но арест был для него неожиданностью.

— Как же с деньгами? — спросил он, расписываясь под постановлением о заключении под стражу.

— С какими деньгами? — поинтересовался я.

— С тысячей, которую взял с меня адвокат Капустин. Это он придумал попутный трамвай.

— Разберемся. Кто подтвердит?

— Жена.

С Капустиным пришлось разбираться довольно долго. Оказалось, что к поборам он прибегал неоднократно. Дело Золотухина было только началом его разоблачения…

Этот коварный «агдам»

О вреде алкоголя написано и сказано немало, и все-таки я думаю, что не повторю известное, поведав о случае, который иначе как фантастическим не назовешь.

Однажды на исходе летнего дня вернулись домой с работы трое парней: Иван, Николай и Петр. Парни жили в центре города, занимая примерно одинаковые комнаты в коммунальной квартире на последнем этаже пятиэтажного дома. На производстве и в быту они вели себя правильно, дисциплину не нарушали, спиртным не злоупотребляли. Если и выпивали, то изредка, перед выходными днями да по праздникам, покупая на троих бутылку какого-нибудь вина, не больше.

Придя домой, парни не застали своих жен. От соседей они узнали, что жены уехали на дачи, к детям, и решили отвести душу, сходить в баньку.

Народу в бане было немного. Мылись они не спеша, с наслаждением хлестались вениками в парилке, обливались холодной водой, терли друг другу спины, а когда стали одеваться, договорились продлить удовольствие и раздавить бутылочку.

На улицу парни вышли засветло. Купив бутылку «агда-ма» емкостью 0,8 литра, именуемую «фугаской», а также «огнетушителем», отправились домой, на кухне смастерили салат, заправили его подсолнечным маслом, нарезали хлеб, и тут Иван сказал, что неплохо было бы устроиться на свежем воздухе, а точнее, на балконе, который имелся только у Петра.

Предложение показалось заманчивым. Друзья вынесли на балкон табуретку, поставили на нее закуску и сели: Петр — на порожек, Иван и Николай — на стулья, у самых перил.

Под ними темнел и дышал прохладой колодец двора, над головами в лучах заходящего солнца носились, вереща, стрижи, и сбоку тихо шелестела выросшая на замшелом карнизе березка. Взглянув на чистое небо, Иван мечтательно произнес:

— Смотаться бы за грибками утречком!

Николай ответил:

— Идея! Только не на Карельский. Туда люди с вечера автобусами едут, ночью лес с фонарями прочесывают, так что к утру, кроме червивых ножек, ничего не найдешь!

Петр предложил:

— В таком случае айда под Лугу, там есть одно местечко… Не будет грибов — порыбачим.

— Ишь какой, рыбки захотел! — ухмыльнулся Иван. — До завтра еще дожить надо… Где бутылка?

Бутылки не оказалось. Заглянув под табуретку и стулья, друзья пришли к выводу, что забыли ее на кухне. Сбегать за ней было сподручней Петру. Через минуту Петр вернулся, снова сел на порог и торжественно протянул «фугаску» друзьям. Те приняли ее — и вдруг… Раздался треск. Балкон резко накренился и, отделившись от стены, полетел в темноту. Потом внизу что-то грохнуло. Петр оцепенел от ужаса. Перед ним была пустота, его ноги висели над бездной… Он инстинктивно подтянул их, откинулся назад, в комнату, вскочил и бросился бежать…

Я приехал на место происшествия минут через тридцать. Петр еще бегал вокруг дома: заглядывать во двор он боялся. Два других неудачника, повисев вниз головами на балконе четвертого этажа, где их придавила обрушившаяся плита, были уже сняты оттуда пожарниками при помощи выдвижной лестницы и отправлены в больницу. А бутылка? Она лежала на асфальте целая и невредимая, вызывая у собравшейся во дворе толпы одновременно и любопытство, и восторг, и негодование. Упасть с высоты пятого этажа и не разбиться? Такого еще не бывало!

— Вот так «злодейка с наклейкой», — говорили люди. — Она, она, бестия, во всем виновата!

Я пытался спорить с ними, уверял, что вместо «агдама» на балкон могла быть вынесена, к примеру, кастрюля с супом, но доводы мои воспринимались как надуманные, не соответствующие действительности, а потому отвергались.

С места происшествия я поехал в больницу к пострадавшим. Иван и Николай, поведав мне о случившемся во всех подробностях, ни словом не обмолвились о бутылке, которая так подвела их, и вспомнили о ней только тогда, когда она была предъявлена им.

Месяц спустя я получил заключение технической экспертизы о причине обвала. Эксперты усмотрели ее в сильной изъеденности коррозией двутавровой балки, крепившей балкон к стене, «агдам» для них как будто бы и не существовал.

Инженер жилучастка и техник-смотритель здания — люди технически грамотные — согласились с таким заключением и признали, что за состоянием балконов они не следили.

Привлекая их к ответственности за халатность, я, однако, не смог обойти молчанием коварную роль «агдама» и отметил ее во всех официальных документах. Ведь факты — упрямая вещь!

Да, много необыкновенного было в этой истории! Фантастическими оказались и ее последствия: райисполком, на территории которого произошел описанный случай, во избежание других обвалов принял решение обрушить все балконы на домах дореволюционной постройки, а жилищные службы, надо отдать им должное, выполнили это решение без проволочек — балконы сломали, выходы на них замуровали, чугунные решетки выбросили…

Венька-следопыт

Этот небольшой городок, расположенный в двух часах езды от Ленинграда, многие годы жил спокойно. Нет, не без происшествий, конечно. Они бывали. Летом кто-нибудь тонул, зимой горел. Случались и драки. А вот про воровство люди забыли. Да и кто посмел бы позариться здесь на чужое добро, если все жители городка знали друг друга по крайней мере в лицо?

И вдруг в декабре началось… Первой оказалась взломанной продуктовая палатка у вокзала, за ней — ларек в центре города, потом магазин в соседнем поселке, столовая. И все это за какие-то две недели. После небольшого затишья одна за другой последовали квартирные кражи. Воры вели себя дерзко!

Городок загудел. Замки в хозяйственном магазине были мгновенно раскуплены. Кражи стали главной темой разговоров на улице и дома. Люди возмущались: «Где следственные органы? Куда они смотрят?» А прокуратура и милиция сбивались с ног… После третьей квартирной кражи они обратились за помощью в Ленинград.

Сигнал бедствия принял начальник следственного отдела Чижов. Он пришел ко мне в кабинет и сказал:

— Слушай, Плетнев, оторвись на недельку, съезди, посмотри, что они там делают.

— Не могу, — ответил я, — работы много, поручить некому.

— Ничего, работа в лес не убежит, там помочь надо, — настаивал Чижов. — Почитаешь дела, подскажешь и назад.

Я знал эти уловки: сначала — «поезжай, посмотри», потом — «оставайся, пока не раскроешь».

— Не могу, — пытался я отбиться от поездки. После многомесячного напряженного труда мне захотелось пожить, как живут люди: приходить на работу к девяти утра, в обеденный перерыв обедать спокойно, домой — в шесть, вместе со всеми, чтобы успеть помочь жене и позаниматься с сыном или сходить в кино, почитать.

— В таком случае, Дмитрий Михайлович, — в голосе Чижова зазвучали железные нотки, — воспринимайте мою просьбу как приказ!

Так я оказался в городке, просившем о помощи. Местный прокурор, встретив меня, распорядился о том, чтобы все дела были немедленно собраны. Я принялся их читать и вскоре подумал, что время трачу впустую. Кражи ничем не отличались друг от друга, они совершались, как правило, путем взлома, из торговых точек преступники похищали спиртные напитки, шоколад, конфеты, табачные изделия; из квартир уносили дорогостоящую одежду, хрусталь, золотые вещи, деньги, не оставляя следов, по которым можно было бы их найти.

Я читал, а прокурор — невысокого роста пожилой человек с красными от бессонницы глазами — через каждые полчаса заглядывал ко мне и спрашивал: