Р. Гордон - Пуля для звезды. [Пуля для звезды. Киноманьяк. Я должен был ее убить. Хотите стать вдовой?] Страница 12

— Благодарю, жаль, что я не могу попрощаться с шерифом, он навеки останется в моем сердце.

На стоянке он действительно нашел свою машину. Ключи, которые у него отобрал Софти, были на месте. Очевидно, в Фолл-Спрингсе не случалось угонов машин.

Купер ехал обратно той же дорогой, что и ночью. В это время Фолл-Спрингс выглядел совсем иначе. По пути уже встречались первые любители купания. У развилки дорог Джимми задумался, стоит ли еще раз заглянуть на озеро Малая Пума, или лучше поехать домой.

В желудке у него урчало, а на большом озере, сверкавшем в солнечных лучах, стояла будка мороженщика. «Все-таки лучше, чем ничего», — подумал он, вышел и купил себе порцию. Потом выбрал дорогу на Малую Пуму.

На этот раз он мог ехать быстрее. Оставляя слева забор вокруг дома Рикарди, Джимми двигался по берегу озера.

Дом, перед которым он остановился, был значительно старше, так же, как его обитатели.

Открылась дверь, и женщина, лучшие времена которой пришлись, должно быть, на двадцатые годы, встретила его с дробовиком в руках.

— Руки вверх, парень!

«Должно быть, в этих местах так принято», — подумал Джимми, но бодро вскинул руки к небу.

— Мэм, лучше отложите эту пушку, иначе она еще может выстрелить.

Она сначала подозрительно посмотрела на него, потом опустила ружье. Джимми вздохнул с облегчением.

— Не знаю, может быть, оно и не заряжено, — сказала она. — Эй, а не вы ли тот мужчина, который сегодня ночью убил девушку? Значит вы сбежали!

Эта особа действительно заслуживала внимания, и Джимми постепенно начал понимать Ломана. Имея такую жену в супружеской постели, лучше не ложиться, а смотреть в окно.

— Людей очень часто задерживают по ошибке, мэм. Я частный детектив из Голливуда.

В ее глазах мелькнул некоторый интерес.

— Голливуд, черт побери! Вы знакомы с Гарбо?

Джимми был ошеломлен. Тому, что происходило в этих местах, не было другого объяснения: здесь все изображали сумасшедших, или даже были ими на самом деле.

— О, нет, мэм, я полагаю, она не моего возраста — я бы так сказал. Почему вы спрашиваете?

— Почему? Гарбо была величайшей актрисой Америки, мой мальчик. И очень порядочной девушкой.

— Она шведка.

Женщина ударила ружьем в землю.

— Все это глупости, клевета, выдуманная проклятыми европейцами. Оттуда идет все зло, войны, убийства и швейцарский сыр!

«Почему она вспомнила о сыре, — подумал Джимми, — именно о сыре?» Она, пожалуй, могла рассказать больше, если бы расслабилась.

— Я хотел поговорить с мистером Ломаном.

Еще один недоверчивый осмотр, затем она открыла дверь.

— Ладно, входите, но хорошенько вытрите ноги.

Пропустив его вперед, она закрыла дверь. Они оказались в очень уютной, несколько старомодной гостиной. Оттуда открывался прекрасный вид на озеро. На другом берегу был виден дом Рикарди.

— Садитесь, мистер…?

— Джеймс Купер, мэм, мои друзья называют меня Джимми.

— Вы не родственник Куперу — Кожаному Чулку?

— Увы, и Гэрри Куперу тоже не родственник.

— Хорошо, Таб сейчас придет, он занят на кухне.

С гордо поднятой головой она вышла из комнаты, волоча за собой дробовик.

Через несколько минут пришел Таб Ломан. Джимми поймал себя на мысли, что мистер Ломан, вероятно, надпил передник.

— Я очень прошу извинить меня за то, что я вызвал шерифа, но не мог же я знать, что… Я имею в виду, еще вечером…

— Ладно, мистер Ломан, — отмахнулся Джимми, — вы лишь исполнили свой долг. Я сам был слишком неловок. Как случилось, что вы меня увидели?

Ломан, который, пожалуй, был на несколько лет моложе своей жены, смущенно поднял руки.

— Я плохо сплю, должен вам признаться. Так было и в прошлую ночь. Я спустился вниз и хотел достать таблетки из аптечки. По телевидению мы слышали о смерти Джека Рикарди. И тут я увидел в его доме свет. Я не мог понять, в чем дело, потому достал свою подзорную трубу, великолепный японский прибор, скажу я вам, просто фантастика…

— Говорите спокойнее, я ведь ее не покупаю.

— Ах, да, итак я взял подзорную трубу и действительно увидел тень. Я тут же бросился к телефону…

— Спасибо, — кивнул Джимми, — остальное я испытал на себе. Не переживайте, так наверняка поступил бы каждый. Вы были знакомы с Рикарди?

— Да, мы виделись время от времени. Он часто приезжал в конце недели, обычно с красивыми девушками.

Джимми постепенно начинал понимать. Очевидно, Рикарди никогда не занавешивал окна. Потому-то Ломан и купил себе такую мощную подзорную трубу.

— Вы ведь видели девушку — она вам знакома?

Ломан кивнул.

— Да, больше полугода назад она провела здесь уикэнд с Рикарди, может быть, даже дважды.

«Вот значит как», — подумал Джимми. Джек Рикарди все больше походил на человека, которому следовало ожидать, что однажды ему будет предъявлен крупный счет.

— Вы помните, когда Джек Рикарди был здесь в последний раз?

— Подождите, обычно он заходил к нам, потому что Энни или я в его отсутствие присматривали за домом.

— Значит у вас был ключ?

— Да, пожалуй, позавчера он был здесь, но я сам его не видел, дверь была открыта лишь несколько минут.

— Но он здесь был?

— Я не знаю, кто мог это быть, если не он. Я потом пошел туда, но все было уже заперто. Остались лишь следы шин на песке, больше ничего.

Джимми присмотрелся к Табу Ломану внимательнее. У него появилось ощущение, что этот добрый человек старается что-то утаить.

— Вы не заходили в дом?

— Нет, я пошел обратно.

Джимми встал.

— Да я, в сущности, и не надеялся узнать больше, мистер Ломан. Вероятно, вам придется всю эту историю рассказать еще раз сотрудникам полиции; они тоже любопытны.

Приехав домой, он принял ванну, переоделся и отправился в свою контору. Тут вдруг на его лице появилось напряженное выражение — конечно, как же он мог забыть об этом!

В лифте он спустился в подвал, подбежал к своей машине, открыл ее и заглянул в ящик для перчаток. Все лежало на месте — и письма тоже.

«Господь, благослови туповатого шерифа», — подумал он, вновь закрыл машину и тут же вернулся обратно.

«Позвонить мистеру Фергюссону?»

Нет, Джимми решил сразу ехать на телестудию, так как то, что он хотел сказать Фергюссону, лучше было говорить не по телефону.

На этот раз в приемной его встретила блондинка, которая попросила немного подождать. Она относилась к тому типу, который можно увидеть в большинстве голливудских приемных. Белокурая, высокая, стройная, и с таким «балконом», на который можно без перил ставить цветочные горшки. Ширли Сэнд — на ее письменном столе стояла визитная карточка в золотой рамке.

Ширли нажала клавишу переговорного устройства.

— С вами хочет говорить мистер Купер, мистер Фергюссон.

— Да, зовите его, Ширли.

Блондинка встала и любезно распахнула Джимми дверь.

— Если у вас вечер окажется свободен, звоните спокойно мне, возражений не будет, — сказал он ей тихо, не рассчитывая на ответ. И пошел навстречу Дональду Фергюссону.

Продюсер выглядел утомленным от бессонной ночи. Джимми было жаль его, но, в конце концов, он ведь должен узнать…

— Садитесь, Купер.

— Мистер Фергюссон, полагаю, что я выполнил ваши поручения. — Он вынул из кармана письма и ловко бросил их на письменный стол.

— Черт возьми, письма у вас?! Отличная работа, Купер! Но что с Энн? Вы говорили с ней? Она дома?

Джимми снова полез в карман. На этот раз он достал бумаги Энн и положил их рядом с письмами.

— Я сказал, что выполнил ваши поручения. Это значит: я нашел письма, и вашу дочь тоже. Сожалею, Фергюссон, но теперь я должен сообщить вам нечто весьма печальное — и я многое отдал бы, чтобы этого не говорить.

Дональд Фергюссон испуганно уставился на него.

— Почему у вас документы Энн — где же тогда она сама?

Джимми почувствовал, что ему стало жарко. Как сказать любящему отцу, что его дочь убита?

— С ней что-то случилось? Она что-нибудь натворила? Говорите, Купер! Что случилось?

Джимми кивнул.

— Вам следует быть сильным, Фергюссон. Энн умерла. Я нашел ее сегодня ночью в доме Джека Рикарди на озере Малая Пума. Было уже поздно, ничего нельзя было сделать. Она была мертва уже пятнадцать часов.

Дон Фергюссон смотрел на него, словно ничего не понимая. Его лицо побелело, как мел, он несколько раз пытался заговорить. Потом прижал руки к вискам.

— Купер, это невозможно, моя маленькая Энн, — она же все, что у меня есть, Купер! Я ее вырастил — совсем один… я… я… Боже мой…

Он обхватил голову руками. Джимми всегда было неприятно видеть плачущего мужчину, но Дона Фергюссона он очень хорошо понимал. Тому предстояло пережить ужасный период, и никто не мог ему помочь.

Он хотел тихонько удалиться, но прежде чем добрался до двери, Фергюссон снова выпрямился и остановил его на полпути.