Михаил Черненок - Брызги шампанского Страница 17

– Гляди, тебе видней. Однако сурьезно предупреждаю, кабанчик очень верткий.

– От меня не увернется.

Пробыл старик у Кеши Упадышева не более получаса. За это время, как шутливо отметил про себя Слава, «оперативная обстановка» в селе не изменилась. Только лишь громкоголосые старухи разошлись в разные стороны, да к таверне подвернула в желтых «Жигулях» семейная пара с двумя малолетними детьми.

– Быстро управились, – сказал Голубев деду Егору, когда тот вошел в ограду своего дома.

– Там делов-то всех было на пять минут. Такого кабанчика можно было шилом заколоть, как кролика. Они же, артисты, с пудовою кувалдой на него навалились.

– Как здоровье Замотаева?

– Уже оклемался. Сидит бочком на лавочке и требует с Кеши поллитру за нанесение матерьяльных и моральных повреждений, как он говорит, в особо крупных размерах. Лопнувшие штаны, мол, надо срочно менять, а с черной, как у негра, задницей теперь долго придется тайком в бане мыться.

Слава улыбнулся:

– Крепко «приласкал» его Кеша.

– Со всего маху огрел, затейник. Хорошо, что угодил по мягкому месту. Если б по копчику саданул, сделал бы Гриню калекой.

– Не даром говорится: пьяному и море по колено.

– А лужа – по уши, – добавил Егор Захарович и сразу перевел разговор на другое: – Хотел раньше тебе сказать, но Кеша со своей бедой помешал. В общем, пока ты беседовал с Богданом Куделькиным, я тут через плетень в огороде перекинулся словцом с Михаилом Ергиным.

– Это кто такой?

– Работник Гусяновых, пенсионер. Жена его Руфина, тоже пенсионерка, совмещает в «Белом доме» должности поварихи и горничной. Семен Максимович из Кузнецка их привез.

– И что этот Ергин поведал?

– Кажется, Гусяновы не знают о гибели своего сына.

– Интересно… Почему же они себя так странно ведут?

– Загадка. Меня такое обстоятельство тоже крайне заинтересовало, однако Михаил ничего вразумительного на мой вопрос не ответил. Говорит, в пятницу вечером краем уха слышал, как хозяин отчитывал нетрезвого сына за пьянку. Володька обиделся и в сердцах заявил отцу: «Не твое, батя, собачье дело – решать вопросы, в которых ты разбираешься, как баран в Библии. Выкладывай наличные бабки и не раздувай ноздри. Без тебя сообразим, кто и как решит твою проблему».

– Что за «проблема»? – спросил Голубев.

– Этого Михаил не знает. В какое время и куда Володька исчез из дома, ему тоже неизвестно.

– Как бы мне самому поговорить с Ергиным?

– Никак ты с ним не поговоришь. Семен Максимович строго наказал всем домочадцам до его приезда на люди не выходить, никого в дом не впускать и, как он выразился, не распространять никакой информации. Это Михаил мне по-соседски с глазу на глаз передал.

– Куда Гусянов уехал?

– Никто не знает.

– Даже Анна Сергеевна?

– Хозяйка, по словам Михаила, вообще живет затворницей. Либо смотрит бесконечные серии по телевизору, либо про любовь да про убийства читает книги, которые хозяин привозит ей большими связками.

– Еще что Ергин рассказал?

– Ничего. Опасался, как бы нашу беседу не подсмотрела хозяйка. К тому же, как я понял, большего он и не знает.

Слава задумался. После недолгих размышлений спросил:

– Вы не отдали Упадышеву патрон, который он выпросил у свата Одинеки?

– Совсем про него забыл, – сунув руку в карман, смущенно ответил Егор Захарович.

– Можно, я заберу его?

– Какой разговор…

Стандартные заводские патроны Куделькина и Кафтанчикова были одной серии «Байкал», оба заряжены дробью второго номера и внешне ничем не отличались. Чтобы не перепутать их, Слава на картонной гильзе патрона, принесенного Кешей, коротко написал: «Сват».

В надежде, что Гусянов рано или поздно в эти сутки вернется домой, Голубев решил вторично заночевать у Егора Захаровича. Ночью в «Белом доме» не светилось ни одно окно. Оттуда не доносилось никаких звуков, даже собака Баскервилей молчала. Надежда Славы оказалась напрасной. Семен Максимович в Раздольном так и не появился.

Глава XI

В кабинете следователя было накурено – хоть топор вешай.

– Между прочим, когда в комнате курят, то форточку открывают, – шутливо сказал Голубев, усаживаясь напротив сидевшего за своим столом Лимакина.

Следователь вытряхнул из пепельницы в мусорную корзину окурки, распахнул одну створку окна и лишь после этого ответил:

– Борис Медников только что ушел к прокурору с заключением медэкспертизы. Посидели, поговорили…

– Что там, в заключении? – нетерпеливо спросил Слава.

– Весь заряд дроби попал в сердце потерпевшего. Иными словами, Вован Гусянов отправился в мир иной без мучений. Тем более, что находился он в сильной степени алкогольного опьянения. Судя по отметинам на венах рук, пробовал колоться наркотиками. Вот, пожалуй, и все.

– Не очень густо.

– Большего и ожидать было нечего. Ты какую информацию в Раздольном собрал?

Голубев улыбнулся:

– Я, Петя, как в театре трагикомедии воскресенье провел. Пойдем к Бирюкову. Там расскажу, чтобы дважды не повторяться.

– Пошли, – поднимаясь, сказал Лимакин.

– Возьми на всякий случай материалы расследования с собой.

– Они у прокурора.

Сидевший в прокурорском кабинете у приставного столика судмедэксперт встретил Голубева улыбкой:

– Отдохнул, как на Канарах?

– По мнению знающих людей, нары – не Канары, – присаживаясь рядом с ним, тоже улыбнулся Слава и посмотрел на Бирюкова. – Скучали, Игнатьич, без меня?

– Некогда было скучать, – Бирюков похлопал ладонью по стопке лежавшей перед ним бумаги. – Вот сколько Петр уже напахал.

– Что в этой «пахоте» интересного?

– Есть кое-что, но сначала докладывай свою информацию.

Голубев подробно рассказал о проделанной им оперативной работе. В завершение добавил:

– Взятые у Куделькина и Кафтанчикова охотничьи патроны вместе с дробинками, «позаимствованными» у Егора Захаровича, передал Тимохиной для экспертизы. Лена пообещала без задержки определить химический состав дроби и провести ее идентификацию с дробью, извлеченной из раны потерпевшего, и с обнаруженной в земле на месте происшествия.

– Сегодня утром в конторе «Светлого пути» побывал? – спросил Бирюков.

– Разумеется. Там, кроме тощего главбуха и учетчицы Замотаевой, смахивающей по комплекции на мадам Грицацуеву из фильма «Двенадцать стульев», никого не было. С их слов, Семен Максимович Гусянов в пятницу никуда уезжать из Раздольного не собирался. Куда его унесло и когда вернется, не знают.

– А вообще часто он из села отлучается?

– Говорят, постоянно то в Кузнецк, то в Новосибирск на своем джипе гоняет. Иногда по двое, а то и более суток неизвестно где проводит.

– Как же он акционерным обществом руководит?

– Наскоками. По-моему, это общество нужно Гусянову лишь для того, чтобы на короткой ноге общаться с руководством района. В основном же Семен Максимович по самую макушку влез в частный бизнес и азартно сколачивает большие деньжищи.

– Чем объясняешь странный отъезд Семена Максимовича из Раздольного?

– Ничем, Антон Игнатьич, объяснить не могу. Если, скажем, он каким-то образом узнал о гибели сына, то, логически рассуждая, должен бы сразу примчаться в морг, в милицию или в прокуратуру. Гусянов же рванул в неизвестном для нас направлении. Отсюда напрашивается вывод, что Семен Максимович либо в чем-то заблуждается, либо какой-то злодей направил его по ложному следу.

– Может, он свои следы заметает… – высказал предположение Лимакин.

– Какие? – повернувшись к следователю, спросил Слава. – Неужели думаешь, что Капелька заказал убийство собственного сына, а после случившегося испугался разоблачения?

– Этот сын не только проматывал отцовские деньги, но еще и хамил своему бате. Родительское терпение небеспредельно. Могло и лопнуть.

– Конечно, такая версия возможна, – после недолгого раздумья согласился Голубев. – Однако лично я склонен к тому, что Вован по пьянке учинил на лугах банальнейшую «разборку» с каким-то строптивым охотником.

– Кто, по-твоему, из раздоленских охотников способен на кровавую строптивость? – спросил Бирюков.

– В беседах со мною все были покладистыми и, кажется, даже откровенными. Во всяком случае, не заискивали и не увиливали в сторону от конкретных вопросов. Признаться, у меня давно крутится мыслишка, что «строптивец» пока еще не попал в круг нашего зрения.

– Тогда нам очень долго его искать придется, – вновь заговорил следователь. – Давай вначале порассуждаем о тех, кто оказался в круге. И начнем с деда Егора Ванина. Согласен?

Слава отрицательно повел головой:

– Нет. Сначала расскажите, что узнали в мое отсутствие, а потом уж будем рассуждать.

Бирюков поправил лежавшие перед ним бумаги:

– Узнали мы не так много, но кое-какие предварительные выводы уже сделать можно. Так, химический состав моторного масла, обнаруженного на луговой дороге и у таверны, оказался одинаковым. Следовательно, Владимир Гусянов приехал на луга с другом, которого называл Крупой, и в его машине.