Ефим Гальперин - Вилла с видом на Везувий (Сиротки) Страница 17

Все склоняются над картой. Точку звонка трассируют с точностью до десяти метров. Карпаты. Под Мукачево.

В подвал вводят в мокром плаще испуганную Галю.

– Эта проститутка поедет с нами, – говорит Хромой Луиджи. – Она одна этого мальчишку знает в упор. Пусть потом дочку заберёт. Я люблю, чтобы всё было по-человечески.

Солнце. Широкая живописная панорама Карпатских гор.

По тропинке Маруся и Николай толкают вверх кресло – каталку со Стариком. К креслу сзади прикручен тючок со стульчаком. Вокруг вприпрыжку, кругами, как молодой козлёнок, носится Леся.

А в Львове в это утро дождь. Ветер на поле аэродрома. Прямо к приземлившемуся самолёту подъезжает несколько машин. Милицейские начальники. Форменные плащи на ветру. Фуражки с высокими тульями. Из самолёта показывается Хромой Луиджи. Телохранитель держит над ним зонтик. За ним Виталий.

– Смотри, как нас принимают! – улыбается Луиджи. – Учись! Ты им одолжение. Одно, второе. И они тебе. Так и строятся интеллигентные отношения.

– А они знают цель нашего визита? – спрашивает Виталий.

– Ни в коем случае! Чтобы они опять дров наломали. Мы всё сами. А они у нас за невыполнение той нашей просьбы на долгие годы на счётчик поставлены. Пусть живут с чувством вины…

Спускаются по трапу. С ними Галя. Пара других крепких итальянцев – телохранителей тащат чемоданы.

– Луиджи жмёт руки встречающим. Им показывают подготовленные джипы. Телохранители грузят чемоданы. Сами садятся за руль. Милиционер наклеивает на передние стёкла пропуск «Проезд везде».

Выезжают с аэродрома. Впереди милицейская машина с мигалкой.

Старик сидит в кресле – каталке. Ветерок перебирает седые волосы. Пустой взгляд. Леся набирает воду из родника, осторожно несёт по косогору.

Маруся хочет взять банку с водой из рук Леси, чтобы напоить. Леся не даёт:

– Это не ваш Дедушка. Это мой!

Леся сидит с дедом, кормит его с ложечки и приговаривает:

– Это за маму, это за папу, это за бабушку, а эту за моего папку…

Вытирает ему губы и поёт ту же песенку, что и Николай. Играется с Дедом, рассказывает какую-то свою детскую историю про принцессу.

– Вот ещё одна придурочная. Повелась на чужом деде – говорит Маруся – Дочка у тебя, Микола, такая же, как и ты. Чисто, «ку-ку»!

– Что?! – Леся себя в обиду не даёт – ты сама «ку-ку», Маруся! – она упирает руки в боки и начинает материть девушку. Заправски, как взрослая. Многоэтажно. Николай бросается её утихомиривать:

– Извини, это она у тёщи научилась.

Маруся смотрит на девочку, вырывающуюся из рук Николая, чтобы продолжить ссору:

– Эх, наша девка! – восхищается она Лесей, – Ану, дай жару тёте Марусе. Правильно! Дура, тётя Маруся – Отак их всех, малая! Никому спуску не давай! – обнимает, прижимает к груди.

– Тётя Маруся, а тётя Маруся… – говорит Леся.

– Чего?

– А ты выходи за папку замуж.

– Это же почему? У тебя же есть мама.

– Не! Бабушка Лиза говорит: «Галя умная, а папа придурок. И ты Леся, в отца. «Дурочка из переулочка».

– Ну?

– Так ты сама вчера про себя сказала, что ты дура. Вот и будет целая семейка дураков.

Маруся смотрит на Лесю и запевает для неё «Ой летши дики гуси». Ту самую песню, которую, как колыбельную, пел Лесе Николай. И поёт она не хуже, чем великая певица Нина Матвиенко.

Джипы с «дорогими гостями» из Италии преодолевают перевал. Впереди, по-прежнему милицейская машина с мигалкой.

Кресло со Стариком стоит под вековым дубом. Николай пристроился рядом. Они сидят, как когда-то на вилле. Только без сигары и вина.

Маруся в стороне с Лесей собирает травы, аккуратно их складывает, рассказывает девочке про них:

– Мама учила, бабушка учила. Со старых времён. Я твоему папке настой прикладывала. Так его побили, бедного…

Они плетут веночки Прибегают, надевают веночки на головы Николаю и Старику.

– Ну, как Дед? Нравятся наши Карпаты? – смеётся Маруся. – Не хуже, чем ваше море!

Стоят машины. Милиционер – водитель машины сопровождения с «мигалкой», отдаёт честь. Разворачивает свою машину.

Дальше джипы с итальянской группой спускаются в долину и на развилке уходят вправо. На новый перевал.

Милиционер смотрит им вслед.

Старик спит в кресле в тени дуба. Маруся разложила еду. Кушают.

Леся спит, свернувшись в клубочек. Солнце, ветерок.

Сидят рядышком Маруся и Николай. Вокруг горы. Тишина, покой. Птицы поют.

Милиционер машины сопровождения итальянской группы идёт по коридору. Стучит в дверь, заходит. В кабинете лейтенант Богдан Чемеряк, брат Маруси.

– О! Львовские менты! Привет, кум! Какими судьбами? – Богдан обнимает приезжего.

– Должок отдать. В евро возьмёшь?

– Что специально две сотни километров пропилил, чтобы…

– Да, нет. Сопровождал тут гостей нашего генерала. Только что на двенадцатом километре расстались. Итальянцы. «Крутые», но щедрые. Отстегнули мне по доброте «чаевые», – он отдаёт Богдану несколько ассигнаций из полученной от Луиджи пачки. – Думаю, лучше сразу и отдам. Опять же посидим, поговорим, выпьем.

– А куда поехали итальянцы эти?

– Ну, мне они «травили», что пойдут на Черновцы. А я вижу, на развилочке они правее взяли. На Стрий пошли. Есть у них там какой-то интерес в горах. А чего ты, Богдан, вдруг загрустил?

– Да, вспомнил! Мне ж в село «Юшеньки» надо! Там соседи ругаются за межу. Сегодня звонили «приезжай, а то смертоубийство будет». Так что извини, побегу.

Богдан выскакивает из здания милиции. Вскакивает в свой «газик». Несётся по улице. Машина вылетает на трассу.

Николай показывает Марусе и Лесе, как поют птицы, как ругается баба Лиза. Как итальянцы говорят. Дурачится. Делает стойку на руках. Все смеются.

Крутит Николай вокруг себя дочку Лесю. Подбрасывает высоко-высоко.

Праздник Души!

Мчится по дороге милицейский «газик» Богдана.

Джипы с итальянцами вползают на очередной перевал. Виталий смотрит на карту.

Сверяет с GPS (генератором спутниковой связи). Качает головой – тот явно врёт.

Милицейский «газик» Богдана чихает. Останавливается. Богдан ковыряется в моторе.

Луиджи из окна машины смотрит на горы вокруг. Ему нравится. Показывает Виталию «Красиво!». Звонит по мобильному телефону.

На столе у специалиста по мобильной связи на карте Европы отражается звонок, который делает Хромой Луиджи. Он докладывает, показывая указкой на карте эту локацию двум представителям «Семьи».

Богдан ковыряется в моторе «газика» Безрезультатно. Мимо пылит лесовоз. Богдан останавливает его. Дальше он уже передвигается в кабине лесовоза.

Потом на развилке Богдан перехватывает селянина на мотоцикле с коляской. Тут они едут с остановками. Потому что на каждом пригорке Богдану приходится выбираться из коляски и толкать мотоцикл. Горы – они крутые.

Николай прилаживает фотоаппарат на ветку дуба. Выстраивает композицию кадра со Стариком в центре. Маруся достаёт перстень, снятый ею с тела сына Старика. Одевает его на палец Старику.

Николай становится со всеми вместе. Нажимает кнопку на пульте дистанционного управления фотоаппаратом. Все застывают на фото. Счастливые. Веночки на головах у всех. Букеты цветов. Перстень на руке Деда.

Джипы уже недалеко от усадьбы. Останавливаются.

Двое телохранителей осторожно, перебежками прочёсывают лес вокруг. Третий перемахивает через забор. Тишина.

Телохранитель выходит из калитки. Открывает ворота. Заводят во двор первый джип. За ним второй, в котором сидит Хромой Луиджи и Галина.

Луиджи и Виталий ходят по хате. Выходят на крыльцо.

Двое телохранителей шныряют по двору. Закончив обыск, выкладывают перед Луиджи винтовку с прицелом, ножи, топор. Третий телохранитель приставил лестницу, забирается на крышу с биноклем.

В бинокль видно, как по тропинке с высокогорья спускаются, осторожно катят кресло со Стариком, Николай и Маруся. А вокруг крутится Леся.

Наблюдатель зовёт. Луиджи с Виталием поднимаются на крышу.

Луиджи наводит бинокль на Старика. Не верит своим глазам. Возбуждён. Показывает Виталию и от радости отвешивает ему подзатыльник.

В этот момент кресло-каталка там, вдали, наскакивает на камень. Старик чуть не вылетает из кресла. Луиджи вздрагивает, напрягается. Всё в порядке. Никто не выпал. Луиджи взрывается, матерится, стучит кулаками по крыше.