Банковский счет - Уэстлейк Дональд Эдвин Страница 17

Герман улыбнулся ему. «Вероятно, мы вращаемся в разных кругах».

«Мне просто интересно, каков ваш опыт».

Ухмылка Германа превратилась в улыбку. «Ну, теперь», - сказал он. «Никому не нравится говорить о своем опыте перед целой комнатой свидетелей».

Келп сказал: «Здесь со всеми все в порядке. Но, Дортмундер, Герман действительно знает свое дело».

Дортмундер продолжал хмуро смотреть на Германа. Ему показалось, что в этом парне было что-то от дилетанта. Ваш обычный заурядный пулеметчик мог быть дилетантом, но локман должен был быть серьезным, он должен был быть человеком с ремеслом, с опытом.

Герман окинул взглядом стол с иронической улыбкой, потом пожал плечами, отпила свой напиток и сказал: «Ну, вчера вечером я помог отобрать юстиции поступления.»

Виктор, выглядя пораженным, переспросил: «Из Бюро?»

Герман выглядел озадаченным. «Из бюро? Деньги лежали на столах; они их пересчитывали».

Келп сказал: «Это был ты? Я читал об этом в газете».

То же самое сделал и Дортмундер. Он спросил: «Какие замки ты открыл?»

«Никаких», - сказал Герман. «Это была не та работа».

Виктор, все еще пытаясь сообразить, что к чему, спросил: «Ты имеешь в виду на Фоули-сквер?»

На этот раз хмурый взгляд Германа был глубоким и несколько враждебным. «Ну, там, внизу, ФБР», - сказал он.

«Бюро», - сказал Виктор.

Келп сказал: «Позже, Виктор. Ты запутался».

«У них нет никаких квитанций в Бюро», - сказал Виктор. «Я должен знать. Я был агентом двадцать один месяц».

Герман вскочил на ноги, стул позади него опрокинулся. «Что здесь происходит?»

«Все в порядке», - сказал Келп быстро и успокаивающе. Он похлопал рукой по воздуху в знак уверенности. «Все в порядке. Они уволили его».

Герман, в своем недоверии, пытался смотреть в семи направлениях одновременно; его глаза почти скрещивались. «Если это ловушка…» — сказал он.

«Они уволили его», - настаивал Келп. «Не так ли, Виктор?»

«Ну, — сказал Виктор, — мы вроде как договорились не соглашаться. Меня не совсем точно уволили, не совсем точно».

Герман снова сосредоточился на Викторе, и теперь он сказал: «Вы хотите сказать, что это было политически?»

Прежде чем Виктор успел ответить, Келп спокойно сказал: «Что-то в этом роде. Да, это было связано с политикой, не так ли, Виктор?»

«Э-э. Конечно, да. Можно назвать это … Думаю, можно назвать и так».

Герман пожал плечами под своей спортивной курткой, чтобы поправить ее. Затем он снова сел с облегченной улыбкой, сказав: «Ты заставил меня пойти туда на минутку».

Дортмундер научился терпению дорогой ценой. Методом проб и ошибок жизнь среди людей научила его, что всякий раз, когда кучка людей начинает прыгать вверх-вниз и кричать о чем попало, единственное, что может сделать здравомыслящий человек, это сидеть сложа руки и позволить им самим во всем разобраться. Независимо от того, сколько времени это заняло. Альтернативой была попытка привлечь их внимание либо объяснением недоразумения, либо возвращением к первоначальной теме разговора, и такая попытка означала, что рано или поздно вы тоже стали бы прыгать вверх и вниз и кричать не по адресу. Терпение, еще терпение; в самом худшем случае они окончательно истощат себя.

Теперь он оглядел сидящих за столом и улыбнулся всем, что — то поняв — Марч снова посолил свое пиво — а затем сказал: «Мы имели в виду эту работу сторожа».

«Вот кто я такой», - сказал Герман. «Прошлой ночью я просто подменял вас. Знаете, помогал. Обычно я сторож».

«Например».

«Например, супермаркет People's Co-operative на Саттер-авеню около трех недель назад. Офис кредитной компании Tender Loving Care на Ленокс-авеню за пару недель до этого. Сейф улыбающегося Сэма Тахачапи в конюшне за гриль-баром «Пятое ноября» на Линден-бульваре за два дня до этого. Сейф отеля «Бэлми Бриз» в Атлантик-Сити во время съезда отставных конгрессменов за неделю до этого. Агентство по обналичиванию чеков «Открытые руки» на Джером — авеню…

«Тебе не нужна работа», - сказал Келп. В его голосе звучало благоговение. «У тебя есть вся работа, с которой ты можешь справиться».

«Не говоря уже о деньгах», - сказал Марч.

Герман покачал головой с горькой улыбкой. «Дело в том, — сказал он, — что я на мели. Мне действительно нужен куш».

Дортмундер сказал: «Ты должен проделать это довольно быстро».

«Это работа в движении», - сказал Герман. «Я не могу оставить ничего из этого себе».

На этот раз Виктор был единственным, кто понял. «А», - сказал он. «Ты помогаешь финансировать их схемы».

«Нравится программа бесплатных обедов», - сказал Герман.

Келп сказал: «Подождите минутку. Это работа в движении, поэтому вы не можете оставить деньги себе. Что это означает на самом деле? Работа в движении. Вы имеете в виду, что это как бы для практики? Вы отправляете деньги обратно?».

Виктор сказал: «Он отдает деньги организации, к которой принадлежит». Мягко он спросил Германа: «К какому именно движению ты принадлежишь?»

«Один из них», - сказал Герман. Келпу он сказал: «Я ничего такого не подстраивал. Эти люди, в которых я верю, — бросил взгляд на Виктора, — о которых должен знать ваш племянник, они подставили их и собрали группу, которая выполняет эту работу. Мы говорим, что освобождаем деньги».

«Я думаю об этом с другой стороны», - сказал Келп. «Я думаю об этом так, что я захватываю деньги».

Дортмундер спросил: «Какую последнюю работу ты выполнял самостоятельно? Где ты хранил добычу?»

«Около года назад», - сказал Герман. «Банк в Сент-Луисе».

«С кем ты работал?»

«Стэн Деверс и Морт Коблер. Джордж Кэткарт был за рулем».

«Я знаю Джорджа», - сказал Келп.

Дортмундер знал Коблера. «Хорошо», - сказал он.

«Теперь, — сказал Герман, — давайте поговорим о вас, ребята. Не о том, что вы сделали, я верю Келпу на слово. Что вы хотите сделать».

Дортмундер глубоко вздохнул. Он не был доволен этим моментом. «Мы собираемся украсть банк», - сказал он.

Герман выглядел озадаченным. «Ограбить банк?»

«Украсть банк». Келпу он сказал: «Ты скажи ему».

Келп рассказал ему. Сначала Герман вроде как ухмыльнулся, как будто ожидая кульминации. Затем, на некоторое время, он нахмурился, как будто подозревая, что его окружают психически больные. И, наконец, он выглядел заинтересованным, как будто идея пришлась ему по вкусу. В конце он сказал: «Так что я могу не торопиться. Я могу работать даже при дневном свете, если захочу».

«Конечно», - сказал Келп.

Герман кивнул. Он посмотрел на Дортмундера и сказал: «Почему это все еще просто «может быть»?»

«Нам некуда его поставить», - сказал Дортмундер. «Кроме того, нам нужно раздобыть для него колеса».

«Я работаю над этим», - сказал Марч. «Но мне может понадобиться помощь».

«Целый банк», - сказал Герман. Он просиял. «Мы собираемся освободить целый банк».

Келп сказал: «Мы собираемся захватить целый банк».

«Это сводится к одному и тому же», - сказал ему Герман. «Поверь мне, это сводится к одному и тому же».

12

Мама Марча стояла, улыбаясь и моргая от солнечного света, перед магазином Kresge, держась обеими руками за ремешок сумочки, вытянув руки вниз и перед собой так, что сумочка болталась у нее на коленях. На ней было платье в горизонтальную зелено-желтую полоску, которое никак не улучшало ее фигуру, а под ним желтые виниловые ботинки с зелеными шнурками до самого верха. Поверх платья на шее у нее был корсет. Сумочка была из обычной бежевой кожи, которая гораздо лучше сочеталась с шейным платком, чем с платьем и ботинками.

Рядом с парковочным счетчиком, вглядываясь в изображение мамы Марча в камеру Instamatic, стояла Мэй, одетая в своей обычной манере. Первоначальная идея заключалась в том, что Мэй будет в модной одежде, а фотографировать будет мама Марча, но Мэй наотрез отказалась покупать платье и ботинки, которые имел в виду Дортмундер. Также выяснилось, что мама Марча была из тех людей, которые всегда делают снимки низко и слева от того, на что они нацелены. Так что роли поменялись местами.