Евгений Сухов - Замануха для фраера Страница 18

– Поворачивайте назад, мужики, – хмуро сказал им бородатый красноармеец с перебинтованной выше локтя рукой. – Каппелевцы уже в Козьей слободе, а чехи взяли Суконку и прут на вокзал. – Их патрули через полчаса будут возле крепости.

Все! На Нижегородский тракт, который бы вывел их так или иначе на Московскую дорогу, путь был отрезан.

– Куды ж теперя податься-то? – спросил передний возница.

– Сказывают, Оренбургский тракт покуда чист, туда и ехайте, – ответил бородатый и, буркнув еще что-то, чего Яким не разобрал, понуро побрел дальше вместе с остальными красноармейцами.

– Что будем делать? – спросил Мамая Ленчик.

– Паетем на Ореныпуркский тыракыт, – жестко отрезал Мамай.

Повернули в сторону Оренбургского тракта. Покуда ехали, их то и дело обгоняли беженцы с котомками, покидающие город. Лица их были хмурые и запыленные.

Проехали обширное кладбище за покосившейся оградой. За ним дорога пошла вдоль берега большого озера. Близ поворота на сельцо Борисково попался им конный красноармейский разъезд. Яким с Серегой напряглись было, да и Мамай сунул руку в карман полосатого деревенского пиджака, где лежал пристрелянный «наган», однако красноармейцы лишь покосились в сторону подвод – им было не до беженцев.

Дорога опять пошла берегом. Ехали молча, глядя на воду, подернутую легкой рябью. Теперь тракт впереди и позади их обоза в восемь подвод был пустынным, словно стоял не самый разгар дня, а поздний вечер или раннее утро. Мамай хмурился, привставал на подводе и смотрел вперед на дорогу, прикладывая ладонь козырьком к глазам и все больше смурнея. Тишина и безлюдье его явно тревожили.

Так ехали еще с полчаса. Мамай явно нервничал и велел Якиму с Серым двигать вперед. Они сели на первую подводу и приказали возчику ехать быстрее. Скоро они оторвались от остальных и через несколько минут скрылись за поворотом.

Их остановили четверо, вышедшие из придорожного перелеска. Разведка белых. Стали расспрашивать, кто такие, откуда.

– Из городу, – ответил им возчик. – От голоду бежим.

– А что везете? – спросил один из четверки, очевидно, старшой.

Возница промолчал. За него ответил Яким:

– Так, барахло всякое.

– Кажи, что за барахло, – потребовал старшой.

– Смотри, – спокойно сказал Яким, однако приготовился к самому худшему развитию событий.

Те раскидали сено, тряпье и увидели ящики.

– Что это?

– Посуда, – ответил Яким и быстро глянул на Серого.

– Открывай, – приказал старшой.

– Зачем? – спросил Яким.

Вместо ответа старшой вынул револьвер, а остальные трое передернули затворы винтовок.

– Открывай, красножопый, ящики, не то щас стрельнем тебя, – сквозь зубы произнес старшой.

Яким бросил быстрый взгляд на Серого, и тот, молниеносно выхватив «наган», выстрелил в старшого и еще одного солдата. Яким положил третьего, а четвертый стремглав бросился в перелесок и скрылся за деревьями. Не прошло и минуты, как из перелеска стали выбегать люди с оружием и стрелять по подводе. Одна из пуль пролетела так близко от лица Якима, что едва не ожгла щеку, а другая впилась в оглоблю телеги.

– Гони назад, предупреди наших, – сказал возчику Яким. – Скажи, с грузом им здесь не пройти. А мы покуда солдатиков задержим.

Возчик развернул подводу и, неистово стегая коня, покатил назад, а они с Серым перебежали через дорогу и залегли в кустах, отстреливаясь.

На них наседали крепко. И вовсе не солдаты, хотя и были в форме. Ну, откуда Якиму было знать, что они с Серым напоролись на авангардный отряд, состоящий из ижорских рабочих Народной армии полковника Каппеля. А ижорцы, – эти, ох как были злющи на Советскую власть…

Винтовочные выстрелы каппелевцев становились все плотнее.

– Может, сказать им, что мы не красные? – пошутил Серый, приподнявшись на локте и вглядываясь в наступавшую на них цепь людей с винтовками. – А то у меня три патрона только осталось.

– У меня, – Яким покрутил барабан револьвера, – два. Что делать будем?

– Как думаешь, Мамай с остальными далеко ушли? – спросил Серый, выстрелив. – Ага, есть еще один…

– А черт его знает, – сказал Яким. – Так что делать-то будем?

Пуля, чвыркнув, вонзилась в ствол березы, за которым он прятался.

– Давай еще малость их подержим, а потом деру, – предложил Серый. – Может, догоним Мамая с ребятами.

– Эй, красноперые, сдавайтесь, – крикнули им откуда-то из придорожных кустов.

– Ты смотри, красноперыми нас величают, паскуды, – зло произнес Серый и, привстав, выстрелил в кусты. В ответ прозвучал залп не менее чем из десяти винтовок. Сергей охнул и повалился прямо на Якима.

– Серый, Серый, куда тебя? – повернул друга на спину Яким и встретился с его затуманенным взором.

Серый попытался что-то сказать, но вместо слов изо рта выплеснулся ручеек крови. Тело его выгнулось, затем обмякло, и в зрачках застыло небо и кроны берез…

– Суки, – выругался Яким, принимая из холодеющей ладони Сергея револьвер. – Ну, с-суки…

Он отполз от березы и устроился за небольшим можжевеловым кустом. По тому месту, где остался лежать Серега, стреляли уже более чем из дюжины винтовок, а затем показалась цепь солдат. Яким прицелился в переднего и нажал на спусковой крючок. «Наган» плюнул огнем и дымом, и солдат упал. Яким выстрелил еще раз и бросил второй револьвер в кусты.

– Ладно, суки, – прошептал он и отполз от куста. Почти тотчас в место, где лежал Яким, вонзилось несколько пуль.

Сзади хрустнула сухая ветка. Яким быстро обернулся и увидел черный зрачок винтовочного ствола, направленный точнехонько в грудь. Через мгновение в груди хрустнуло, и на него обрушился мрак…

Яким очнулся через четверть часа. В перелеске никого не было. Выстрелов не было слышно тоже.

«Может, Мамай с ребятами ушли?» – подумал он.

Потом он попробовал приподняться, но ничего не вышло. Тогда Яким повернулся на бок и пополз, хватаясь за кусты, ветки и корни деревьев. За ним оставался кровавый след. Извилистый и страшный, как след змеи.

Перелесок кончился, показалось озеро. Мост был метрах в двухстах. Он поднялся на колени и, зажимая рукой рану, поднялся. Сделал шаг, другой, увидел, как на мост въехало восемь подвод. В возницах он узнал нанятых мужиков. Подводы остановились. Яким замахал свободной рукой, надеясь, что его заметят. Но люди стояли к нему спиной и по-деловому сбрасывали с подвод тяжелый груз в озеро.

Яким заорал что есть мочи, но изо рта вырвался лишь один хрип. А потом рот наполнился кровью, и он, сделав еще шаг, рухнул в прибрежные кусты…

Яким, то бишь заведующий бутырским бакалейным магазином Василий Степанович Филипчук, вдовец, участник гражданской войны, как значилось по документам, лежащим в городском военном комиссариате, и раненый белочехами во время взятия Казани в восемнадцатом году, когда он героически отстаивал город от гидры контрреволюции, крутанул барабан «нагана». Там лежал лишь один патрон. Его он чуть не потратил на женщину тридцать с лишком лет назад, когда очнулся от боли и когда Горбатый мост был уже пуст. Оказалось, его кто-то тащит волоком по берегу озера. Он уже поднял руку, чтобы выстрелить в согнутую спину, но снова потерял сознание.

В следующий раз он очнулся в постели. Он открыл глаза и увидел женщину. Это и была Нюта…

Она выходила его. И он остался у нее жить. Сначала на правах дальнего родственника, за которого она выдавала его соседям, а потом и законного мужа.

При ее помощи он справил себе документы, якобы утерянные во время ранения, которое он получил, героически защищая город от белочехов и каппелевцев. И стал Филипчуком. Два года почти они прожили вместе, покуда не сразила ее страшная болезнь испанка, косившая народ направо и налево. В Бутырках она унесла половину населения, да и сам он едва выжил, заразившись от Нюты.

Похоронил он ее на Архангельском кладбище, которое они проезжали на подводах с Мамаем, Серым, Ленчиком и Гришей три года назад и названия которого он тогда не знал. Потом, вот, довелось.

Два раза в год, на родительскую и Троицу, он ходил на кладбище навестить Анюту. Ведь если бы не она, то лежать бы ему на бережку этого проклятого озера, уставившись невидящим взглядом в повидавшее всякое и оттого безучастное ко всему небо. А через время его обглоданные собаками кости валялись бы невесть где, и не было бы у него настоящего последнего пристанища.

А озеро это… Оно привязало его к себе на всю жизнь…

Яким вытер с «нагана» тряпицей масло и пожил его в ящик стола. То же он проделал с финкой, предварительно попробовав большим пальцем остроту лезвия и едва не порезавшись.

Отныне следовало держать оружие под рукой.

ГЛАВА 8

ИЮЛЬ 2008 ГОДА

Они проспали до десяти часов.

– Если мы так будем спать каждый день, когда же мы будем искать золото? – спросила Лена.

– Сегодня и начнем, – ответил Игорь. – Вечерком.