Роджер Желязны - Покойся с миром Страница 18

— Попытаюсь привести себя в порядок, пока ты собираешься.

— Кровь на пиджаке и рубашке. Брюки порваны и в грязи.

— Не могу вернуться в отель, чтобы переодеться. Меня могут там ждать.

— Клод оставил здесь свой серый пиджак… примерно твоего размера.

— Он предпочитал ходить в гражданской одежде?

— Когда мы были вместе.

— А больше он ничего не оставил?

— Несколько носовых платков, носки, белье для стирки. Пару туфель, которые не поместились в сумку.

— Понятно. Принеси мне пиджак и пару булавок для брюк, чтобы я привел себя в порядок.

Я выпрямился. Отхлебнул еще кофе, сделал пару глубоких затяжек и попытался претворить действие этих тонизирующих средств в какие-то разумные мысли.

В карманах у меня было полно дорожных чеков, а также небольшая сумма в итальянской валюте, несколько кредитных карточек разных банков и тысяча долларов США в поясе для хранения денег, который я всегда надевал, отправляясь в поездку. Таким образом, какое-то время нужды в деньгах я испытывать не буду. Паспорт, к счастью, лежал в кармане. И в этом смысле никаких проблем. Я был готов быстро покинуть эту страну.

Мария, порывшись в шкафу, наконец принесла темный ворсистый пиджак. Я примерил его, а она спросила:

— Куда мы поедем?

— В Бразилию, — ответил я. — Сидит неплохо.

— В Бразилию? К брату Клода?

— Скорее всего. Вероятно, ответы на все вопросы находятся там же, где деньги. Кстати, у тебя есть его адрес?

— Нет, но есть номер телефона. Клод записал его в мой телефонный справочник.

— В Сан-Паулу?

— Да.

— Отлично. Найди его, принеси булавки и собирайся.

Она не сдвинулась с места.

— Овидий, я тебе доверяю, иначе ни за что не поехала бы с тобой. Но хочу понять, что происходит и как это связано с тобой. Почему убили Клода? Из-за денег, которые он взял?

— Я не знаю, почему убили Клода, — сказал я. — Хотя не сомневаюсь, что это как-то связано с деньгами. Это тоже нам предстоит выяснить.

— О каких деньгах идет речь, Овидий? Сколько он взял?

— Три миллиона долларов плюс-минус несколько центов.

Она отшатнулась от меня, потом села и уставилась на пол.

— Я тебе не верю. Счета постоянно проверяются. Существует много способов проверки. Такой человек попался бы очень быстро.

— Вот он и попался. Поэтому и сбежал. Кроме того, он был очень умным и пользовался почти неограниченным доверием. Поэтому попался не сразу.

— Такая большая сумма, — сказала она. — Фантастика.

— Да.

— А почему об этом не писали в газетах? Не говорили по телевидению?

— Церковь предпочла не сообщать о случившемся. Это могло повредить репутации…

— А твоя роль во всем этом?

— Долго рассказывать, — покачал я головой. — В другой раз.

Она улыбнулась.

— Приятно узнать, что он был лучшим.

В пятнадцать минут мы, конечно, не уложились. Потребовалось вдвое больше времени. Большую его часть я был занят тем, что смачивал, вытирал губкой и промывал волосы. Несколько раз кровотечение возобновлялось. Остановить его мне удалось комком туалетной бумаги, который я прижимал к ране до самого последнего момента. Пожалев об отсутствии шляпы, я зачесал волосы назад, чтобы прикрыть рану. Я стянул булавками дыру на брюках, счистил с них, насколько это было возможно, грязь. Попытался водой с мылом застирать рубашку, но пятна крови всегда остаются пятнами крови. Придется не расстегивать пиджак.

По телефону мы забронировали два места на утренний рейс. Вызвали такси, вышли из квартиры и заперли дверь. Бумажку с номером телефона Эмиля Бретана я положил в карман, взял оба чемодана — тот, что легче, в правую руку — и первым стал спускаться по лестнице. Мы прошли первый пролет, миновали площадку, прошли половину второго, когда услышали телефонные звонки.

— Мой, — сказала она, обернувшись. — Я точно знаю. Ответить?

— Давай. Ты все еще больна, меня не видела и не планируешь никаких путешествий.

Она кивнула и побежала вверх по лестнице. Я спустился до следующей площадки, поставил чемоданы на пол, чтобы руки отдохнули, и стал ждать. В конце следующего лестничного пролета я никого не увидел.

Я как раз думал, не закурить ли мне, когда услышат, как наверху хлопнула дверь, а потом — шаги вниз по лестнице.

— Не знаю, кто звонил, — сказала она. — Сняла трубку и ничего не услышала.

— Был гудок или щелчок?

— Нет. Просто тишина.

— Звук дыхания, шарканье ног, какой-нибудь шум?

— Не знаю. Я сама запыхалась. Может быть.

— Пошли. — Я схватил чемоданы. — Есть другой выход из дома?

— Да, в конце подвала, — ответила она. — Что-нибудь не так?

— Потом, — сказал я, ускоряя шаг.

Я почувствовал покалывание в ступнях, в ладонях, в затылке. Когда спустился на первый этаж и направился к двери в конце вестибюля, на которую указала Мария, почувствовал сухость во рту. Я читал где-то, что это очень древний рефлекс, предназначенный для уничтожения запаха во время бегства от хищников. Весьма поучительно узнать, насколько твое тело не смогли изменить несколько тысячелетий цивилизации.

У двери я замедлил шаг, чтобы Мария смогла ее открыть, найти выключатель и пойти вперед на появившийся тусклый огонек. Ступени были шаткими и крутыми. Единственная лампочка, похожая на грязный плод, висела над заваленным инструментами столом. Мы шли мимо разбитой мебели, сломанных бытовых приборов, грязных коробок, перетянутых пыльными веревками, бюста Муссолини, пачек заплесневелых газет и журналов, покрытых паутиной.

Наконец мы подошли к двери, и Мария не без труда отперла ее. Я первым поднялся по осыпающимся кирпичным ступеням и оказался в широком переулке, озаренном светом из задних окон дома.

— Куда? — спросил я. — Мне не хотелось бы облегчать им жизнь.

— Направо, — сказала она. — Почему тебя так встревожил этот звонок?

— Вечер начался с такого же, потом погибли трое.

— Ты?..

— Да. Двоих.

Она провела меня по переулку до угла, не сказав больше ни слова.

Сделав еще несколько поворотов, я уже не понимал, в каком направлении мы идем. Я замерз, боль в плече пульсировала при каждом шаге. Впрочем, от этой боли меня отчасти отвлекала головная.

Несколько крыс, увидев нас, поспешили спастись бегством. Шума уличного движения почти не было слышно. Я отсчитал еще двести шагов и остановился.

— Подожди.

Опустил чемоданы на землю, потер плечо, попытался восстановить дыхание. Подмышки были мокрыми от пота, истертые ступни противно ныли.

Вдруг я почувствовал прикосновение ее руки. Ее ладонь была прохладной.

— Тебя трясет, — сказала она. — Ты ранен и устал. Я понесу чемоданы.

— Просто дай мне отдышаться.

Но она взяла чемоданы, и я не стал возражать. Я не знал, сколько еще времени смог бы их нести.

— Далеко до главной улицы? — спросил я, плетясь за ней.

— Нет, уже близко, — ответила она.

Она солгала. Мне показалось, что мы шли безумно долго, прежде чем оказались на освещенной улице и увидели прохожих и машины.

— В следующем квартале есть кафе, — сказала она, поворачивая налево.

— Отлично.

Мы вошли в бар, в котором почти никого не было. Заняли столик в углу, рядом с дверью, и поставили чемоданы за стулья.

— Быстро найди телефон, позвони в полицию, назовись, сообщи свой адрес и скажи, что тебе кажется, что кто-то пытается проникнуть в твою квартиру. И повесь трубку. Потом вызови такси.

— Хорошо, — сказала она и ушла.

Я заказал два бренди, выпил свой бокал, потом осушил и ее. Пока она звонила, заказал еще два бренди и закурил.

— Все в порядке, — сообщила она, усаживаясь напротив. — Сделала все, как ты сказал.

— Отлично.

— Что происходит? — шепотом спросила она. — Овидий, ты никогда не ввязывался в подобные дела. Миллионные кражи… убийства…

— Поверь, у меня нет ни малейшего желания сейчас этим заниматься. Я совершил нечто такое, что напугало кого-то, помимо меня самого. Судя по всему, ты тоже в опасности. Из-за Клода, из-за меня. Тебе ничего не угрожало, пока не появился я, значит, катализатором стал именно я. Понятия не имею почему и собираюсь это выяснить. Я попытался вспомнить все, что сделал, приехав в Рим, но так и не смог найти ответ. Может быть, я чересчур ленив или не замечаю очевидных вещей. Мы обязаны все выяснить, чтобы остановить их, прежде чем они нас достанут. А это означает, что в данный момент мы должны спастись бегством, держать их на расстоянии и подготовиться к ответному удару.

— Имеешь в виду, убить их?

— Если необходимо, — сказал я. — Хотя надеюсь, обойдемся без радикальных действий.

— Как ты думаешь, они будут преследовать нас за границей?

Я сделал глоток бренди.

— Думаю, да. Если узнают, где мы находимся. Уверен, предпримут еще одну попытку убрать нас. Несомненно, будут искать нас, если считают положение настолько серьезным, чтобы пойти на крайние меры. Это дело чревато международными последствиями, и след ведет в Бразилию.