Картер Браун - ПСС, том 5. Труп на Рождество Страница 18

— Какой-нибудь шифр? — Полник казался озабоченным. — Я уверен, вы мне объясните про это. Меня ведь выгнали из городского управления, потому что произошла путаница с номерами — некоторые оказались двойными.

— Конечно, объясню, — ответил я. — Но теперь лучше принимайся за дело. Шампанское в серебряной туфельке выдыхается очень быстро!

— Я уже ушел! — радостно ответил он и исчез.

Прежде чем покинуть номер, я еще раз осмотрел комнату. Одежда Хиллари валялась на стуле, и это было странно. Он был аккуратен, а известно, что привычка умирает вместе с человеком. Это был третий аргумент против самоубийства, если считать наготу и его крик при падении.

Выйдя из номера Хиллари, я направился к Лин Саммерс. На мой стук дверь приоткрылась на несколько дюймов, но затем распахнулась шире.

— Входите, Эл, — донесся голос Лин. — Я как раз одеваюсь.

Когда я вошел и закрыл за собой входную дверь, то увидел, что она не шутит. На ней был кремовый лифчик из шелкового кружева и белые тонкие шелковые трусики. Разглядывая их, я пытался определить, часто ли Анжела совершала налеты на гардероб своей матери.

— Поговорим в спальне, пока я закончу одеваться, — коротко сказала она и прошла вперед.

Я встал у шкафа, наблюдая, как она, сидя на кровати, натягивает колготки.

— Очевидно, вы были правы насчет Хиллари, — холодно произнесла она.

— Вы были здесь, когда это случилось?

— Да. Я прилегла на кровать, — углы ее рта дрогнули, — передохнуть.

— Вы слышали что-нибудь?

— Ничего, — простодушно ответила она. — Иначе я остановила бы его.

Она встала и, надев через голову атласную комбинацию, разгладила ее на бедрах. Низ комбинации представлял собой пену тонких кружев. Ее глаза встретились с моими, и в них появилось ледяное отчуждение.

— Пожалуйста, перестаньте смотреть на меня с вожделением! — велела она. — Ненавижу этот развратный взгляд старого козла!

— Что я могу поделать? — кротко спросил я. — Ваша фигура вместе со всеми этими кружевами и шелками все время дразнит меня.

— Вам следует помнить старую шутку, лейтенант, — отрезала она. — «Переспать — еще не повод для знакомства». Она очень подходит для данного момента.

— Возможно, — покорно ответил я. — Куда вы собираетесь?

— Не знаю. Куда-нибудь, — с раздражением ответила она. — Иначе я сойду с ума, после того как бедный Хиллари покончил с собой! Пойду куда-нибудь, где горят яркие огни, звучит тихая музыка и много-много людей.

— Людей вашего круга?

— Где я найду их на Западном побережье? — насмешливо спросила она.

— Могу я вас сопровождать?

— Я попробую объяснить, — произнесла она убийственно сладким тоном. — Примерно один раз в два года, когда я переживаю глубокий эмоциональный стресс, у меня появляется непреодолимое желание иметь мужчину — любого мужчину — ближайшего мужчину! Затем я успокаиваюсь, по крайней мере на ближайшие двенадцать месяцев. Сегодня вечером вы оказались этим мужчиной, лейтенант. Прозрачный намек?

— Как стекло, — согласился я. — Но перед тем как я пойду в ближайший бар оплакивать неразделенную любовь, ответьте мне на вопрос, который я не задал прежде.

Она открыла стенной шкаф и вытащила короткое вечернее платье из бледно-голубого шифона. Оно выглядело первоклассно!

— Это еще не вопрос. Позвольте полюбопытствовать, — поинтересовался я. — Сколько вы заплатили за это?

— За это? — Она сняла платье с вешалки и, легко облачившись в него, спокойно ответила: — Я трачу примерно шестьдесят тысяч в год на одежду. Все, конечно, не упомнишь, кроме особых случаев, вроде норкового манто для оперы.

— Вы заинтриговали меня, — признался я. — И во что вам обходятся особые случаи?

— В последний раз — в двадцать восемь тысяч, — ответила она. — Прошу вас, перестаньте вести себя как сноб навыворот. Меня от этого тошнит.

— Перестану, — покорился я. — Мне следует быть благодарным.

— За что? — Она подняла свои элегантные брови на точно просчитанный миллиметр.

— Вы, возможно, помните старую поговорку, — весело сказал я. — «Вовремя подвернувшаяся сука стоит девяти»?

— Ужасно смешно! — тихо произнесла она. — Вы можете застегнуть мне «молнию».

Она повернулась ко мне спиной, и я послушно застегнул «молнию».

— Да, мы отвлеклись, и я чуть не забыл: вы сами платили Марвину или это делал Хиллари?

— Я дала Хиллари тысячу долларов для передачи Марвину в качестве аванса, — ответила она.

— Больше вы не платили?

— Когда он позвонил мне в Нью-Йорк и сообщил, что нашел их, он спросил, не могла бы я выслать ему телеграфом еще две тысячи.

Она сунула ноги в вечерние туфли, потом села перед зеркалом, наводя последний лоск на прическу. Затем надела на шею кулон из сапфиров и бриллиантов, а в уши вдела серьги.

— Вы послали ему деньги? — спросил я.

— Конечно. Я была очень довольна, что он так быстро нашел их. Я сразу же отправила ему деньги — он должен был получить их через несколько часов.

Она встала, закутавшись в норковую накидку, потом взяла сумочку и направилась к дверям.

— Окажите любезность, лейтенант, — сказала она. — Спуститесь и вызовите такси.

— Не мелочитесь, Лин! — укоризненно сказал я. — Купите машину, и пусть ее пришлют наверх!

Дверь за ней захлопнулась с таким стуком, что задрожали стены. Я подождал с минуту, потом вышел из номера. Когда я спустился в вестибюль, ее уже не было — может, она действительно купила такси.

Я сел в свой «остин» и со скоростью пешехода двинулся в центр. Три квартала мне не удавалось обогнать парня, прогуливавшего собаку. Где-то через полчаса я притормозил у клуба «Двойное зеро». Пересекая тротуар, я соображал, что мне не войти без ключа.

Пока я размышлял, откроют ли мне дверь, если я постучу, мимо меня прошел какой-то человек и сунул ключ в замок, решив все мои проблемы. Когда он входил в фойе, я шагал с ним в ногу и был ближе родного брата.

Как и в прошлый раз, появилась сногсшибательная длинноногая блондинка в черном блестящем лифчике. Она взяла у него шляпу и проводила его в главный зал.

— Вашу шляпу, сэр? — Она тепло улыбнулась мне.

— Вот здорово, благодарю! — чистосердечно произнес я. — Примите заодно мой значок и наручники.

Ее улыбка угасла, как только она узнала меня.

— Ой, это опять вы? — упавшим голосом сказала она.

— Уилер. — Я ободряюще улыбнулся ей. — Лейтенант Эл Уилер.

— Очень приятно!

— Как вас зовут? — настойчиво спросил я.

— Джерри Кашман.

— Мистер Уиллис у себя?

— Думаю, да, — ответила она. — Я найду его.

— Спасибо, я сам, — сказал я, вручая ей свою шляпу. — Хорошо позаботься о ней, милая. Таких шляп теперь не делают.

Она придирчиво повертела ее в руках и согласилась.

— Да, со времен царя Гороха.

— Если потеряете работу, позвоните, — предложил я, — мой телефон есть в телефонной книге.

— Спасибо, у меня есть работа, — холодно ответила она, но, сообразив, огорченно покачала головой: — Уже нет?

— У меня предчувствие, что скоро здесь сменится руководство, Джерри, — сказал я.

Она придержала драпировки на дверях и, когда я проходил мимо, нежно провела тыльной стороной руки по моей щеке. Это прикосновение подействовало на меня как удар электрическим током.

— Вы сказали, в телефонной книге? — Ее голос прозвучал хрипло, почти шепотом. — Я не забуду вас, Эл.

— Я тоже, милая, — искренне пообещал я, еще раз окидывая взглядом ее одеяние. — Ты — девочка что надо!

Глава 11

Главный зал выглядел так же, как в прошлый раз, и я испытал точно то же чувство, проходя мимо девушки в белом лифчике, продающей сигареты. Я не стал затруднять себя стуком в дверь под лестницей и просто вошел, повернув ручку.

Внутри со стаканами в руках сидели Рэй Уиллис и толстяк Джой Димент. Как по команде оба уставились на меня. По выражению их лиц я понял: мне рады так же, как налету саранчи на посевы. Я обратил внимание на общую деталь в их лицах — разбитую нижнюю губу.

— Привет, лейтенант, — уныло сказал Димент. Он попытался улыбнуться, но его нижняя губа отказалась растягиваться.

— В чем дело, Уилер? — недобро произнес Рэй Уиллис. — Разве вы не отправили рапорт в полицейское управление? Какой трюк вы еще подготовили?

— Отвечу скорее с печалью, чем с гневом, Рэй, — меланхолично проговорил я. — Я не спешил передавать дело в полицию до тех пор, пока не узнал, что вы подвели меня. Вы уверяли, что говорите правду, и я поверил. Теперь у меня болит, — я положил руку на сердце, — вот здесь.

— О чем вы говорите, лейтенант? — спросил Димент, тряся всеми тремя подбородками.

— Спроси шефа. Он знает, — ответил я.