Жозефина Брюс - Убийство в Лиссабоне Страница 18

– Да, шеф. Она сказала слово в слово, как вы и предполагали, – ответил инспектор с восхищением в голосе.

– Чутье, – скромно прокомментировал комиссар. – Но это не все, есть еще работа… Берите машину и двух-трех человек и приезжайте на улицу Херонимос…

Объяснив, как ехать, он повесил трубку.

– Теперь, когда все кончено, я могу предложить вам чашку чаю, – сказала китаянка мягким голосом.

Видя, что комиссар колеблется, она добавила:

– Конечно, он уже остыл… Пожалуйста, комиссар. «Надо подумать, – сказал себе комиссар. – Когда мои люди приедут и увидят эту женщину связанной, они решат, что я вынудил ее написать заявление, в то время как если она будет свободно сидеть…»

– Подождите, – сказал он, – мне надо посмотреть, как чувствует себя шофер…

Он вышел из дома и направился в гараж. Шофер слабо стонал, но был еще в бессознательном состоянии. Альмейра не решился еще раз ударить шофера по голове: его люди будут здесь через пять минут.

Он вернулся в дом и отвязал китаянку.

– Большое спасибо, – поблагодарила она и взяла поднос, чтобы отнести его на кухню.

Альмейра последовал за ней. Женщина поставила кипятить чайник и заменила чашки, после чего они вместе вернулись в салон. Когда в салон вошел Акунто в сопровождении трех солдат, он не поверил своим глазам при виде этой идиллической сцены. Не обращая внимания на вошедших, сеньора Чен Чу Кьян разливала чай. Потом она медленно поднесла чашку к губам.

Альмейра подошел к телефону, возле которого лежало заявление китаянки, взял его и обратился к полицейским:

– Господа, мадам сделала заявление, которое я охотно прочитаю вам в ее присутствии… Трупами займемся позднее, – заключил он с мрачным юмором.

Прочитав, он протянул ручку китаянке.

– Подпишите…

Она снисходительно исполнила то, о чем попросил ее комиссар, затем потеряла всякий интерес к происходящему, продолжая пить чай…

– Пойдите в гараж и посмотрите, не нуждается ли шофер в медицинской помощи, – распорядился комиссар.

Затем он пробормотал себе под нос, что нужно предупредить секретные службы Португалии, но сначала перевезти мадам в комиссариат.

– Вы поедете с нами, Акунто.

Его слова сопроводил звон разбитого фарфора.

Маленькая тонкая рука с ухоженными ногтями повисла в воздухе, а из склоненной набок головы вылезали из орбит глаза…

Женщина была мертва…

Два часа, затраченные на составление ноты, в основу которой легли записи из черного блокнота и документы, переснятые сыном генерала Ловареса, прошли для Юбера незаметно. В посольстве его встретил рыжий Марвин, американец ирландского происхождения, который работал на ЦРУ под вывеской третьего атташе. Усадив Юбера, он распорядился, чтобы им принесли напитки и газеты. Одна из газет сообщала о нападении на генштаб вооруженных сил. Другая выдвигала гипотезу, что причиной пожара могло быть короткое замыкание, в результате которого часть дворца сгорела.

Внимание Юбера привлек заголовок на первой странице, не менее интригующий, чем информация о покушении: «Сын генерала Ловареса погиб, защищая честь женщины».

Журналист делал акцент на том, что мужчины эксплуатируют женщин. Хуанито Мендерес не желал, чтобы его бывшая подруга начала новую жизнь с Мигелем Ловаресом, которого она любила. Далее приводились подробности их трагической встречи в квартире Анжелы Олейра. Юная Хасинта, настоящая любовница Мендереса, заявила, что он решил убить их обоих, то есть Мигеля и Анжелу. Мигель умер, защищая женщину.

– Что вы на это скажете? – спросил Марвин, который уже в течение нескольких минут наблюдал за Юбером.

– Мне кажется, что комиссара Альмейра ждет хорошая карьера, – лаконично ответил Юбер.

– Вы не находите, что выстрел не достиг цели?

– Генерала Ловареса не в чем упрекнуть, – заметил Юбер. – Он никого не предавал. Он должен быть благодарен комиссару Альмейра, который предпочел, чтобы Мигель Ловарес умер достойной смертью. Иначе ему пришлось бы предстать перед судом как предателю. Ну а если Альмейра осмелился убрать его, то лишь потому, что Ловарес сделал то же самое с Транелли, своим бывшим поваром, шантажировавшим его после того, как он узнал Мигеля во время убийства нашего соотечественника Джонса.

– Вы думаете, что это сделал Ловарес? – спросил Мартин.

– Во всяком случае, это логичное объяснение, и Альмейра пришел к тому же выводу, что и я. В конце концов не будем забывать, что в течение определенного времени генерал Ловарес возглавлял португальские секретные службы, в которых часто использовался метод быстрой расправы с предателями и шантажистами. Кроме того, комиссар Альмейра будет благодарен мне за китайцев с Формозы, которых мне пришлось сегодня ликвидировать. Таким образом, они получили сполна за убийство Лесли и Джонса…

После короткой паузы Юбер добавил:

– Мне остается встретиться с Фрэнком Дьюсоном, и на этом моя миссия будет закончена.

– Вы думаете, что комиссар Альмейра позволит вам так просто уехать?

– А что вы прикажете делать с благодарностью? Он получил все на блюдечке, меня никто не видел, и все почести достанутся ему, ему одному.

– Прекрасно сыгранная партия, – сказал Марвин Юберу, протянувшему ему руку для прощания.

Когда Юбер Бониссер попросил ключ от своей комнаты в отеле «Риц», ему передали две записки. В каждой из них говорилось, что ему звонил комиссар Альмейра. Во второй записке уточнялось, что комиссар перезвонит после девяти часов вечера.

Юбер поднялся в свой номер и начал укладывать вещи. Он намеревался уехать сразу же после своего свидания с Дьюсоном. Закончив укладывать чемодан, Юбер взглянул на часы. Было около девяти часов вечера, и Юбер решил выйти, не дожидаясь звонка комиссара Альмейра. Ничего нового он ему не сообщит…

Юбер вышел из отеля, повернул за угол, немного прошелся по улицам, прежде чем войти в дом, где проживал резидент ЦРУ. Он позвонил, и Августина, узнав посетителя, сразу же впустила его, добродушно улыбаясь.

– Сеньор Дьюсон еще не вернулся, – сообщила она. – Но вы можете подождать в салоне. Я принесу вам виски, если вы не против.

Юбер согласно кивнул и прошел в салон. Горничная вкатила в комнату столик, заставленный бутылками и рюмками. Когда горничная удалилась и Юбер остался один, он обошел салон, открывая поочередно все ящики и шкафы, но резидент был профессионалом и в его доме ничто не указывало на его принадлежность к американским секретным службам. Только револьвер с полной обоймой говорил о том, что Фрэнк Дьюсон был начеку. Юбер вернулся в кресло и стал потягивать виски.

Дьюсон появился десять минут десятого. У него был усталый вид.

– Какой приятный сюрприз! – воскликнул Дьюсон при виде Юбера. – Я бесконечно рад вас видеть у себя. Пойду предупрежу Августину, а вас попрошу поухаживать за мной и налить мне виски…

Несколько минут спустя они сидели друг против друга.

– Вы видели пожар в генштабе? – спросил Дьюсон. Я находился в Сетюбале и узнал о нем по радио.

– Как вы относитесь к версии короткого замыкания? – спросил Юбер в свою очередь.

– Бред. Завтра я узнаю от своих информаторов, кто совершил этот подвиг.

– Дьюсон, я хочу задать вам один неприятный вопрос, и я попрошу вас ответить на него, но не как коллеге, а как другу.

Фрэнк Дьюсон напрягся в ожидании неприятной новости, но выдавил из себя улыбку.

– Прошу вас, – сказал он дрогнувшим голосом.

– Вернее, два вопроса… Первый: есть ли среди ваших информаторов китаец по имени Цанг Пен Хуа? Я знаю, что называть имена сотрудников противоречит нашим правилам, но прошу вас на этот раз сделать исключение.

– Да, – решительно ответил Дьюсон, – это один из моих информаторов.

– Что вы можете о нем сказать? – настаивал Юбер.

– Он оказал мне уже немало услуг, он хорошо здесь устроился и, несмотря на то что он был выслан с Формозы, доверяет мне.

– А вы ему?

– Разумеется. Я не вижу причин…

– Вы настолько доверяете ему, что сообщили о моем приезде сюда…

– Я действительно говорил ему об этом, так как он беспокоился за меня после совершения двух известных вам убийств. Я в свою очередь тоже хочу задать вам несколько вопросов…

– Подождите, сначала закончим с Цанг Пен Хуа, которого другие называли Диасом и который виновен в смерти двух наших коллег.

Дьюсон попытался возразить, но Юбер продолжал:

– Он пощадил вас только потому, что считал, что вы симпатизируете их делу.

– Действительно, я говорил ему, что не одобряю результаты голосования ООН, но говорить о симпатиях… Что вы решили?

– Необходимо ликвидировать его, другого выхода нет. Найти виновного – это цель моей миссии, но дело не должно получить огласки. Вы готовы идти со мной?

– Я не допущу, чтобы вы пошли туда один, тем более что он живет в доме с другими… Вы в курсе?