Кирилл Казанцев - Блатной конвейер Страница 19

Потом Воеводин поднял руку, и все остановились. Что показалось командиру, что он увидел или услышал, они не знали.

— Серж, — коротко бросил через плечо командир, но тут же замолчал и снова стал прислушиваться.

Солдаты напряглись. Наконец командир показал на глаза и на правый склон узкой низинки, по которой они шли. Резенков молча стал подниматься, стараясь не шуршать и не оскальзываться на траве и камнях. Глаза его бегали по зарослям, по верхнему склону, особенно там, где кустарник граничил с голубым небом и белыми облаками. Это было очень странное, нереальное зрелище — где-то рядом вооруженный, смертельно опасный враг и тут же голубое мирное небо с пушистыми облачками.

Наверху Сергей лег на живот и пополз. И тут же между кустами перед его глазами предстало зрелище, от которого у него внутри все похолодело. Группа боевиков численностью человек в тридцать занимала позицию и готовила засаду. Это было как раз на пути солдат. Но гораздо хуже было другое, то, что в обход слева уходила еще одна группа, численность которой Сергей определить не успел. А как раз на их тройку быстрым шагом двигались два десятка боевиков. Получалось, что сейчас против шестнадцати бойцов выступали больше пятидесяти бандитов. И они собирались брать солдат в клещи.

Сергей как мог быстро сполз со склона и подбежал к командиру.

— Их тут до черта! Они засаду устраивают, а две группы обходят по бокам, — запыхавшись, начал он говорить командиру.

— Оп-па! — нахмурился старший лейтенант. — Дождались, допреследовались. Значит, они уже объединились со своими. Вопрос только, случайно или специально нас сюда заводили. Слушай приказ! Серж со мной, Бульбаш в группу! Всем отходить. Там метрах в трехстах сзади есть неплохая скала, где можно занять оборону. Давай, Бульбаш, дуй, а мы этих задержим.

Левкович даже не успел сделать шага, когда Резенков увидел проволоку. Растяжка была установлена с хитростью. Самой проволоки, ведущей к запалу гранаты, видно не было, потому что ее умело скрыли в траве. Но когда нога командира чуть сдвинула камень, она мгновенно натянулась. Заметить ее в последний момент было почти невозможно. И Воеводин не заметил.

— Ложись! — заорал Сергей и, падая, рванул Бульбаша за жилет-разгрузку на себя.

Взрыв прогремел почти мгновенно, пахнуло жаром и вонью сгоревшей взрывчатки, уши заложило. Первое, что Резенков увидел, — это черный армейский ботинок, у которого не было подошвы, и он страшно дымил. Спихнув с себя Левковича, который мычал и тупо тряс головой, Сергей увидел то, чего и боялся. Командир лежал на боку, а нога, в том месте, где должна быть правая ступня, заканчивалась кровавым месивом.

То ли Бульбаш Сергея прикрыл от взрывной волны, то ли он в последний момент успел открыть рот, чтобы уменьшить нагрузку на барабанные перепонки, но слух у него восстановился почти сразу. И он услышал, правда, сквозь болезненный гул в голове, крики и топот ног.

— Бульбаш, прикрой! — крикнул Сергей и бросился к Воеводину, который стал сворачиваться клубком и рычать, как тигр.

Сверху ударили очереди, взвизгнули пули, отскакивая от камней, взметнулись фонтанчики земли, полетели щепки от стволов деревьев. Сомнение: помогать ли командиру, или начать стрелять, рассеялось, когда рядом короткими и частыми очередями стал бить автомат Левковича. Это обрадовало Резенкова, значит, парень не в ступоре и не настолько оглушен.

Две пули ударили в землю возле его ноги, одна прошила штанину, обдав ногу горячим воздухом. На ходу Сергей вытащил шприц с промедолом, зубами стащил колпачок с иглы и воткнул ее в ногу командира. «Теперь бинт», — лихорадочно соображал он, невольно пригибаясь, когда пули свистели совсем близко. Сделав несколько оборотов вокруг ноги, он схватил первый попавшийся сук, подсунул его под кольца бинта и стал закручивать. Быстро глянув на наручные часы, засек время наложения кровоостанавливающего жгута.

— Приказ! — прохрипел совсем рядом голос командира, который Сергей узнал с трудом.

Он посмотрел на Воеводина, не понимая, что тот хочет. Лицо командира было серо-белым, как полотно, а глаза полыхали лихорадочным блеском.

— Выполнять приказ… в группу…

Сергей машинально кивнул, отполз чуть назад и повернулся к Бульбашу. Колька, закусив губу, поливал склон очередями. Автомат замолчал. Колька перевернулся на бок, дрожащей рукой отсоединил магазин и вставил другой.

— Бульбаш! — заорал Резенков. — Пошел к нашим! Бегом, мать…

Колька упрямо посмотрел на него. Видно было, какая буря чувств бушует сейчас в нем. Командир ранен, а он должен бросить его и удирать. И Сержа оставить на верную гибель. Хороший парень Бульбаш, неопытный еще, но хороший. Будет из него толк, не сорвался, не запсиховал, хотя для него это первая серьезная переделка. Наконец Левкович кивнул, оскалился зло и пополз задом за камни, где можно будет подняться на ноги.

Слева ударил автомат. Это было так неожиданно, что Сергей чуть не подпрыгнул. Командир начал стрелять. При таком ранении это было уму непостижимо. Воеводин лежал почти на открытом месте, и его следовало оттащить хоть чуточку назад, за камни. Но сделать это было трудно, потому что зеленые пятнистые фигуры маячили все ближе и ближе. Нельзя оттащить, тогда надо хоть немного прикрыть, отвлечь от него.

Сергей переместился чуть левее, где выступ скалы скрывал его от пуль, поднялся и открыл огонь. Прицельная стрельба, которой боевики уже не ожидали, заставила их залечь и заметаться в поисках укрытия. Резенкову удалось свалить троих. Еще трое висели в самых разных позах на валунах, и человек пять, кажется, были ранены. Это Сергей отметил мимоходом с самого начала схватки. Значит, боеспособных еще человек десять. Примерно.

Шквальный огонь обрушился на его позицию, в грудь ударила каменная шрапнель, выбитая пулями. Пришлось пригнуться и спрятаться за скалу. Самое время скрытно сменить позицию, но другой нет. И маневрировать нельзя, потому что рядом лежит раненый командир. Ему даже не дадут попытаться поднять его и оттащить в сторону, в укрытие.

Единственное, что смог Сергей сделать, это обрушить на склон длинную очередь в половину магазина, а потом метнуться на противоположную сторону тропы. Если его маневра не заметят, то он уложит еще парочку или троечку боевиков. Но бандиты, кажется, решили, что валандаться тут больше нельзя. Если они еще немного здесь протопчутся, то смысл всей их затеи потеряется, сообразил Сергей. Но он ожидал обхода по скалам с тыла и проморгал выстрел из «РПГ».

Резенков бросился на землю, прикрывая Воеводина своим телом. Зачем он это сделал, он объяснить не мог. Может быть, звуки близкого боя, который уже вела основная группа, дали надежду, может, это было просто подсознательным чувством долга. Было ощущение, что взрывом их тела с командиром подбросило в воздух, а потом припечатало к земле многотонной каменной плитой. Дыхание сразу перехватило, а в рот набилась земля, тошнотворно пахнущая дымом.

Сергей перевалился на спину, кашляя и отплевываясь. Перед глазами плавали цветные круги и туманные волны. Рука бессознательно стала шарить по земле в поисках автомата, но попадались только камни. И еще что-то гулко топало или стучало. Потом удар ногой в голову, после которого, как это ни странно, прояснилось в голове.

Резенков видел, как, перепрыгивая через его вытянутые ноги, пробегают боевики, а две пары ног стояли не шевелясь. И как раз в этих песочного цвета ботинках.

— Ну что, отвоевался? — промолвил с сильным кавказским акцентом бородатый человек.

Он стоял перед Сергеем, положив руки в перчатках на автомат, висящий на его груди. Черные глаза из-под низко надвинутого на лоб черного берета смотрели не злобно, а даже как-то язвительно, унижающе. Рядом лыбился другой, с платком на шее и желтыми глазами. Араб, что ли?

— Жить хочешь, солдат? — спросил второй, сильно коверкая русские слова. — Добей командира — будешь жить.

Сергей перевел взгляд на Воеводина и испугался. Командир лежал лицом вниз, и из его головы текла кровь. Спустя несколько секунд он понял, что старший лейтенант все-таки дышит, а крови не так много. Оглушило взрывом.

— На, режь горло, — на камнях звякнул брошенный боевиками большой десантный нож.

Сергей посмотрел на бандитов. Араб держал перед глазами мобильный телефон. Наверное, собирался снимать, как русский солдат, спасая свою жизнь, режет раненого командира. Ах ты… Резенков даже захлебнулся от бешенства. Глумливые рожи! Что вы знаете о русском солдате? Сергей смотрел на них даже с каким-то весельем, потому что он собирался дорого продать свою жизнь и защитить командира. Вряд ли у него это получится, но он не желал вымаливать себе жизнь. Резенков тогда был самолюбивым и гордым парнем. Иногда до безрассудства.

Он собирался драться до конца, но понятие «конец» для него не означало возможную смерть, потому что тогда ему было двадцать четыре года. В таком возрасте в возможную собственную смерть не очень верится. Всегда кажется, что она где-то в очень далеком будущем, что обязательно случится что-то, что поможет выпутаться, спастись. И он поднял брошенный нож.