Данил Корецкий - Джекпот для лоха Страница 2

Проверка окончилась, фура поехала дальше. Свиридов и Пяткин удовлетворенно закурили, облокотившись на патрульную «пятерку» в боевой желто-синей раскраске. К ним присоединился, наконец, Воронин, ему тоже дали закурить… Стоят, болтают, смеются. Делать все равно нечего. Движение слабенькое: час пик, когда новые русские, воплотившие в жизнь мечту о загородном доме, разом рванут в свои офисы, наступит через час-полтора. И утром на них все равно ничего не заработаешь, да и вообще смена заканчивается, пора отдыхать. Недалеко от поста дорогу перебежал лось – весна, у них самый гон начинается. Пяткин заорал, заулюлюкал, а Воронин даже автомат вскинул, приложился, будто стрелять собрался. А что, с дурака станется!

Асфальт был мокрым, кое-где виднелись начинающие подсыхать лужи: недавно сошел снег, слабое весеннее солнце только-только приподняло макушку над горизонтом. Пяткин зевнул, чуть не вывихнув челюсть, да так и замер с распахнутым ртом. На фоне бледного солнечного полукруга на пустой трассе показались три темных джипа, которые неслись, как болиды на гонках «Формулы-1». Сон как рукой сняло.

– Кирилл, смотри, – резво повернулся он к Свиридову, – вроде жирные карасики к нам спешат.

Офицер повернул голову и присвистнул.

– Глаза-то разуй. Твои карасики на двадцать кэмэ превышают, а эти под двести идут и ничего не боятся! Так что это скорее щуки! Сбегай к старшому, спроси, проверять их или нет? И скажи, что я бы их тормозить не стал…

Топая по ступенькам тяжелыми ботинками, Пяткин вбежал в стеклянную будочку поста.

– Иван Иванович, гля, как гонят! Чего с ними делать? Свиридов не хочет связываться…

Угловатые черные «Гелендвагены» с наглухо затонированными стеклами, не снижая скорости, уже приближались к посту. Гудел, завихряясь, разрываемый тяжелым металлом воздух, широкие, раскаленные скоростью скаты высушивали асфальт, оставляя на несколько мгновений за собой светлые полосы. Миг – и дерзкие джипы совсем рядом. Если бы старший наряда надумал их остановить, то без автоматного огня это бы сделать не удалось. Правда, можно было поднять шипы системы принудительной остановки «Еж», но эффект был бы тот же самый: лопнувшие скаты и летящие в кювет консервные банки со свежим человеческим мясом.

Кузнецов скривился, как от зубной боли.

– И правильно, что не хочет. Ты на номера посмотри: московские, с нулями, флажками… А внутри, скорей всего, бандюки, по манерам видно! А у тебя автомат где?!

– Так вот, за спиной!

– А должен быть на груди, готовым к бою! Ты сам-то к бою готов?

– Так не война ведь…

Чух!

Чух!

Чух!

Три пушечных снаряда пронеслись мимо, и звуковая волна заставила дребезжать стекла обзорной кабины. Кузнецов зачем-то надел фуражку и тут же вновь ее снял.

– Пусть лучше их лось какой-нибудь остановит…

Пяткин вернулся к своим коллегам и через несколько минут тормознул обшарпанный «Фольксваген», который на десять километров превысил скорость.

В первом из джипов, промелькнувших, как утренние призраки, мимо поста ГИБДД, водитель повернул голову к сидящему на переднем сиденье крупноголовому мужчине средних лет в неизменном темно-сером костюме, который, казалось, никогда не менялся. Но такое впечатление было обманчивым: Дмитрий Палыч отвечал за внутреннюю безопасность и отличался не только аккуратностью, но и практичностью, поэтому всегда покупал несколько одинаковых костюмов. Так же неизменны были свежая серая рубашка, чёрный галстук, безупречно повязанный узлом «Виндзор», и на ногах классические чёрные «оксфорды» без перфорации и всяких узоров.

– Палыч, видишь, нигде не останавливают! – с улыбкой бросил он. – Я уже заметил – чем наглее гонишь, тем лучше!

– Ты лучше на дорогу смотри, – оборвал водителя Палыч и пригладил волосы. Над висками у него были большие залысины.

– Твое дело доставить нас вовремя. А с гаишниками шутить не привыкай без особой нужды. Они, бывает, с омоновцами дежурят – полоснут из автомата, и привет родителям!

Палыч повернулся к трем мускулистым, коротко стриженным парням на заднем сиденье, похожим, как братья-близнецы. Они были в костюмах, хотя больше привыкли к камуфляжу. Цивильные двойки смотрелись на них, как фраки на гориллах.

– Помнишь, Паша, был такой случай?

Слово «случай» он произнес почему-то с ударением на последнем слоге. Лицо его при этом ничего не выражало.

– Да уж… – Паша на миг утратил невозмутимость, поежился и покрутил головой.

Палыч помедлил, достал черную коробочку рации «Кенвуд»:

– Третий, доложите обстановку.

– Второй, все штатно, – раздался из динамика чуть искаженный голос. – Позади нас чисто. Тут ребята анекдот рассказали – оборжались…

Палыч поморщился:

– Третий, маму твою, не засоряй эфир. Конец связи.

В первом и третьем джипе было тесно: по пять человек в каждом. На ночном тысячекилометровом пути даже приличный объем «Гелендвагенов» не делает такое путешествие комфортным. Все десятеро были похожи друг на друга, причем не родственным сходством – одеждой, прическами, выражением лиц, манерами и еще какими-то неуловимыми взгляду признаками, однозначно указывающими на то, что это питомцы одного инкубатора. Так похожи патроны в магазине готового к бою пистолета. А также «торпеды», «гладиаторы», «бойцы» – то есть пушечное мясо всех силовых конфликтов.

В средней машине было всего два пассажира, вольготно расположившихся сзади на мягких кожаных сиденьях, и вот они-то разительно отличались от остальных. И костюмы на них были подороже, и сидели более ловко, и говорили эти люди по-другому, и словарный запас у них был более богатым.

– Ну, Семен Борисович, считайте, приехали, – заметив промелькнувший указатель «ТИХОДОНСК 10 КМ», нейтрально произнес сидящий справа мужчина лет тридцати пяти, в светлом костюме и полосатом галстуке. Его телосложение выдавало бывшего спортсмена, поддерживающего себя в хорошей форме. Стрижка ежик, серые колючие глаза – он буквально излучал силу и уверенность, с первого взгляда было видно, что этот человек привык идти к цели самым коротким путем.

Однако острый как бритва, но умный и цепкий взгляд белесых глаз демонстрировал, что это отнюдь не простой «солдат» – в отличие от тех, кто мчался в головной и замыкающей машинах.

Так оно и было на самом деле. В свое время Олег Сергеевич Канаев, мастер спорта по самбо, как и многие спортсмены, подался в рэкет, уцелел в диких разборках, дорос до бригадира, затем вовремя смекнул, чем может завершиться такая карьера, и отошел от явного криминала. Создал частную охранную фирму, набрал силы и авторитета в легальном мире, но сохранил уважение и в криминальной сфере.

В данный момент он работал в одном из филиалов московской финансово-промышленной группы «Консорциум», где его должность называлась предельно просто – «директор по развитию». Знающие люди, конечно, хорошо понимали смысл этого эвфемизма.

– Тысячу километров за девять часов… Тяжеловато, – проворчал Храмцов. – Уже не по годам…

Семен Борисович – мужчина совершенно неопределенного возраста: на первый взгляд – сорок, сорок пять, но седая шевелюра, морщинистый лоб и глубокие носогубные складки прибавляли ему еще лет пятнадцать, не меньше. В отличие от Олега Сергеевича он умел прокладывать наиболее оптимальные маршруты и наверняка знал, что такое курвиметр[1].

– Мне надо самолетом… Или в эсвэ…

Мокрая лента шоссе ложилась под колеса, наматывая на спидометры джипов остаток тысячекилометрового пути. Время ожидания заканчивалось, наступало время действовать, Олег Сергеевич почувствовал выброс адреналина в кровь.

– Насколько я понял, с руководством завода уже разговаривали, – сказал он. – И как впечатление?

Семен Борисович пожал плечами.

– О впечатлениях будем судить по результату. Мы обозначили свой интерес, а периферия всегда заинтересована в инвестициях. Посмотрим… Как там по времени?

Олег Сергеевич посмотрел на свою «Омегу»:

– Все точно по плану.

– Пока по плану, – поправил опытный Храмцов.

За окнами замелькали вросшие в землю домишки социалистической поры и теснящие их богатые коттеджи нового времени. Черные джипы с «крутыми» московскими номерами въезжали на окраину Тиходонска.

«Сельхозмаш» занимал огромную территорию. Когда-то его выстроили на окраине, но потом он оброс общежитиями, домами, собственной поликлиникой и больницей и даже дал имя новому городскому району. В советские времена он снабжал комбайнами всю страну, давал работу пятидесяти тысячам человек и являлся градообразующим предприятием Тиходонска. Правда, комбайны он делал плохие, но колхозам выбирать не приходилось: во-первых – не из чего, а во-вторых – снабжение шло по разнарядке. Качество машин в разнарядке учитывалось, поэтому при необходимости в трех комбайнах покупали пять – два на запчасти. Завод перевыполнял план, на доске почета висели портреты передовиков производства, партийная и профсоюзная организации без устали вели идейно-воспитательную работу, на общих собраниях трудящиеся правильно выступали и зрело голосовали, кого надо осуждали, клеймили позором, а кого надо – горячо одобряли и всецело поддерживали. Словом, «Сельхозмаш» и его многотысячный коллектив уверенно шли к победе коммунизма.