Владимир Колычев - Мент без ценника Страница 2

– Страшно. – Меркушев с покаянным видом вздохнул и опустил голову.

– Почему?

– Сами знаете, какая нынче жизнь. Союз развалили, инфляция растет, люди на жизнь озлобились. Мафия кругом, убийства, рэкет…

– А мафию мы боимся?

– Жизнь нынче ничего не стоит. Подошли, убили, раз-два, и все.

– Это верно, жизнь нынче ничего не стоит. И кровь людская как водица. Потому что люди свою жизнь перестали ценить. И свою, и чужую. Вот вы бы могли в милицию позвонить, сказать, куда преступник побежал, его бы по горячим следам и взяли. Ан нет, остыли следы. Как преступника теперь найдешь? Потому и чувствуют себя преступники вольготно, что их боятся. И боятся, и покрывают… А может, вы кого-то конкретно испугались? Может, вы знаете человека, который соседа вашего убил. Он из мафии?

– Да не знаю я его! – мотнул головой Меркушев. – Первый раз вижу.

– А вдруг не первый раз? Возможно, видели когда-то, просто сейчас не узнали?

– Ну, может быть…

– Преступник оглянуться должен был. Не оглянулся. Но вы говорите, что он у Сысоева что-то из кармана вытащил…

– Да, присел и вытащил. Только он спиной ко мне сел. Вернее, не ко мне, к окнам. Потом поднялся и побежал…

– Ясно… Значит, в кепке он был. И в дубленке, – нарочно стал путать Меркушева Богдан.

– Нет, куртка на нем была. Обычная теплая куртка с высоким воротником…

– А нос его видели?

– Нос? Да, видел… Крупный такой нос…

– Длинный? Узкий? Широкий? С горбинкой? Без?

– Бесформенный какой-то… Не длинный, но крупный… Вот такой! – Меркушев сложил пальцы так, будто взял в них картофелину.

– А лоб какой? Высокий, низкий? Выпирающий или, наоборот, вдавленный?

– Лоб я не видел, козырек кепки мешал… Надбровья – да, выпуклые. И глаза как будто навыкате. Хотя я не уверен…

– Если я фотографию вам покажу, вы его опознать сможете?

– Если только в профиль, – пожал плечами мужчина. – И то вряд ли…

– Высокий он или нет? Крупный или не очень?

– Не очень высокий. Метр семьдесят, я думаю. Крупный? Нет, я бы не сказал. Хотя и не чахлый. Плотный такой…

– Я так понял, Сысоев близко его к себе подпустил?

– Да, убийца подошел вплотную.

– Но руками махал?

– Да.

– Как? Приветствуя или прогоняя?

– Нет, не прогонял… Но радости точно не испытывал… Возмущался он, похоже, но в драку лезть не хотел. Во всяком случае, мне так показалось…

– Значит, между ними еще раньше был конфликт?

– Может быть.

– Значит, Сысоев возмутился, но в драку не полез.

– Нет… А тот спокойный был. Подошел и ударил ножом…

– Сысоев пытался защититься?

– Кажется, нет.

– Значит, удар для него был неожиданностью?

– Наверное, да.

– А убийца знал, что нанесет удар?

– Да, тот подходил, чтобы ударить.

– А Сысоев его к себе подпустил… Потому что знал его, так?

– Возможно.

– Понятно.

Если покойный знал своего убийцу, то круг подозреваемых сужался.

– А вы Сысоева хорошо знали? – спросил Богдан.

– Ну, как хорошо… В домино летом играли. Тут у нас беседка…

– И много у вас там таких доминошников?

– Была компания…

– Может, кто-то из вашей компании Сысоева сегодня и подрезал?

– Да нет… – задумался Меркушев. – Вряд ли. Я бы узнал…

– А где работал Сысоев?

– На лакокрасочном.

– Употреблял? – Богдан красноречиво щелкнул пальцами по своему горлу.

– Как все, по пятницам. И особенно в день получки… Пятница завтра. Вернее, сегодня. Завтра пьянка у мужиков, Двадцать третье на носу… Может, у него сегодня генеральная репетиция была перед этим делом? Но выпил он не очень много. Я знаю, какой он бывает, когда сильно выпьет. А сегодня бутылку на троих сообразили, не больше.

– А с кем соображал?

– Этого я не знаю, у них там на заводе своя компания. Говорил, что у них без этого дела нельзя. Химия у них там, а ее из крови надо выгонять, водка для этого лучше всего…

– Понятно… У меня к вам большая просьба, Юрий Данилович. Если вы хотите спокойно ходить по городу, то должны помогать нам. Поэтому, если вы знаете, кто убил Сысоева, скажите мне об этом, пожалуйста, сейчас. Убийцу мы все равно найдем, и если вдруг окажется, что вы его знали…

– Но я его не знаю! – Меркушев очень выразительно для убедительности, что это действительно так, приложил руки к груди.

Это могло быть правдой. Только Богдан ему не верил. Не из тех людей Юрий Данилович, с кем бы он мог выпить рюмку водки.

Глава 2

Блестящие залысины, зализанные назад остатки волос, шельмоватый взгляд водянистых глаз, маленький искривленный нос, толстые, четко очерченные губы, выбритый до синевы подбородок, новенький с иголочки мундир, до бритвенной остроты отглаженные стрелки на брюках, отдраенные до зеркального блеска туфли… Это все о нем, о подполковнике Петухове. Звездочки на погонах шитые, генеральской величины. Стройный мужчина, с командирской выправкой, щеголеватый. Такому бы флаг в руки да барабан на шею – и на парад чеканить шаг.

– Не понял, а почему не в форме?

Но лучше всего ему бы сейчас подошли хромовые сапоги и галифе. Ноги у него на ширине плеч, пружинно приподняты на носках – прямо как у эсэсовского офицера, позирующего перед толпой военнопленных. Тросточки только не хватает.

– А я говорил! – встрепенулся капитан Гущин.

Он тоже новичок в отделе. Но если Петухов – начальник РОВД, то Рома всего лишь старший опер. И он действительно говорил, что на совещание к начальнику РОВД нужно идти в форме. Богдан еще подумал, что парень с Луны свалился. А оказалось, они с Петуховым оба оттуда.

– Так это, Игорь Ефимович, у нас не принято, – удивленно посмотрел на шефа майор Шумов, начальник уголовного розыска.

– Теперь принято! Впредь на совещания прибывать в установленной приказом форме одежды. С дознавателей пример берите. С инспекции по делам несовершеннолетних. Все в форме, как люди, а кто вы, непонятно.

– Уголовный розыск мы, Игорь Ефимович.

– Товарищ подполковник, а не Игорь Ефимович, – красуясь перед подчиненными, с заносчивой насмешкой поправил Шумова Петухов. – Мы же не на базаре, правда?

– Никак нет, не на базаре, – буркнул Шумов и направился к своему месту за длинным приставным столом.

– Куда? А переодеваться? – как на какого-то шута, посмотрел на майора начальник РОВД.

Шумов отговариваться не стал и показал своим операм на дверь. Но Петухов не унимался. Он велел построить оперативников в шеренгу и строем вывести из кабинета. И еще добавил, что времена Советского Союза закончились, что в новом государстве должен царить культ дисциплины и порядка. Иначе, сказал он, капитализм не построишь…

– Все правильно Петухов говорит, – сказал в кабинете Гущин. – Закончился Советский Союз, социализма больше нет, впереди капитализм. А капитализма без дисциплины не бывает. Надо равняться на индустриально развитые страны. На Германию, например. Сам знаешь, какая у них дисциплина. Потому и живут как люди.

Он действительно собирался идти на совещание в форме. Потому что хорошо знал Петухова, с которым служил в соседнем городе до своего перевода в Народовольск. Они оба сюда с повышением по службе перешли, и подозрительно одновременно. Что, в общем-то, неудивительно. Давно замечено, что новый начальник старается окружить себя своими людьми. Все правильно, с поддержкой человек уверенней себя чувствует.

Понятно, что Петухов со странностями. Но ведь и бывший начальник Богдана тоже не устраивал. Скурвился полковник Измайлов, криминалу продался, потому и работать мешал. Так что уж лучше по стойке «смирно» ходить, чем вольно, но чтобы тебе палки в колеса не вставляли.

– Ты немец? – сухо спросил Богдан.

– Нет, русский.

– Что немцу хорошо, то русскому смерть.

– Не знаю, не знаю… И давай договоримся, не надо мне «тыкать». Все-таки я капитан, а ты лейтенант…

– Да, но я старше по возрасту, – удивленно посмотрел на Гущина Богдан.

В начале этого месяца ему исполнилось двадцать восемь лет, а он всего лишь лейтенант. Так уж вышло, что из армии в двадцать два года уволился, потом была Высшая школа милиции, которую он окончил в двадцать шесть лет. А Гущин учился в средней школе милиции, куда поступил сразу после армии в двадцать лет. В двадцать четыре он был уже старшим лейтенантом, в двадцать шесть досрочно получил капитана. Ему должно было исполниться только двадцать семь лет… Бывает такое, только зачем нос задирать? Тем более перед своим напарником.

Илья Ревякин уже майор, в Юбилейном РОВД уголовный розыск возглавляет. Если с новым начальником и напарником служба не заладится, можно к нему перейти. Он звал. Непросто будет бюрократические барьеры преодолеть, но в принципе это возможно…

– Не имеет значения, сколько тебе лет, – самодовольно проговорил Гущин.

Богдан еще только рубашку застегивал, а Гущин уже китель надел, пылинки с него сдувает. Новенькая у него форма, такая же отутюженная, как у Петухова. Есть чем гордиться…