Наталья Саморукова - Прогулки с пантерой Страница 2

— Да? А мне показалось, что он ничего, а вот в ней есть что-то хищное, опасное.

— Вечно ты на баб пялишься, — ехидно заметила я.

— Кто бы говорил, — хмыкнул Лешка.

Мы забыли о новых знакомых через пять минут. Тихо шуршащая под колесами дорога убаюкивала, теплый ветер, дующий в приоткрытое окно, выветривал из головы все мысли. Да их после хорошего отдыха практически и не было. Миновав тоннель, мы выбрались на узкое шоссе, идущее через мрачноватый лес. Ночью на дорогу иногда выбегали испуганные зайцы, добродушно ухал вдалеке филин, но все равно лес казался мертвым, недобрым. Плешивые деревья тянулись из неровной, вздутой буграми земли, блеклая редкая трава маскировала ямы и покрытый лишайником валежник. Хотелось поскорее проскочить это местечко и спрятаться от темноты в маленьком, пахнущем лавандой номере.

Фрау Мюллер оставила для нас на столе бутылку местного вина и два яблока. Мы быстро собрали чемоданы и в состоянии, близком к нирване, посидели на балконе, распивая чуть терпкий напиток, последний раз наслаждаясь спокойствием европейской провинции.

— Выбросить? — спросил Лешка, выудив из кармана картонный прямоугольник с телефоном Арины и Арнольда.

— Да ладно, оставь, — я взяла у него импровизированную визитку. Лучше бы мы ее выбросили. А еще лучше, если бы мы остались этим вечером в гостинице.

— Чем вы его кормите? — моя бывшая соседка Аннушка пыталась вытряхнуть Вениамина из сумки, — мясо не ест, молоко не пьет, купила ему «вискас», так он в него написал.

— Анют, я же тебе написала все. Сейчас он проникся ванильными кексами, кабачковой икрой и корейской морковкой. Пару месяце назад ел еще кукурузные хлопья, но последнее время не очень.

— Да ну? — удивилась Анюта, — я думала, ты пошутила! Разве кошки такое употребляют?

— Он уже пятнадцать лет с людьми живет, человеком пока не стал, но замашки перенял.

Спавший с боков Веня мяукнул, выражая свое согласие с такой постановкой вопроса и одновременно требуя чего-нибудь пожрать. От сыра с плесенью он отказался, от румяных булочек, которые нам навязала с собой фрау Мюллер, тоже. В итоге Лешка отправился в магазин, а мы с Анной пошли чаевничать.

— Вот, Насть, как у тебя все хорошо сложилось то, — с искренней радостью молвила она, оглядывая кухню. Кухня радовала глаз райской пестротой и смелостью дизайна — подарок благодарного клиента. Первое время плотоядные стрекозы на шторах и дурацкие лубочные цветы на стенах меня бесили, но потом я привыкла.

— Тебе тоже грех жаловаться, — великодушно сказала я.

— Грех, Настенька, грех, а иной раз так хочется пожаловаться. Мочи нет.

— Ты опять за свое?

Аннушке, примерной жене и матери многочисленного полка сыновей, в котором прибывало так быстро, что я давно сбилась со счета, время от времени попадала вожжа под хвост. Привычная жизнь переставала ее устраивать, хотелось бурь, водоворота страстей. Сначала она впадала в меланхолию, какое-то время тихо страдала, но затем начинала действовать. Бросала хозяйство и записывалась на три языковых курса сразу, вступала в клуб экстремального вождения, в общество любителей зимнего плавания, вставала на лыжи, на роликовые коньки, прыгала с тарзанки и с парашютом. Новая беременность заставляла бросать начатое на полпути. Но тем не мене бывшая соседка могла вполне бойко объясниться на смеси немецкого с испанским, сделать крутой разворот на пересеченной местности, лихо проехать на роликах по парапету набережной и при случае поразить друзей старшего сына бесстрашием на самых головокружительных аттракционах.

— Насть, ну ты понимаешь, — втолковывала она мне, — никогда у тебя так не было, что все хорошо, а жить тошно?

— Нет, не было, — твердо соврала я.

— У меня было…

— Господи, что на этот раз? — взмолилась я.

— Да ты знаешь, секс у нас с Петюней какой-то пресный стал.

— Да неужели? Ты часом не беременна?

— Типун тебе на язык. Куда уж? Нет, я про другое. Мне ведь, стыдно сказать, и сравнить то его не с кем.

— Тебе непременно надо сравнить?

— Ах, нет. Но мне хочется… мне чего-то хочется… Я его на стриптиз подбиваю сходить.

— А он?

— Ругается.

— Да смотреть то там по большому счету нечего, — со знанием дела сказала я, — мы с Лешкой как-то ходили. Тоска. Хочешь, я с тобой на стриптиз схожу?

— Не, с тобой не то, — скривилась Аня, — тянет меня куда то… А куда, не могу понять.

— Ой, Нюра, сидели бы вы дома! — я подлила себе еще чаю и укоризненно погрозила Аннушке пальцем. Некоторые ее эксперименты кончались весьма плачевно. Пару раз она была даже бита мужем. Петухов старший жену нежно любил, но был тем еще домостроевцем. Он вполне искренне полагал, что женщина от природы не наделена достаточным интеллектом для самостоятельного плавания. Бизнес-леди он считал ошибкой природы и гормональными мутантами, самодостаточных одиночек синими чулками, кокеток развратницами. Но надо отдать ему должное, заскоки жены всегда встречал с понимаем, и во многом потворствовал ее дури. Лишь когда она била через край, он недобро почесывал руки.

— Нет, тебе меня не понять, — Аннушка томно закатила глаза, — а вот когда у тебя семеро по лавкам сядут, да всех накормить надо, обстирать, да так каждый день, вот я посмотрю на тебя. Как-то тебе будет? Не захочется ли из этого порочного круга выбраться?

— Из одного порочного круга в другой? — подмигнул нам пришедший из продуктовой лавки Лешка. Через пару минут Веня довольно захрумкал острой морковкой, а мы забыли о разговоре. Почти. Тревожный ветерок снова коснулся моего лица. Да что же это такое?

Сама того не желая, несносная Аннушка, пролила масло на рельсы моей благостной повседневности. Стыдно признаться, но я тоже порой тосковала невесть о чем. Чего-то хотелось. Если бы я могла сформулировать, чего именно, острота переживаний снялась бы процентов на девяносто. Но я не знала. Мои пожелания явно не лежали в сексуальной плоскости, мне не хотелось прыгать с парашютом. Да и языки, а также экстремальная езда не очень меня привлекали. Это был глухой, еле слышимый ропот души. По мере возможностей я его игнорировала, но порой, как говорится, накатывало.

В середине марта, когда нехватка витаминов и солнца окрашивает и лицо, и настроение в ровный серый цвет, я бродила по сети, знакомясь со всеми подряд — с любителями подводного плавания, с поэтами-графоманами, с озабоченными юнцами и скучающими феминистками. Сеть — большая помойка, чтобы отыскать в ее недрах жемчужину, надо разгрести мегатонны мусора. К несчастью, мне удалось это сделать. Его звали Алекс, ему было сорок лет, он увлекался психологией и не искал приключений. Мы просто трепались. Ни о чем и обо всем понемногу. Если бы он был женщиной, мы бы наверняка подружились. Но он был мужчиной. Причем именно таким, какие мне всегда нравились — в меру ироничным, мягким, но в то же время имеющим свое мнение.

До момента знакомства с ним я полагала, что Лешка — единственный человек в мире, способный меня понять и принять в таком объеме. Но Алекс понимал меня …чуть больше. Он был …чуть великодушнее к людям в целом и в частности ко мне. Он был спокойней, возвышенней. Я покрывалась нездоровым румянцем, когда констатировала все эти «чуть». Надо было свернуть переписку, поставить его адрес в «игнор» и считать это маленьким виртуальным приключением, навсегда оставленным в прошлом. Конечно, я ничего не свернула. Я дотянула ситуацию до той критической черты, когда исчезать без объяснений было бы свинством, а объясняться — значит еще больше затягивать узел нечаянно связавшей нас ниточки. Он слал милые стихи, смешные электронные открытки, делился экзотическими кулинарными рецептами. Мы не затрагивали тему встречи в реальности, но прекрасно понимали — когда-нибудь час «икс» настанет.

— Настен, ты чего грустная такая, — Лешка присел рядом со мной на крылечко и обнял за плечи.

— Да нет, все хорошо. Задумалась о вечном.

— А я решил, что об отпуске, который кончился. Завтра уже на работу…

Последнее время наши отношения с мужем стали устойчивыми и незыблемыми. Как камень. Лешка до такой степени привык, что я рядом и никуда не денусь, что перестал, как раньше, время от времени меня завоевывать — удивлять и удивляться, восхищать и восхищаться. У нас все было очень хорошо, но он все чаще забывал прихватывать в магазине вкусненькое специально для меня и не гонялся по городу в поисках самых свежих роз накануне моего дня рождения. Все специалисты в области брака твердят, что это нормально, что невозможно десятилетиями играть в Ромео и Джульету. Невозможно. Но порой так хочется.

— Господи, чем у нас воняет? — я в ужасе попятилась за порог. В нос ударила такая плотная волна смрада, что дыхание сперло. Прикрывая нос рукой, я осторожно оглядела приемную, но ничего подозрительного не заметила.