Владимир Константинов - Жертва мистификации Страница 2

На удивление, я очень быстро дозвонился.

— Привет, старик! — приветствовал я друга.

— О! А ты что это?! — удивился он. — Не успел приехать, а уже звонишь? Тебе понравилось место?

— Понравилось. Ты мне лучше скажи — ты когда-нибудь прекратишь свои дурацкие шутки?!

— Какие шутки?! — искренне удивился он. — Ты о чем это?

— Только не говори, что ты не звонил сюда хозяйке и не говорил, что я приеду вместе с женой?

— Ты что, Игрик, офанарел?! — возмутился он, называя меня школьным прозвищем. — Ты меня совсем за идиота принимаешь что ли?! Разве такими вещами шутят?!

По реакции друга понял, что он этого не делал. Тогда я вообще отказывался что-либо понимать.

— А ты никому не говорил куда я уезжаю и когда?

— Да нет, никому. Татьяне своей только. А в чем дело?

— Кто-то позвонил сюда и забронировал от моего имени семейный номер для меня и моей жены Ольги Анатольевны.

— Врешь?! — не поверил Володя.

— Клянусь!

— Дела!! Вот козлы! Кому ж это было надо так зло шутить?

— Понятия не имею.

— И даже не догадываешься?

— Я был уверен, что это сделал ты.

— Ты ещё в школе не отличался сообразительностью. Как был дебилом, так дебилом и остался! — По голосу я понял, что Смеляков сильно обиделся.

— Извини, Володя!

— Да, пошел ты! Еще друг называется!

После некоторой паузы, он спросил:

— А может быть они что-то напутали?

— В том числе и имя моей жены?

— Хотя, да... Вот гады!... Да плюнь ты на эту дурацкую шутку. Не бери в голову. Мало ли на свете идиотов. Расслабся. Отдыхай. Там такая природа!

— Попробую. Ну, бывай!

— Пока. Если что, звони.

После разговора со Смеляковым все ещё больше запутывалось. Кому и для какой цели понадобилось сюда звонить? Что за этим кроется? Хоть убей, но я ничего не понимал. В конце-концов решил последовать совету друга и не брать в голову. Однако, от неприятного ощущения, что за мной следят, никак не мог избавиться.

* * *

Ровно в восемь часов спустился вниз в гостинную, где все уже были в сборе. За большим продолговатым столом сидели восемь отдыхающих и двое хозяев. Я поздоровался. Мне ответил нестройный хор. Анастасия Матвеевна встала и торжественным голосом проговорила:

— Разрешите представить нашего нового отдыхающего Андрея Андреевича. Прошу любить и жаловать!...Андрей Андреевич, разрешите познакомить вас с присутствующими. Герман Владиславович и Наталья Викторовна...

Из-за стола привстал пожилой, убеленный сединами, солидный, похожий на вузовского преподавателя философии мужчина, слегка кивнул гордой, красивой головой. Его жена, худая, некрасивая и надменная особа, вставать не стала, ограничилась кивком.

— Очень приятно, — отвесил поклон супружеской чете.

— А это Вадим Константинович со своей очаровательной Катенькой, — указала Анастасия Матвеевна на молодую пару, сидевшую напротив пожилой. — Извините, но Катенька категорически против, чтобы её называли по отчеству.

— Привет, старик, — проговорил Вадим, рослый красивый блондин примерно моего возраста и воздел вверх правый кулак.

— Очень приятно! — пощебетала его очаровательная подруга, юная и грациозная, больше похожая на старшекласницу, чем на жену. Возможно, так оно и есть на самом деле.

— Аркадий Рубенович и его жена Антонина Львовна, — продолжала представлять хозяйка своих временных жильцов.

Аркадий Рубенович, мужчина лет тридцати — тридцати пяти, еврейской или армянской наружности, приветливо помахал мне рукой, улыбнулся.

Его жена, жгучая брюнетка примерно того же возраста, окинула меня с ног до головы опытным взглядом и незаметно подмигнула. И я понял, что с женой у Аркадия Рубеновича наверняка проблемы, и даже очень большие. Факт.

— Сергей Анатольевич, — проговорила хозяйка, указывая рукой на хмурого парня лет двадцати пяти. И потому, как это было сказано, я понял, что она его недолюбливает и даже не считает нужным это скрывать.

Услышав свое имя и отчество, Сергей Анатольевич лишь презрительно усмехнулся и отвернулся к окну.

— И наконец, — Анастасия Матвеевна расплылась в улыбке, — наша гордая и несравненная красавица Эльвира Петровна. Между прочим, незамужняя. Имейте это в виду, Андрей Андреевич!

Все натянуто рассмеялись. А я с удовольствием рассматривал Эльвиру Петровну. И действительно, было на что смотреть. Пышные каштановые волосы обрамляли бледное удлиненное лицо, синие раскосые глаза смотрели дерзко и насмешливо, но где-то на самом их дне пряталась какая-то тайна. Тонкий с едва заметной горбинкой и «нервными» ноздрями нос. Что же занесло эту красавицу в эту тмутаракань? Ее место в модных французских или, на худой конец, московских салонах. Сколько же ей лет? Трудно сказать. Но никак не более тридцати. Полные яркие губы Эльвиры Петровны приветливо улыбнулись и, указывая на стоящий рядом свободный стул, она сказала:

— Присаживайтесь, Андрей Андреевич. Будете моим кавалером. — И немного подумав добавила: — За столом.

— Я буду счастлив и этой малости, Эльвира Петровна, — ответил, садясь подле неё и целуя ей руку.

Раздался громкий, резкий и неприятный смех Антонины Львовны. Она схватила со стола фужер, наполненный бордовой жидкостью (вероятно вином) и залпом выпила. Но на её выходку никто не обратил внимания. По всему, подобное её поведение было в порядке вещей. Однако, меня поступок этой психопатки несколько шокировал. Я подрастерялся и счел за лучшее приняться за стоящий передо мной салат. Он был великолепен.

— Андрей Андреевич, вы здесь впервые? — нарочито громко, чтобы как-то отвлечь внимание от жены, спросил Аркадий Рубенович.

— Да, впервые.

— А мы с женой здесь уже третий раз. Вы любите рыбалку?

— Когда-то давно, ещё в юности, увлекался.

— Тогда я вас непременно возьму с собой. Здесь превосходная рыбалка. Хариус так и хватает, так и хватает.

— Спасибо! Буду рад составить вам компанию.

Разговор разом иссяк. И далее ужин прошел в полном молчании. Поблагодарив хозяев за необыкновенно вкусный ужин, встал из-за стола и следом за Эльвирой Петровной вышел на веранду.

— А что вас сюда занесло? — спросила она, не оборачиваясь, будучи уверенной, что я нахожусь рядом.

— Друг посоветовал. Он здесь был прошлым летом. Ну я, ладно. Но вот вас видеть здесь, да ещё одну — действительно удивительно.

Она обернулась и принялась бесцеремонно в упор меня рассматривать, будто намеревалась увидеть, что у меня находится под костями и мышцами. От этого взгляда мне стало не по себе. Эльвира Петровна усмехнулась.

— Вы считаете, что красивая женщина должна непременно крутиться на модных тусовках?

Я не нашелся, что ответить. Она точно высказала мою мысль, мелькнувшую за столом. Не дождавшись ответа Эльвира Петровна продолжала:

— Я всего этого терпеть не могу, всю эту ложь, показуху, фальшивые лица и улыбки. Брр. Я родилась и выросла в Сузуне. Вы когда-нибудь там бывали?

— Да. Однажды в командировке.

— Видели, какие у нас там замечательные места?

— Да так, мельком.

— Я с детства привыкла к простым человеческим отношениям. А в природу так вообще влюблена с детства. Суета города меня утомляет. Потому и вырываюсь на природу. Здесь замечательно.

— А отчего вы одна?

— Отчего же одна? — усмехнулась она. — Сейчас вот с вами. Одиночество — понятие весьма относительное. Человек может быть одинок в шумной толпе и, наоборот, не ощущать одиночества даже в тюремном карцере. Вы согласны со мной?

— Наверное, так.

Она несколько удивляла и забавляла меня серьезностью своих пошлых сентенций. Она была слишком красива для них. О подобных вещах любят размышлять этакие старые мымры, синие чулки, но никак не молодые хорошенькие женщины.

— Вы где-то работаете? — спросил.

— А вы, случайно, не следователем служите? — усмехнулась она. — Уж слишком много хотите знать.

— Извините. Если вам неприятно, то... Извините.

— Нет. Пока не работаю и транжирю деньги, оставленные мне негодяем мужем.

— А что с ним случилось?

— Ровно год назад он сбросился вон с той горы, — она указала рукой на гору с отвесным ближним склоном.

Я невольно содрогнулся, представив как летел этот человек с этой высокой скалы. Что думал он в том последнем своем полете? Почувствовал, как по спине прошел сквозняк.

— А отчего это он? — спросил, но тут же спохватился: — Извините! Вам, вероятно, неприятно это воспоминание?

Эльвира Петровна лишь весело рассмеялась.

— Ну отчего же, очень даже приятно. Если бы он не сделал это добровольно, то я бы, наверное, его столкнула. — Глаза у неё мстительно сузились, нервные ноздри затрепетали.

— Да вы опасная женщина! — воскликнул, пытаясь перевести её слова в шутку.

— Нет, — серьезно ответила она. — Просто, он меня уже достал своей ревностью и занудством. Тогда приезжал молодой и красивый, похожий на вас, следователь. Тоже донимал меня вопросами, считал, что я помогла своему мужу. Но у меня было неопровержимое алиби — я вместе со всеми находилась в гостинной.