Владимир Колычев - Под воровскими звездами Страница 20

На тумбочке зазвонил телефон. Это Савва, только он мог сейчас выйти с ним на связь.

– Виталий Михайлович, Егорыч звонил, сказал, что нужно срочно встретиться.

– Срочно? – поморщился Каучук.

– Разговор, говорит, важный.

– Скажи, завтра пусть подъезжает.

– Ну, не знаю… – Савве явно не понравилось это решение, но и оспаривать его он не мог.

– Ну, хорошо, давай через три часа. У меня в «Чайке».

– Я передам.

Виталий Михайлович положил трубку, лег на спину. Лариса ничего не сказала, но, взяв пульт, сделала звук чуть тише и легла рядом.

– У меня важная встреча, мне нужно ненадолго уехать.

– Меня с собой возьми.

– Зачем? – нахмурился он.

– Мне бы в салон заглянуть, посмотреть, как там без меня.

– Ну, если в салон, – успокоился Каучук.

– А чего ты так переполошился?

– У меня с Егорычем «стрелка»… Ты его любишь?

Виталий Михайлович должен был услышать «нет». Без этого он не сдвинется с места, и плевать, что Егорыч подъедет к месту встречи вхолостую. Плевать на него самого – с высокой колокольни.

– Не очень. Можно сказать, что нет, – пожав плечами, спокойно ответила Лариса.

– Так «да» или «нет»?

– Нет.

Похоже, она слегка кривила душой, но тем не менее «нет» прозвучало.

И все равно при встрече Каучук смотрел на Егора как на своего соперника. Они закрылись в кабинете, оставив охрану за дверью.

– Что-то ты сегодня не в духе, Виталий Михайлович, – заметил Егор.

– Да настроения нет.

– А чего так? Может, случилось что? – не унимался молодой вор. Его глаза смотрели прямо в душу – в поисках ответа на свой немой вопрос, который прятался в словесной шелухе. – Может, кто-то умер? Может, убили кого-то?

– Ну, кого-то убили, – только сейчас Каучук понял, куда клонит Егорыч. – Роберта.

– За что?

– Это ты у меня спрашиваешь? Думаешь, что это я?! – вскинулся Виталий Михайлович.

Егорыч ничего не ответил. Какое-то время он хищно всматривался в него, а потом вдруг обмяк, откинулся в кресле и выдохнул из легких воздух.

– Ну, ты в натуре… – только и смог выдавить из себя Каучук.

Слов у него не было, чтобы выплеснуть свое возмущение, а еще к горлу подступил шершавый комок.

– Менты мне за Роберта предъявить пытались, – сказал Егорыч.

– И что?

– Предъявить нечего, а предъявили. Подполковник Оголев наехал. Зачем, спрашивается? Чтобы жизнь медом не казалась? А может, копает под меня… Спросить хочу, Виталий Михайлович, у тебя с ним конфликты были?

Каучук покачал головой. Да, он знал, кто такой Оголев, но напрямую с ним не пересекался, и даже профилактических бесед с ним не имел.

– Ты оторвал меня от важного дела, – сквозь зубы процедил он.

– Ну, извини.

– Много на себя берешь. Подъехал, правилу мне здесь учинил. Знаешь, как это называется?

– Я предлагаю закрыть тему.

– Войну можно начать, но нельзя закончить! – распалился старый вор.

– Это война?! – хлестко глянул на него Егорыч.

– Если ты хочешь!

– Я не хочу. Поэтому предлагаю закрыть тему.

– Ты мне за Роберта предъявил!

– Я предложил закрыть тему, – хищно сощурился Егор. – Но если ты не хочешь, то давай начистоту!

– А давай! – Каучук оглянулся.

Они в кабинете одни, без посторонних, «прослушки» нет, поэтому можно говорить на повышенных тонах. И он готов к этому!

– Роберт тебе на «общак» завозил, но его денег я не видел. – Егорыч, казалось, пытался сдерживаться, но эмоции с силой давили на него изнутри.

– Не завозил он!

– Не могу сказать, что да, потому что доказательств нет. В землю они ушли – вместе с Робертом. А почему так случилось, кому это выгодно?

– Это предъява! – вскипел Каучук.

Егорыч дернулся, но сдал назад, осадив себя усилием воли. Взгляд метал молнии, но язык не извергал громы. Он зажмурил глаза, сжал кулаки, внутренне напрягся, чтобы отогнать грозу, но именно это Виталия Михайловича и бесило. Он должен был сказать этому выскочке все, что про него думает. Должен был, но все-таки набросил уздечку на свои эмоции. Нельзя переходить черту, иначе такие ураганы задуют, что его каменный дом рухнет как поросячья хижина из соломы.

Какое-то время они сидели, грозно глядя друг на друга, затем Егорыч поднялся, сухо, кивком головы попрощался и был таков. Виталий Михайлович дождался, когда за ним закроется дверь, только тогда в сердцах схватил пепельницу и запустил ему вслед. Хоть как-то, но душу отвел.

А дома у него вдруг возникла потребность выпить. Лариса не отказала ему в компании. Они закрылись в сауне, напарились, налюбились, напились. Он был уже порядком подшофе, когда захотелось «поплакаться в жилетку».

– У меня четыре хода за плечами, я почти двадцать лет за колючкой оставил, а корона за мной уже столько, что я и не помню. Может, я родился с ней… А это щегол даже не оперился, а уже права качает.

– Это ты про Егорыча?

– Наехал на меня, как будто я какое-то ровное поле, как будто я черта какого-то убил.

– Ты можешь.

– Что? – вскинулся Каучук.

– И с чертом, говорю, можешь справиться, и с дьяволом… А на Егорыча забей! – прошептала она.

– Я его убью! – прохрипел Каучук.

Определенно, с этим типом нужно кончать. Но торопиться не следовало, сначала надо выждать момент, а потом уже…

Геринг впечатлял своей наружностью: двухметрового роста, немного рыхловатый, не совсем складный, но все равно крупный, тяжеловесный. Не хотел бы Ченцов сойтись с ним в рукопашной, но ему это не нужно. Он мог пристрелить этого увальня прямо сейчас, пистолет лежал у него в ящике стола. Секретарши у него не было, выстрела никто не услышит, а Совок потом здесь приберется.

– Не нравишься ты мне, фраер! – клокотал Геринг. – Думаешь, если Роберта нет, то все можно? Хрен тебе в повидло! Роберта нет, но есть я! И его территория – моя территория!

Геринг был человеком Роберта, и он, в принципе, имел все права на его сферы влияния, но Денис не хотел с этим соглашаться. Роберта еще не похоронили, а у него уже заработала первая точка. По большому счету, нужно было залечь на дно, припрятать товар, но если волков бояться, то в лес вовсе не нужно ходить – ни зимой, когда им голодно, ни летом, когда сытно. Ченцов решил брать быка за рога, поэтому с ходу включился в дело. И ничего, менты не тревожат, и от братвы никаких вестей. А ведь он нарочно сбросил трупы поблизости от Новорудного, чтобы на бандитов подумали. Видно, менты действительно взяли ложный след. А на складе чисто, ни одной капли крови там не осталось. Если где-то и было слабое звено, то в головах Совка и его людей. Мало ли, вдруг кого-то возьмут за жабры, приложат фейсом об тейбл и расколят на признание. Полной безопасности не будет никогда…

– Извини, опознавательных знаков не заметил.

– Какие знаки? – не понял туповатый Геринг.

– Ну, если это твоя территория, должны быть опознавательные знаки. Или нет ничего?

– Ты гонишь?

– Да нет, гонишь ты. Приперся, разорался! А кто тебя сюда звал?

– А меня не надо звать! Я сам прихожу! И за территорию спросить! И за Роберта! Откуда у тебя товар на продажу, фраерок?

– Роберт подогнал, через мой трафик. Все чин по чину.

– А где сам Роберт? – хищно сощурился Геринг.

– Теряюсь в догадках.

– Он к тебе за товаром ездил. Сюда! К тебе на базу!

– Приехал и уехал.

– А может, и не уехал!

– Не уехал, – совершенно серьезно сказал Ченцов. – На складе все лежат. Пошли, глянешь. А заодно трупы хлоркой посыплем.

– Трупы?! Хлоркой?! – захлопал глазами Геринг.

– Да, чтобы трупным ядом не воняло. – Ченцов показал рукой на дверь, а когда громила повернулся к нему спиной, незаметно достал из ящика пистолет, сунул его под пиджак.

Геринг был один, видно, еще не обзавелся охраной. А может, он Ченцова в расчет не принимал, поэтому и заявился к нему без прикрытия.

Совок находился в приемной, Ченцов подал ему знак, чтобы следовал за ними.

Склад большой, товара много – все стеллажи забиты, но все равно гулко здесь, и ветер под крышей гуляет, тихонько завывая над балками, будто души убитых беснуются. Ченцову стало немного не по себе.

– А где трупы? – спросил Геринг.

– На карьере, у Новорудного. Там их, кажется, нашли?

– Э-э… Но ты же сказал!.. – Геринг ошеломленно потер виски. Надо же так лохануться, а главное, перед кем!

– А если я скажу, что ты должен работать на меня? – усмехнулся Ченцов.

– Что, работать на тебя?

– Слышишь, завывает? Это душа Роберта тебя зовет. Труп в карьер завезли, а душа здесь осталась, на месте убийства…

– Значит, все-таки ты!

Геринг дернулся, но Совок быстро приставил ствол пистолета к его затылку и грозно предупредил:

– Дернешься, мозги высажу!

– Высадит, – кивнул Ченцов, пристально глядя на Геринга.

Он снова подражал Егорычу, и, судя по реакции собеседника, в этот раз у него получалось лучше.

– Эй, ты хоть понимаешь, что с тобой будет? – беспомощно встрепенулся увалень.