Ростислав Самбук - Мафия-93 Страница 21

Кооператор улыбнулся им доброжелательно и даже заискивающе.

«Еще бы, – решил Филя, – дерет за шампур по полсотни, за это не только будешь улыбаться, но и на колени можно стать».

– Садись, – сказал, пошлепав ладонью по стулу, Филя.

– Извините, не могу…

– Садись, говорю, есть разговор…

Видно, кооператор понял, что к чему, потому что глаза у него сделались грустно-покорными. Присел на стул, на всякий случай тихонько отодвинулся от Фили, но Батон налег на него локтем, как бы подчеркивая, что разговор будет на самом деле серьезный.

– Шашлыки у тебя вкусные, – похвалил Филя, навалившись плечом на кооператора, – и навар неплохой. Значит, так… С тебя тысяча каждый день. Видишь парня, что сидит напротив? Это Валет. Он будет приходить сюда по субботам, будешь выдавать ему по семь тысяч.

Филя плечом ощутил, как напряглись мышцы у кооператора. Парень здоровый – еще молодой, наверно, занимается борьбой или боксом. Но и не таких обламывали.

– Тысяча ежедневно? – кооператор изобразил удивление. – За что?

– За наше доброе к тебе отношение, – объяснил Филя. – И за то, что охраняем тебя.

– Нам охраны не надо.

– Дурак ты еще, – засмеялся Филя не зло. Посмотрел вокруг, заметил: – Вот ты зеркал понавешал, свечки на столах, и камин горит… А мы с ребятами сейчас зеркала эти – на мелкие кусочки, люстры поколошматим и картину художника Шишкина, что на стене висит, растопчем… Погром, скандал… Кто следующий раз к тебе пойдет?

– А милиция на что?

– Пока милиция очухается, нас уже не будет. Это раз. Во-вторых, мы тебя где-нибудь в темном переулке повстречаем – ребра посчитаем, а то и перо вставим. Теперь скажи, не стоит ли все это паршивой тысячи. Кроме того, за нами ты как за каменной стеной. Кому-либо мозги надо вправить или фраера какого-нибудь прищучить – с удовольствием. Да я сам бы за такое штуку выложил.

– Что ж, не вижу другого выхода…

– Как тебя? Фима? Очень приятно, ты Фима, я Филя, считай, договорились по-джентльменски. До будущей субботы, Фима, а шашлыки у тебя на самом деле вкусные и картина художника Шишкина зал украшает…

Уже год Филя следил за развитием кооперативного движения в Городе, завел специальную тетрадь и был осведомлен о кооперативных делах лучше чиновников в исполкоме. Каждую субботу Валет собирал около ста тысяч, и это еще не было пределом. Филя планировал расширить сферу деятельности своей компании на нескольких завмагах, как продовольственных, так и промтоварных: два директора гастрономов уже платили по сто тысяч ежемесячно, но что это для большого магазина? Значительно больше списывают на усушку и утруску.

Сейчас Филя нещадно проклинал себя. Зачем попал на крючок Псурцева? Мало тебе было? Тридцать процентов от всех прибылей шайки. Вообще-то шайкой их называют менты, на самом же деле – это товарищество, джентльмены в законе. Дурак, позарился на миллион – он, правда, на дороге не валяется, но должен был знать, что в случае чего за такие дела не милуют. Однако поганец полковник пообещал: все будет о'кей, как говорят в Америке.

Да, дал ты маху, Филя, свалял дурака, дорогой гражданин Хусаинов, и называться тебе зеком долгие годы. Это если еще выкарабкаешься! А то еще могут дать и «вышку»…

И сам ты, несусветный дурак, подписал себе приговор.

Ну кто тянул за язык, кто заставлял валить на Псурцева? У этого полковника все в Городе в кулаке, поговорит с судьей, а тот присудит к «вышке». И пробьет пуля-дура твое еще молодое и здоровое сердце…

Филя не выдержал, застонал, и сосед по нарам взволнованно поднялся на локтях.

– Что надо? – спросил участливо.

Здесь, в следственному изоляторе, Филю уважали, и слово его было законом. Неплохо можно прокантоваться в колонии, там воров в законе слушают и выполняют все их требования, к тому же Филя-прыщ не простой вор, вожак, и его слово всегда весомо.

– Заткнись, – буркнул Филя, и сосед подобострастно улыбнулся в ответ. А Хусаинов лег на спину, подложив руки под голову, задумался.

Что же придумать? Кажется, еще есть выход. Филя закрыл глаза, будто заснул – почти не дышал. Потом пошевелился, сел на нарах и толкнул соседа. Кивнув на двери камеры, приказал:

– Позови надзирателя, скажи: Хусаинову нужно к следователю. Быстро…

Сухарь посмотрел на Филю с интересом. А Хусаинов опустился на стул, подобрав ноги, провел ладонью по лицу, словно снимал с себя все наносное, заявил:

– Пиши протокол, начальник.

– Давай говори.

– Я, Хусаинов Филипп Фаридович, на прошлых допросах соврал. Наклепал на нашу родную и славную милицию в лице полковника товарища Псурцева. Потому что он меня преследовал, а я решил отомстить и наговорил на него, не подумав. Что, мол, он меня подговаривал убить Хмиза за миллион и я согласился. Не было такого, погорячился я, гражданин следователь, какое-то затемнение нашло.

Сохань покачал головой:

– Видите, Хусаинов, скверно как: из-за вас могла упасть тень на заслуженного человека.

«Знал бы ты, какой он заслуженный, – подумал Филя, – какая подлюга и сволота». Однако сказал покорно:

– Что сделаешь, начальник, бес попутал. Поскольку очень вредная у нас милиция. И прижимает порядочных людей.

Записав слова Хусаинова в протокол, Сохань поинтересовался:

– За что вы убили Хмиза? Какая причина? Филя удивленно развел руками:

– Так не убивал же я… Говорю: не было этого. Сохань нахмурился.

– Вы, Хусаинов, мозги мне не вправляйте. Ваша вина доказана.

– Как это доказана? – возмутился Филя. – Это сам я на себя наклепал. Говорю же вам: нашло затмение, не в себе был. Какие у тебя доводы, начальник? Нет у тебя доказательств, начальник, вот что я скажу…

Сохань повертел головой: а этот Филя-прыщ, оказывается, еще и наглец. Сказал:

– Есть доказательства, Хусаинов, и не возражайте. Вначале вы говорили, что никогда не были на дубовой поляне, но следствие бесспорно доказало, что соврали. Вам пришлось признать этот факт. Так?

– Ну, признал.

– Потом вы возражали, что встретили там Хмиза. Но под давлением неопровержимых доказательств признались, что стреляли в него и убили. Стали перекладывать вину на полковника Псурцева, теперь отрекаетесь и от этого. Плохо, Хусаинов.

– Но поверьте: затмение на меня нашло, поэтому и наклепал на себя…

Сохань рассердился, но не показал этого. Произнес спокойно:

– Экспертиза доказала, что ворсинки, обнаруженные у вас под ногтями, идентичны шерсти, из которой был связан свитер Хмиза. Вы сами признали, что, убив Хмиза, перевернули его на спину, чтобы убедиться, что тот не дышит.

– Да, так было, но я не убивал.

– Тогда кто же?

– А этого, начальник, я не знаю. Ты – следователь, тебе и искать.

– Материалов и доказательств, которыми располагает следствие, достаточно, чтобы передать дело в суд.

– Вот и передавай, начальник, а я там расскажу, как все было.

– Как же?

– А очень просто. Поехал я на природу, чтобы отдохнуть, как люди. Лес там дубовый, светлый, вот и решил погулять. Оставил машину возле шоссе, пошел на поляну. Иду, воздухом дышу, птичек слушаю. Наслаждаюсь жизнью, начальник, и ни о чем не думаю. Потом по нужде захотелось, свернул, значит, к кустам, сигарету там выкурил, это ты, начальник, правильно заметил, окурок нашел. Перешел потом проселок, смотрю, машина пустая и кто-то под дубом отдыхает. Обойти этого человека хотел, да любопытство разобрало, на мою же голову. Да и лежал этот человек как-то странно, уткнулся лицом в траву. Подхожу к нему, переворачиваю на спину, боже мой, а это Степан Хмиз. Я, конечно, испугался, потихоньку к машине, дал газу и до города…

– Хорошо придумал… – сощурился Сохань. – Да не поверит вам суд, Хусаинов. Никогда не поверит.

– А ты, начальник, за наш суд не расписывайся. Так как он справедливый, наш суд, и доказательств потребует. Ты вот говоришь: я убийца. Мол, Хусаинов убил Хмиза. А пистолет где? Ты оружие, начальник, найди у меня и на стол суду положи! А так все что угодно сказать можно…

Увидев торжество в глазах Фили, Сохань подумал: «А если Хусаинов на самом деле невиновен? Может, я пристрастный. Интуиция подсказывает: убийца, но что интуиция – надо искать пистолет. Но где? На квартире у Хусаинова оружия не нашли – успел передать кому-то из дружков или запрятать. И поиск оружия сейчас не даст результатов».

Однако сказал:

– Будут у нас бесспорные доказательства, Хусаинов. Найдем пистолет, непременно найдем.

– Нет, – покачал головой Филя, – фигу у меня найдете, потому что я не убивал. У кого – другое дело. Того на цугундер и берите. А я – чистый.

Сидоренко стоял вполоборота к Кирилюку, заложив руки за спину и остро глядя на подполковника. Сказал:

– Давайте, Федор Федорович, разложим наш багаж по полочкам. Багаж, прямо скажем, не мудреный, но что есть…

– Не гневите бога, – возразил Кирилюк, – багаж наш на десяток лет Белоштану потянет.