Евгений Сухов - Завет лихого пацана Страница 23

— Может, так оно и было? Опираться нужно на факты! И с чего ты взял, что их убили в ресторане?

— А вот ты послушай. На их костюмах обнаружили мельчайшие осколки хрусталя. Вряд ли они насобирали его в лесу. Скорее всего, убийство произошло где-нибудь в банкетном зале, где полно подобной посуды. Здесь еще есть один момент. Я не думаю, что уголовники стали бы везти трупы через весь город в лесопосадку. Это слишком большой риск. Их могла бы спалить любая случайность. Например, остановили бы для проверки документов, а в багажнике лежат два трупа, к тому же убитые — милиционеры. А люди, которые перевозили трупы, действовали очень уверенно, знали, что остановить их не посмеют. — Усмехнувшись, он добавил: — Извини, Виктор Ларионович, но я не гадаю на кофейной гуще. У нас не так много серьезных спецслужб, чтобы предположить, какая именно могла принимать в этом участие.

— Хм… Как же ты себе это представляешь? Я запросто ликвидирую двух ментов, и мне ничего за это не будет? Так, что ли? — рассерженно спросил Яковлев. — Я понимаю, что у нас сейчас демократия, но ведь не до такой же степени, в самом деле!

Клебанов чуть брезгливо отодвинул от себя рюмку. Яковлев невольно задержал взгляд на его растопыренных пальцах.

— Тут присутствует еще один момент. Как только мы стали копать поглубже, так нам дали понять, что делать этого не следует. И знаешь, откуда пошла команда?

— Даже не представляю.

— Из Москвы. Из службы охраны Президента. Ничего себе, да?

Яковлев улыбнулся:

— А они-то здесь каким боком?

— Я бы тоже хотел это знать. Я понимаю, что мои сотрудники были не без греха. Работали с хитниками, а это такой народ! — Он безнадежно махнул рукой. — Возможно, что во всех этих делах они имели какой-то свой интерес. Тем более что родом они из тех самых мест, знали многих. Но неужели они настолько провинились, что их следовало устранять? Виктор, все-таки объясни мне, может быть, идет какая-нибудь оперативная игра, о которой я не имею никакого понятия? Так ты мне хотя бы намекни, и я никогда не буду возвращаться к этой теме.

— Коньячка, значит, не желаешь?

Клебанов отрицательно покачал головой. Откинувшись на спинку стула, он скрестил пухлые ладони на животе. Круглые щеки делали его похожим на этакого добродушного сытого грызуна. Ничего нет от строгого генерала, каким тот был всего лишь пятнадцать минут назад.

— Как-нибудь в следующий раз.

— Так вот, я тебе еще раз хочу сказать, что к этому делу моя контора никакого отношения не имеет. Так что копай по полной, — широко улыбнулся Яковлев. — Но хочу тебе сказать, что эти менты не были святыми. Они у нас были на заметке. Это оперативная информация, ты меня правильно пойми. Затопленный карьер у поселка Изумрудный помнишь?

— Это тот самый, где нашли девять трупов? — уточнил Александр Георгиевич.

— Да. Так вот, у нас имеются серьезные основания подозревать, что они причастны к этим убийствам. Не воспринимай мои слова как какой-то намек, просто проанализируй ситуацию.

— Кажется, я тебя понял, — обескураженно протянул Клебанов. — Вот только ответь мне на один вопрос. Тут прошла информация о том, что объявился свидетель, который видел тех, кто застрелил капитана Петракова с напарником. Это правда или какая-нибудь очередная оперативная дезинформация?

Яковлев улыбнулся.

— Ты меня подловить, что ли, хочешь? Ведь не я же веду это дело, а ты. Но обещаю, если что-нибудь узнаю, так сразу дам знать.

После таких слов гостю полагалось подняться и направиться к двери, но он продолжал сидеть, давая понять, что разговор не исчерпан. Александр Георгиевич провел немало времени в служебных кабинетах, а потому об окончании аудиенции должен был догадываться. Однако уходить он не торопился, и это было странно.

— Тут еще вот что. Пропали два армянина, они занимались огранкой алмазов. И два хитника.

— Что, уже заявления есть?

— Имеются. Родственники этих армян и сейчас у меня в приемной отираются. Как ты думаешь, убийство моих людей не связано с их исчезновением?

Яковлев неопределенно пожал плечами:

— Откуда же мне знать? Ты же знаешь, что мое ведомство не занимается пропажей людей.

— Тогда придется объявлять их в розыск. Ты уж извини меня, если я что-нибудь не так понял, служба, знаешь ли.

— Ничего, — отмахнулся Яковлев. — Я все понимаю. Я бы еще и не так себя вел, если бы моих людей убрали.

— Вот-вот, и я об этом. Знаешь, буду копать дальше, если узнаю, кто их застрелил, так жалеть не стану. — Клебанов поднялся, сильно шаркнув стулом. — Ладно, пойду. Я ведь к тебе только на секундочку зашел. — Улыбнувшись, он добавил: — Чтобы стопочку коньяка выпить.

— Ну и как, понравился?

— Не то слово!

Дверь за Клебановым закрылась. Яковлев задумался. Сказанное нельзя было воспринимать как объявление войны. Но вряд ли Александр Георгиевич будет сидеть сложа руки. Не тот типаж! А уж если дотянется до обидчиков, то будет сжимать им горло до тех самых пор, пока они не испустят дух. А потом еще неизвестно, куда может вывести его расследование. Вряд ли Клебанова удастся держать на коротком поводке — не той он породы! Но вот за ходом следствия присмотреть стоит. Начальником следственного отдела управления был его информатор, который дал согласие на сотрудничество еще десять лет назад, будучи простым опером. Сейчас он входил в ближайшее окружение Клебанова. Так что Виктор Ларионович был в курсе самых утонченных милицейских оперативных разработок. Придется начальника следственного отдела озадачить новой проблемой. А если что, обратиться к Шадронову, а уж он без помощи не оставит!

Взяв бутылку коньяка, Яковлев поставил ее в стол, на прежнее место. С минуту Виктор Ларионович выжидал, а потом, не удержавшись, подошел к окну. Клебанов, косолапо переваливаясь, подошел к «Волге», припаркованной у подъезда здания. Яковлев улыбнулся, подумав о том, что за глаза Александра Георгиевича называют ротвейлером. Чем-то он действительно напоминал этого пса. В подавляющем большинстве бойцовские собаки выглядят весьма добродушно. Но все иллюзии относительно их мягкотелости исчезают в тот момент, когда они открывают свою зубастую пасть.

Александр Георгиевич Клебанов был добряком. Однако желания потрепать его по холке что-то не возникало. Можно остаться без руки.

Распахнув дверцу, Клебанов неуклюже протиснулся на заднее сиденье машины. Яковлев достал мобильный телефон и, отыскав нужный номер, сделал звонок.

— Петро?

— Он самый.

— Мне нужно знать, как проходит расследование убийства Петракова.

— Я как раз возглавляю эту группу. Когда нужно предоставить материалы?

— Самое позднее завтра вечером.

— Хорошо, организую.

Глава 16 СОБСТВЕННЫЕ ИНТЕРЕСЫ

Генеральный директор секретной разведывательной службы Ричард Мурчисон вошел в просторный кабинет премьер-министра. Увидев вошедшего, тот энергично поднялся из-за дубового стола и размеренным шагом направился навстречу гостю. Тиснув его слегка за руку, он повернулся к человеку, сидящему в глубоком кресле, и сдержанно поинтересовался:

— Вы знакомы?

Мужчина повернулся, и генеральный директор тотчас узнал в нем заместителя начальника ЦРУ Джона Парсонса. Старательно изобразив радушие, он шагнул вперед, ожидая, что американец поднимется с места, чтобы поприветствовать коллегу. Однако ничего подобного не произошло, американец лишь протянул руку через стол и сказал:

— Рад тебя приветствовать, Ричард.

Рука его была невероятно холодной, как лапа пресмыкающегося. Правда, пожатие оказалось неожиданно сильным, но это другое — к чувствам это не имело никакого отношения, послужив всего лишь напоминанием о том, что ребята из ЦРУ парни хваткие.

Как и подавляющее большинство европейцев, Ричард Мурчисон американцев недолюбливал. На это имелся целый ряд серьезных причин, и первая из них заключалась в желании американцев всюду подчеркнуть свое превосходство. Взять хотя бы сегодняшний случай. Ведь мог бы оторвать свою задницу от стула, пожать руку генеральному директору секретной разведывательной службы, да и присутствие премьер-министра ко многому обязывает. Однако янки повел себя так, как если бы сам вызвал к себе в кабинет чиновника средней руки.

Сделав вид, что ровным счетом ничего не произошло, Ричард Мурчисон продолжал лепить дружелюбные улыбки, призвав на помощь свое недюжинное самообладание.

Бестактность была еще одной негативной чертой, которая раздражала Мурчисона в американцах, которые умели показать, что они находятся на собственном ранчо, даже если перешагнули порог кабинета премьер-министра дружеского государства. А ведь тому следовало бы обратить внимание на подобную бестактность американца. Но хамство было благополучно проглочено, и премьер-министр на пару с шефом разведки продолжали выражать радушие.