Чингиз Абдуллаев - Его апатия Страница 24

—Что ты такое говоришь, мама!—Мальчик вырвался из ее рук.—Он приехал в Киев, чтобы встретиться с нами. Его просил отец...

—Это он тебе наплел,—вмешался Николай.—Твой отец в тюрьме, сидит там за убийство...

—Не смей говорить так о моем папе!—вспыхнул ребенок и бросился на своего дядю. Тот выставил вперед кулак, и мальчик мог наткнуться на эту тяжелую руку, если бы Дронго не перехватил его.

—Давайте договоримся,—твердо сказал Дронго.—В моем присутствии детей не бить! Даже если вы его собственный дядя. А ты, Руслан, сядь и успокойся, не обращай внимания на слова этого идиота.

—Ты кого назвал идиотом?—разозлился Николай.

—Уймись,—неожиданно потребовала его сестра,—хватит себя показывать мужчиной перед мальчиком. Сядь и помолчи.

Лена обладала очевидным влиянием на брата—тот, недовольно что-то пробурчав, уселся на стул и замолчал.

—Что вы хотите?—спросила Лена, обращаясь к Дронго.—Зачем вам понадобился мой мальчик? Зачем вы вообще объявились в Киеве?

—Ваш муж, пусть бывший, попал в страшную беду. Я приехал сюда, чтобы попытаться помочь ему, в конце концов, он отец вашего сына. А ваша мать присылает ко мне вашего брата с предложением взять деньги и уехать, чтобы не встречаться с вами.

Лена метнула грозный взгляд на брата. Тот сразу закричал:

—Он врет, он все врет! Мама ничего такого не говорила!

—Заткнись, посоветовала ему сестра,—лучше тебе больше ничего не говорить. У меня страшно разболелась голова,—объяснила Лена,—я приняла снотворное, надеясь, что, поспав, я приду в себя. А потом меня разбудила мать с криком, что исчез Руслан. Я нашла в его комнате бумагу с вашим телефоном и поняла, что он поехал к вам. Мы звонили сюда, но нам никто не отвечал.

Я спустился вниз, ждал, когда приедет ваш мальчик,—пояснил Дронго.—Я послал за ним такси, чтобы он не приезжал на автобусе в такое позднее время. Поверьте, я бы не стал с ним разговаривать, если бы он так не настаивал.

—Вы послали за ним  машину?—удивилась Лена . Если человек так заботливо отнесся к ребенку, он не может быть настолько плохим, как о нем говорят мать и брат.—Ну хорошо, а со мной о чем вы хотели поговорить?

—Мне нужно задать вам несколько вопросов. Это очень важно.

—Спрашивайте,—разрешила она.

—Не здесь,—сказал Дронго,—давайте спустимся    в холл и поговорим там. Только с одним условием: мальчик останется здесь, а ваш брат отправится ждать на улицу.

Посмотрев на сестру, Николай понял, что она поддержит любое предложение этого типа. Ни слова не говоря, он вышел из комнаты, резко хлопнув дверью. Руслан улыбнулся.

—Я лучше сам выйду,—предложил он,—а вы тут поговорите. Посижу в коридоре.

Он поднялся и вышел из номера. Лена устало опустилась на его место.

—Зачем вы здесь? —спросила она.—Приехали и разворошили наше прошлое. Когда три года назад мы с Омаром развелись, я хотела начать все заново. Но у меня не получилось. Думала, что смогу быстро его забыть. Сейчас я понимаю, что все это было так глупо с моей стороны. И жестоко—я ведь оставила его в тот момент, когда он больше всего нуждался в моей помощи. В моей поддержке...

—Мы часто не можем предугадать, чем обернуться наши поступки в будущем,—заметил Дронго.—Хотя, по большому счету, каждый человек это всего лишь цепь его поступков.

—Наверное,—согласилась она.—Не знаю, как все так получилось. Когда Омар приехал в Воронеж, в него влюбились чуть ли не все наши девушки. Потом узнали, что он закончил институт с красным дипломом и мог остаться в Москве, но ради того, чтобы внедрить свои разработки, выбрал конструкторское бюро на Воронежском авиационном заводе. Его так ценили товарищи, он считался самым перспективным сотрудником, поступил в аспирантуру.

—Вы познакомились с ним в Воронеже?

—Да. Я тоже оказалась там по распределению. Только я училась в Киеве, а он в Москве. Я была инженером на производстве, а он работал в конструкторском бюро... Но вам, наверное, неинтересно все это слушать.

Как раз наоборот. Я приехал сюда, чтобы выслушать историю его жизни.

Когда мы в первый раз увидели друг друга, это было...как удар. Мы потом признались друг другу, что ничего подобного раньше не испытывали. Мы были так молоды! У вас нет аспирина, опять голова разболелась.

—Да,—сказал Дронго,—я сейчас найду лекарство.—Он достал из чемодана упаковку растворимого аспирина, налил полстакана воды, бросил туда таблетку. Подождал, пока она растворится, протянул стакан женщине. Лена благодарно кивнула и выпила залпом.

—О чем я говорила?...Ах,да! Мы поженились в восемьдесят восьмом. Жизнь рисовалась нам в самых радужных красках. Все говорили, что диссертация Омара будет признана докторской, а не кандидатской. Представляете?  Он к тому же решил вместе с друзьями открыть небольшой кооператив, чтобы разрабатывать программы для компьютеров. Они были тогда такие громоздкие, в них еще мало кто разбирался. У нас родился Руслан, мы записались в жилищный кооператив, купили машину...

Она обхватила руками голову и закрыла глаза. Дронго молчал, боясь нарушить ее откровенную исповедь.

—Мы даже не понимали, что происходит вокруг. В девяностом вдруг объявили, что меняют деньги. Омару как раз выплатили деньги за большую компьютерную программу, причем в крупных купюрах. Вы, может, помните этот "павловский " обмен? Омар ездил по знакомым и друзьям, уговаривал их взять часть денег для обмена, меняли ведь только определенные суммы. Некоторые соглашались, другие хотели за это получить свой процент. Разные попадаются люди. Вот в таких ситуациях начинаешь понимать, кто и что из себя представляет.

Она убрала руки, открыла глаза, поправила волосы—женщина приходила в себя.

—Потом началась инфляция, скоро деньги уже ничего не стоили. Но мы чуть раньше успели сделать взнос, так что кооперативную квартиру получили. Знаете, как мы радовались. Весь город собрали на новоселье. Это был последний кооперативный дом для сотрудников авиапрома, который построили в Воронеже. Августовские события девяносто первого не обошли нас стороной.

Омар не был коммунистом, он даже на многие комсомольские собрания не ходил, считая, что все это глупости и потеря времени. Но когда в девяностом объявили о суверенитете России, он был первым, кто высмеял эту декларацию. При всех, не стесняясь. От чего свободна Россия, спрашивал Омар. От самой себя? Странно, что он понимал такие   вещи, а депутаты, собравшиеся в Москве, не понимали. Вот когда у него и случились первые неприятности. Руководителем их конструкторской группы был этакий записной демократ. Он обвинил Омара во всех грехах, назвал его прихлебателем красно-коричневых. А Омар за это при всех дал ему по физиономии.

Лена тяжело вдохнула. Воспоминания давались ей нелегко.

—Потом этот поборник демократии прошел в депутаты. Его часто показывали по телевизору. Он на митинги ходил, все твердил о народе, о новой жизни. В девяносто шестом его даже избрали вице-губернатором. А в прошлом году, как я слышала, посадили. Говорят, что это был самый коррумпированный в истории области руководитель.

В девяносто первом начались проблемы. Многих начали увольнять. Омар перешел работать на завод. Зарплату месяцами не платили. Я была тогда беременной. В марте девяносто второго Омар ушел с завода, решил, что его кооператив сможет нас прокормить. Но деньги тогда все больше обесценивались, цены непомерно росли. Было очень тяжело... Вы не курите?—вдруг спросила Лена.

—Нет,—ответил Дронго.

—Жаль,—коротко заметила она и вернулась к своему грустному повествованию.—У меня тогда случился выкидыш. Мы никому об этом не говорили, даже его сестре. На нервной почве. Нам нужно было доплатить за квартиру. Ценына все росли, и построившая дом подрядная организация требовала оплаты в новых ценах. Омар брался за любую работу. В девяносто четвертом он даже решил поехать с группой таких же бедолаг за кожей в Турцию, но покупка сорвалась. В девяносто пятом они снова поехали и привезли какую-то некачественную кожу. А потом несколько лет ее продавали, себе в убыток.

Она машинально открыла сумочку, словно надеялась найти в   ней сигареты, затем закрыла ее и невесело улыбнулась.

—Мать от меня сигареты прячет. Говорит, что много курю. В общем, мы как-то пытались продержаться. Аспирантуру Омар бросил, не до этого было. И потом, летом девяносто восьмого, позвонил мой брат и предложил Омару снова поехать в Турцию, за новой партией кожи. Коля все сделал правильно, сам выбрал кожу, сам договорился. Мы взяли в банке кредит на двадцать тысяч долларов под залог нашей квартиры. Деньги получили в рублях. Омар снова поехал и действительно купил хорошую кожу. Я надеялась, что теперь  мы сможем как-то подняться. Но если не везет, то уже не везет до конца. Когда Омар вернулся, объявили дефолт. Помните, что творилось в августе девяносто восьмого ? Я все время думаю о тех людях, которые так легко сыграли на человеческих судьбах. О молодом премьер-министре, о его заместителях. Неужели они не понимали, что делают с людьми? С миллионами простых людей?