Наталья Александрова - Розы для киллера Страница 24

Некто находился в центре своей сети, своей паутины, но сравнение с пауком нравилось ему меньше, чем с кукловодом, — потому что кукловод управляет послушными нарядными марионетками, а в сетях паука бьются только полу дохлые мухи.

Так или иначе он находился в центре сети, а на самых концах нитей были исполнители — киллеры. Ему неприятно было думать, что единственной целью его стройной, продуманной организации было убийство, человеческая смерть. Сам он держался от смерти вдалеке, в его руках была только информация — и, конечно, деньги. Киллеры казались ему низшими существами — они были исполнителями его воли, и на них лежала вся кровь, вся вина за совершенные преступления. И когда, передав по цепочке своих людей информацию о последнем заказе, он через обычный установленный срок узнал, что жертва жива, а позже через сеть своих информаторов ему стало известно, что убита совершенно посторонняя женщина, он страшно рассвирепел и даже испугался. Рассвирепел он потому, что созданная им стройная система гибнет из-за низшего существа — исполнителя, киллера, марионетки на веревочках, — а испугался потому, что увидел уязвимость своей системы, возможность сбоя в ней. Он понял, что она не только не обеспечивает безошибочного функционирования, но не обеспечивает и его собственную безопасность.

Почувствовав неладное, он прекратил всякую деятельность, затаился, но через некоторое время узнал от надежных людей о двойном убийстве на Васильевском острове, по всем признакам совершенном киллером из его организации. Он еще больше забеспокоился, навел справки, узнал, что убита жена крупного китайского бизнесмена, — и пришел уже в совершенный ужас. Он не мог понять, что произошло, очевидно, опять случилась непредвиденная случайность, в которой виноват, конечно, киллер, но спросят-то с него! Ему мерещились за каждым углом узкоглазые убийцы, он вздрагивал от каждого шороха, пугался любого незнакомого человека. Он перестал спать, а когда все-таки удавалось ненадолго забыться — ему снились кошмары — его пытали, мучили, рвали на части. В конце концов он решил, что в городе ему сейчас все равно делать нечего, а от такой нервотрепки он просто сойдет с ума, и решил скрыться на некоторое время в глуши, где его не нашли бы никакие убийцы, тем более китайские: в глухой российской глубинке китайцев никогда не бывало, и если какой-нибудь ненароком и появится, об этом через час будет знать все окрестное население.

Пожилой мужчина с острым, проницательным взглядом и густыми, кустистыми бровями не спеша шел по тропинке от колодца. Следом увязалась бездомная шавка в надежде, что он кинет ей еды, как это случалось не раз. Навстречу пробежала соседская девочка, вежливо поздоровалась:

— Здравствуйте, Николай Степанович! Старик кивнул ей, дружелюбно улыбаясь:

— Здравствуй, Машенька!

После сытой и обеспеченной городской жизни ему казалось здесь немного тоскливо, но зато впервые за многие годы он чувствовал себя в совершенной безопасности. Еще лет семь назад он купил деревенский дом, назвавшись чужим именем, изредка приезжал сюда, тщательно заметая следы. Здесь на случай серьезной опасности у него было заготовлено все самое необходимое, и он мог спокойно жить в этой глуши хоть несколько лет. Теперь наступил тот самый случай: в Питере у него земля горела под ногами, и дом в деревне пригодился как нельзя лучше. Большие деньги, заработанные за последние годы, он припрятал в надежном месте, и теперь нужно было только жить здесь тихо, незаметно и ждать, пока те, кто охотится за ним, поубивают друг друга, как пауки в банке. Ведь они долго не живут — бандиты, киллеры, крутые бизнесмены, он же ведет здоровый образ жизни, не пьет и не курит, воздух здесь такой, что хоть на хлеб намазывай…

Мужчина вошел в дом, поставил ведро с водой на удобную низенькую скамеечку. Взял охапку подсохших в тепле дров и начал не торопясь топить печку. Вскоре, тихо щелкнув, выключился вскипевший электрический чайник — пожилой мужчина не смог отказать себе в кое-каких городских удобствах.

Он поставил на стол чашку с блюдцем, достал банку варенья — своего любимого, черносмородинного, — ополоснул заварочный чайник и собирался уже засыпать заварку, как вдруг совсем рядом раздался негромкий голос:

— Вы заварки на двоих насыпайте и чашку вторую поставьте. Я к вам долго ехала, устала, уж чаем-то вы меня напоите с дороги?

Мужчина поднял глаза. Возле двери стояла скромно одетая женщина средних лет.

— Вы извините, что я без стука — у вас дверь была открыта. Вас здесь Николаем Степановичем называют, ведь так? Ну и я вас так же называть буду, если не возражаете. Какая разница, как называть, правда?

— Кто вы? — растерянно спросил Николай Степанович.

— Мы с вами работали несколько лет. Сначала вы имели дело с моим мужем, но в последние годы он стал болеть и только готовил операцию, а непосредственное исполнение было на мне.

— Так вот в чем дело! Он подключил жену! Все неприятности от этого!

— Не думаю, хотя, возможно, мой покойный муж допустил несколько ошибок, но дело не только в этом.

— И как же вам удалось меня найти?

— Сумела, и все. И это говорит о моем профессионализме.

— Вы могли за собой кого-то привести. И даже наверняка привели.

— Нет, Николай Степанович, я была очень осторожна, вышла не на вашей станции, добиралась от соседнего райцентра двумя автобусами, пассажиры там были совершенно разные, преимущественно местные старухи, я сама человек незаметный. Так что вы можете быть абсолютно спокойны.

— Я не знаю, как вас зовут.

— И очень хорошо. Называйте меня, допустим, Анной. Это не настоящее мое имя, но ведь и вы не совсем Николай Степанович, не правда ли?

— Хорошо, Анна. Скажите мне, Анна, для чего вы проделали такую огромную работу? Для чего вы искали меня, ехали в такую даль?

— Я не знаю, известно ли вам, что муж мой погиб?

— Погиб? Я это подозревал. С последним его заказом произошли такие непростительные накладки, что ничего другого уже и не приходится ждать. Потому я сижу здесь, пережидаю. Как он погиб?

— Убит людьми из китайской группировки.

— «Центр восточных единоборств»! Понятно. Их нанял Ли Фан после гибели своей жены. Может быть, вы мне ответите — за каким чертом вам понадобилось убивать жену китайца?

— Об этом после.

— Для чего вы меня искали? Надеюсь, не для того, чтобы отомстить мне за смерть своего мужа? Я не более виноват в ней, чем он сам.

— Нет, месть меня не интересует, и «Кто виноват?» — не мой вопрос. Все гораздо проще: я хочу предложить вам продолжать работу, теперь уже со мной. Я уже говорила вам, что все последние заказы в действительности выполняла я, муж только проводил предварительную подготовку. Но если готовить операцию я тоже буду сама — не будет таких накладок, как в последнем заказе. В действительности следует серьезно пересмотреть и вашу систему связи. Она крайне сложна и ненадежна, я считаю, что провал объясняется именно этим. Я привезла вам свой план организации. Ознакомьтесь, а потом сожгите.

Николай Степанович с изумлением смотрел на женщину. Немолодая, заурядная с виду, она уже выполнила несколько заказных убийств и собирается поставить их на поток. У нее только что убили мужа, с которым она прожила многие годы, но это нисколько не лишило ее душевного равновесия…

— Простите, Анна, — он смотрел на нее с удивлением, — а для чего вам это нужно?

— Что? — переспросила она, явно не понимая.

— Эта работа, если можно так выразиться. Для чего вы ищете меня, предлагаете свои услуги, думаете над усовершенствованием системы и так далее?

— Не задавайте глупых вопросов, чтобы я в вас не разочаровалась, — нахмурилась она. — Во-первых, мне нужны деньги. Я привыкла к определенному уровню жизни, и мне трудно будет жить на обычную скромную зарплату. А во-вторых, — она посмотрела на него как будто даже смущенно, — мне нравится такая работа.

Часть вторая

Галина Ивановна Белкина, известная клиенткам как Белая Галина, сидела на своей кухне в халате и пила водку с закадычной подругой. Волосы у нее были наспех заколоты, макияж кое-где размазался, халат распахнулся, и было видно, какая дряблая у Галины шея. Закадычная подруга художница Аделаида Верченых посматривала на Галину со сложной смесью сочувствия и злорадства. Галина выпила уже четыре рюмки и очень себя жалела.

— Ты подумай, Ада, — говорила она сморкаясь, — ведь все для него делала, квартиру оплачивала, подарки дорогие, с работой посодействовала, и такое вероломство! Привел в мою же квартиру… Никакой благодарности у людей нету, никакой совести!

— Как же ты его не приворожила, у тебя же специальность такая — возвращать утраченную любовь? — насмешливо спросила Аделаида.

Попробовала я на всякий случай, — неуверенно отозвалась Галина, — приворотные зелья, наговоры, заклинания… но все мне так на работе надоело…