Андрей Щупов - Мы из спецназа. Лагерь Страница 25

- Может, они просто боятся вас? - предположил Зимин.

- Боятся? Да за что же меня можно бояться? - Любаша впилась в лицо Стаса своими черными глазищами, широко улыбнулась. На солнце тотчас блеснуло золото ее зубов. В давние довоенные времена, подобный оскал мог бы показаться шикарным, сейчас же он больше пугал, чем привлекал. Впрочем, сама Любаша об этом явно не догадывалась, как не догадывалась о том, что стоящий перед ней электрик знает о лагере значительно больше положенного. Зимин и о Любаше знал достаточно много, включая и то, что суровая эта дамочка, торгуя наркотики и покровительствуя уличным путанам, умудрялась в свою очередь дружить одновременно с несколькими влиятельными паханами. Самое удивительное, что, зная, ненасытную суть золотозубой дамочки, ее даже не пытались ревновать. В сущности, не с ней жили и спали, - это она выбирала себе кавалеров, предпочитая поддерживать дружеские отношения со всеми сильными мира сего. Общий срок девонька также успела намотать немалый. Собственно, и сейчас эта «мегера» должна была бы сидеть, но спасло вмешательство могущественных друзей. На УДО шаловливую мадам отправили раньше срока. Видно, и впрямь знала прозорливая Любаша кому и каким местом следует улыбаться.

- Ну, я не в курсе… Я ведь здесь человек новенький.

- Новенький-то новенький, а уже второй раз бузу затеваешь!

- Какая там буза, это детки у вас бедовые. Шагу мимо не ступишь, чтобы не разругаться. Толпой на одного кидаются.

- Видела я, как ты трепал эту толпу. С крыши-то небось нарочно сорвался?

- Я что, враг себе - с шести метров прыгать?

- Ну, не знаю… - Любаша покосилась вверх, измеряя глазами высоту крыши, и тут же шутливо ткнула Зимину кулачком в грудь. - Дураков на земле тоже много. Хотя… На дурака ты не слишком похож. Как звать-то тебя, красавчик?

- Я же передавал вам документы. Там все ясно сказано.

- Тебе что, лень лишний раз языком шевельнуть?

- Вообще-то Стасом зовут.

- А погоняло есть?

- Ну… - Зимин на секунду замялся. - Когда-то Капитаном величали.

- Капитаном? - брови Любаши изогнулись кокетливыми крылышками. - Чего ж так громко?

- Да так… Плавал одно время на сейнере.

- В документах этого не было, - она хитровато прищурилась. Ясно было, что с бумажками, отданными Сильвером, она все-таки успела ознакомиться. - Чего финтишь, дружок? Там у тебя только армия и ПТУ.

- Вот в армии я и плавал. Я же во флоте служил… Опять же море люблю.

- Одно только море?

- Почему, не только. Есть и другие хорошие вещи…

Она покачала своей стриженной головой, ощупывающим взором пробежалась по голой груди Стаса, по его мускулистым рукам, по изуродованным шрамами плечам, по и изуродованной спецназовской наколке.

- Где тебя так исполосовали-то? Во флоте любимом?

- Да нет, это уже потом - в дисбате. Место не сахарное, - вот и пытался бежать.

- Куда бежать-то?

- Да никуда. Просто погулять захотел. Да и планчик один был: как, значит, нагуляюсь, - в комитет солдатских матерей подаваться. Они там доверчивые, - глядишь, и отмазали бы.

- Я погляжу - ты хитрован!

- Да уж не дурак, соображаю.

- Чего ж тогда под пули полез, если не дурак?

- Так уж вышло. У них собаки были, - вот и обложили.

Любаша рукой коснулась пулевой отметины над его левым соском.

- Они что, - из автоматов по своим бьют?

- Там своих нет. Если бежал, да еще с оружием, значит, всё - вне закона. При задержании можно гасить.

- А ты, значит, с оружием бежал?

Стас скромно кивнул.

- Круто… - словно невзначай она шагнула ближе, почти надвинулась своей необъятной грудью. Зимину даже показалось, что ее проглядывающие сквозь ткань соски, заметно увеличились в размерах. И пахнуло неприкрытым женским желанием, заставившим Зимина поневоле отшатнуться.

Слов нет - перед ним стояла первостатейная хищница, с огромными несколько выпуклыми глазами, ярко накрашенными губами и черным, поблескивающим, словно воронье крыло, ежиком на голове. И все бы ничего, но дело осложнялось тем, что хищница по совместительству являлась еще и опытной уголовницей. Не зря так шарахнулись от нее подростки. Зимин не сомневался, что Любашу в лагере действительно боятся как огня.

- Хмм… А ты ничего, Капитанчик! И видно, что качался.

- Какое там! - баловался.

- Ну, а к нам в зал заглядывал, баловник?

- Да нет, пока не приглашали.

- Ну, так я приглашаю. Видишь тот домик с чешскими стеклами? Там у нас и сауна своя, и тренажерный зал, и даже небольшой бассейн с бильярдом.

- Круто устроились!

- А ты как думал! Не ты один капитанить любишь. Кто хочет жить хорошо, тот хорошо и живет.

- А кто живет плохо, тот, значит, жить хорошо не желает?

- Получается, что так. - Запрокинув голову, Любаша посмотрела на изготовленный Стасом флюгер. - Ты, я вижу, и мастерить умеешь. Это в тему. А то был тут у нас до тебя плотник один, так у него руки из задницы росли.

- Что же он тут делал?

- Да малолеток портил. Что ему еще делать? Вешалку прибить и ту не мог.

- Ну, с вешалкой я как-нибудь управлюсь.

- Я уже поняла. - Любаша приблизилась еще на десяток сантиметров, и грозные ее соски словно бы невзначай коснулись тела Зимина. Голос хозяйки лагеря съехал вниз на добрую октаву, став глухим и вязким. - Слушай, красавчик, может, ты и нам флюгерок сообразишь?

Долгие церемонии это дамочка явно не любила, и Стас грубовато взял Любашу за локоть, не позволяя ей совсем уж откровенно прижаться.

- А что бы ты хотела - еще одну ящерку?

- Я много чего хочу, Капитан… - Любаша зазывно улыбнулась. Крепость пальцев Зимина ее явно не смутила. С волками жить - по волчьи выть, а эту престарелую красотку любили исключительно волки. - Меня, к примеру, сумеешь изобразить?

- Тебя? - удивился Стас. - Это как же? В фас или профиль?

- А сам подумай. Если Капитан, значит, должен соображать. - Любаша вновь ткнула его в грудь кулаком, игриво похлопала по плечу - и даже не похлопала, а скорее погладила. Положительно, она заводилась с пол-оборота. У нее и в глазах заплясали масленые отблески - словно зажгли пару восковых свечек.

- Я подумаю, - пообещал Стас. - А ты поразмысли насчет своей прически.

- Что, что? - брови ее скакнули вверх.

- Я в том смысле, что зря ты стрижешься коротко.

- Это еще почему?

- Да потому что волосы у тебя красивые. Такие наоборот напоказ выставляют.

- Да?… - она невольно огладила собственную макушку. - А ты и впрямь симпатяшка.

- Спасибо.

-В зал-то приходи, поглядим, чего ты в деле стоишь. Прямо сегодня и забегай.

- Я подумаю.

- Ну, думай-думай. И о флюгере не забывай. Успеешь к завтрашнему вечеру?

- Чего ж не успеть, успею.

- Правильно отвечаешь, молодец! - посмотрев в дальний конец двора, она жестко усмехнулась. - А вон и твой пес цепной ковыляет. Сильвер гребанный! Пора, пожалуй, прощаться…

Обернувшись, Зимин разглядел приближающегося завхоза. Тот и впрямь спешил, сильно припадая на одну ногу, с усилием толкаясь самодельным костылем. Возможно, завхоз хотел сказать что-то Любаше, но говорить с ним последняя явно не желала.

- До встречи, красавчик! Жду от тебя флюгера! - хозяйка лагеря похлопала его по щеке и, грациозно развернувшись, легким шагом двинулась прочь. Угнаться за ней было непросто, и бедный Сильвер, конечно же, остался с носом.

- Ну, лахудра! Удрала таки! - тяжело дыша, Сильвер остановился возле Зимина. Стасу показалось, что в лице его читается какая-то неуверенность.

- Хотел у нее что-то спросить?

- Хотел… - завхоз хмуро уставился на голый торс Зимина. - А ты здесь чего растелешился? Нашел, где титьками сверкать? Хоть бы майчошкой прикрылся!

- Так жарко ведь!

- Не пудри мне мозги, парень! Жарко ему стало!… - приблизившись вплотную, одноглазый завхоз по-змеиному прошипел: - С огнем играешь, паря! Не заиграться бы.

- Что-то не очень я тебя понимаю, Сильвер.

- А тут и понимать нечего! Интересуется тобой народ!

- Какой еще народ?

- А такой! Уже и Папа про тебя спрашивал, и Любаша - сама вон приползла. А с пацанами зачем вяжешься? Гусак со своими сопляками уже второй раз кровью умываются. Не слишком ли много волн, матросик?

- По-моему, все нормально.

- Нормально? - мохнатые брови Сильвера скакнули вверх. - Да ты хоть понимаешь своими куриными мозгами, что меня по твоей милости прикончить могут!

- Как это?

- Да очень просто! Станешь шушукаться за моей спиной, и нарисуют мне вилы. А после и сам с Папиными мокасинами познакомишься.

- Какими еще мокасинами?

- Увидишь, поймешь. А может, и почувствуешь! Только поздно уже будет… - губы Сильвера брезгливо дрогнули. - Вот я и спрашиваю: чего ты добиваешься, козлик?