Кирилл Казанцев - Твоя очередь умереть Страница 25

Максим успокоился, применив глубокий аутотренинг, спустился на закрытую среднюю палубу. А там творился невероятный шалман! Пираты стреляли в воздух, выгоняли из кают ополоумевших от страха пассажиров! Разгулялись друзья не на шутку! Пассажиров было человек двенадцать. Дамы с прическами и в шикарных платьях (впрочем, некоторые были в джинсах), мужчины среднего возраста, одетые вполне презентабельно (похоже, Колыванов увлекся и на судне проводил светский раут). Здесь имелся даже негр с оттопыренными ушами и в шелковой сорочке — видимо, местная достопримечательность. Команду заперли на камбузе, подперли дверь пожарным ломом и убедительно посоветовали не бунтовать. Пассажиров сгоняли в кучу, активно применяя патроны и ненормативную лексику. С потолка сыпались щепки, обломки пластмассовой обшивки. Визжали дамы, прятались друг за дружку. Угрюмый кинулся обшаривать пухлого господина в дорогом пиджаке и почему-то в трико с обвисшими коленками. Господин намек не понял, задергался. Угрюмый сопроводил его подзатыльником. Господин побледнел, вынул из кармана упитанный портмоне и завизжал, покрываясь пятнистым румянцем:

— Вы кто, черт возьми? Кто вас сюда послал? Что вы себе позволяете?

— Хотите знать, месье, кто у нас генеральный спонсор? — заржал Угрюмый, отбирая портмоне. — Мы сами себе спонсоры, понял, козел? Партия зеленых человечков, надежда России! А ну, смирно, руки по швам, замри!!! — Господин позеленел от ужаса, окаменел. А Угрюмый уже шагнул к перепуганному негру:

— Йоу, братан! Ну, ты, в натуре, хорош! Ты ничего на карте мира не перепутал?

Чернокожий, что-то ойкнув, отскочил в сторону и очутился в объятиях женственного типа с вытянутым лицом и рыбьими глазами. Выбор защитника оказался не случайным. Мужчины прижались друг к другу, синхронно заморгали.

— Офигеть! — восхитился Угрюмый. — Голубой негр! Девчонки, вы кто?

— Музыканты… — дрожащим голоском проблеял дружок чернокожего.

— Ансамбль «Голубые ребята»! — рассмеялся Макар.

Две девицы попытались прорваться к заднему трапу — видно, решили, что там свобода. Бобышка заступила дорогу, вскинула портативный «Каштан» и застрочила в потолок. Терпение и патроны кончились одновременно. Молния брызнула из глаз — девицы вопили, как дурные, — замахнулась на них прикладом:

— А ну, брысь, пока не продали на половые органы!

И те метнулись обратно, спрятались за третью товарку — огненно-рыжую, в трогательных очках и с утиным носом. Она одна вела себя прилично — молча таращилась на разбойников в страшных масках, и кроме страха в ее коровьих глазах сияло чуть не восхищение. Коляша Селин вытолкнул из каюты еще одного пассажира — бритого мужчину средних лет. Он не прятался, был в стельку пьян! Схватился за стену и, что-то лопоча, сполз на пол.

— Под банкой дядечка! — захохотал Коляша.

— Ого, какой начитанный, — уважительно заметил Угрюмый, приседая на корточки и обшаривая карманы.

И снова жесткий прессинг, визг, пляски…

— Ша! — прорычал Максим, и безобразия прервались, товарищи неохотно отступили.

— Убедительная просьба, господа, — объявил Максим, — у кого имеются сотовые телефоны, достать и положить на пол. Угрожать не буду, но если потом найдем — убьем.

Трое мужчин и две женщины, поколебавшись, положили телефоны на пол.

— Спасибо, — учтиво поблагодарил Максим. — Поверьте, господа, мы к вам со всем уважением. Мои товарищи просто погорячились. Представьтесь, пожалуйста, — попросил он господина в пиджаке и трениках.

— Грецкий, — отвернувшись, пробормотал тот. — Заместитель председателя городского совета…

— Вы? — уставился он с доброжелательной улыбкой на долговязого субъекта с глубокими залысинами.

— Ма-маев… — споткнувшись, промямлил тот, — заместитель руководителя аппарата мэрии…

— Он? — кивнул Максим на пьяного.

— Председатель управления Роскомнадзора Вайс…

— Вы, мадам? — обратился он к сухой, но привлекательной женщине в облегающем платье.

— Руководитель секретариата городского главы…

— А это, надо полагать, девочки из секретариата? — кивнул он на стайку оробевших девиц, жмущихся друг к дружке.

— Именно, именно… — за девчонок отозвалась Бобышка.

В целом понятно. Кто-то развлекается с проститутками, а кто-то — с девочками из «секретариата».

— Нам очень приятно, — тактично сказал Максим. — Ну что ж, господа, вам несказанно повезло, сегодня у вас незабываемое приключение — в завершение, так сказать, деловой командировки в самый веселый город мира. Деньги, драгоценности и прочие ценные вещи — к осмотру. Уверяю вас, что если вы ничего не утаите, вас ждет приятное и обходительное обращение. Достаем, господа, достаем, — усмехнулся он. — Не ждем, пока кто-нибудь это сделает первым. Если нужно пройти в каюту, вас с удовольствием проводят.

— Да кто вы такие, черт возьми? — прохрипел багровеющий заместитель председателя совета.

— Ах, простите, — иезуитски улыбнулся Максим. — Жора Лихтенштейн, из Одессы, с единственным концертом. Опасные гастроли, так сказать…

И снова воцарился бедлам — начинался форменный грабеж! «Танцевали» все — даже интеллигентный Фаткин, тихо шалеющий от вольной жизни, даже Ильич, получивший уникальную возможность отыграться на классовых врагах и немного заработать! Засасывало со страшной силой! Хорошо, что Светка осталась на «Пенелопе» и не видела этого разгула! Максим не принимал участия в бесчинствах, удалился в глубь коридора, мрачно пыхтел. А юморист Угрюмый уже раздобыл кепку и пошел с ней по кругу — подайте Христа ради, люди добрые! «А почему так мало, господин хороший?! — орал он на весь коридор. — Ты нам уши не три! А ну, выворачивай суму!»

Кто-то плакал, кто-то ругался, кто-то проклинал проклятых бандитов, отнимающих последнее, кровное, непосильным трудом нажитое! Потом подбежала румяная Бобышка, доложила, шутливо отдав честь:

— Эти толстосумы спустили в Сочи далеко не все. Только денег в пересчете на рубли — тысяч восемьсот! А побрякушек, колье, ожерелий — есть и жутко дорогие, бриллиантовые, сделанные по заказу…

— Замечательно, — кисло улыбнулся Максим. Он уже переставал видеть разницу между большим количеством денег и очень большим. Их все равно невозможно потратить. — Это реально облегчает муки совести, точно, Верка?

— Точно, — удивилась Бобышка. — Я чувствую злую иронию в твоем голосе, но ты прав. Мы слетаем с катушек, и нам это нравится. Между прочим, грабим награбленное. И напомни мне, а то я забыла, кто все это затеял?

Проскакал возбужденный Угрюмый. Он тащил за руку рыжую особу в трогательных очках и с носом утки. Девица закусила губу, обливалась потом.

— Куда? — не понял Максим.

— Трахаться, — лаконично объяснил Угрюмый. — Местечко нужно найти. Опухаю уже, командир, без этого самого…

— А ну, стоять!!! — вострубил Максим. — Угрюмый, ты совсем сбесился, отставить насилие!!!

— Командир, да мы же по согласию! — возмутился Угрюмый. — Не веришь — у нее спроси, как там ее…

— По согласию, по согласию… — кивала рыжая, обливаясь страхом и похотью. Оба исчезли за поворотом на палубу. Угрюмый ржал, что у него имеется для девочки «очень вкусное красное, полусладкое»… А Максим изумленно таращился им вслед. Ну и дела…

— Эй, герой, маску не вздумай снимать во время этого самого! — запоздало крикнул он.

И спохватился — снова искушают судьбу, ведь удача не вечна! Хватит грабить — неужели им мало?! Он что-то орал, командовал, боялся самому себе признаться, что ему это жутко нравится! «Андромеду» утопить к чертовой матери, открыть кингстоны! Всю «добропорядочную» публику переселить на «Меконий» (не забыв про команду, запертую на камбузе, и болтающегося над водой Колыванова). Разбить приборы на «Меконии», вывести из строя рулевое управление, чтобы эта зараза и шага не сделала! А с севера уже подходили косматые тучи, опутывали небо. Людей загоняли в трюм, заставили матросов поднять безжизненное тело градоначальника. Рыжая бестия украдкой посылала поцелуи сияющему Угрюмому — у парня даже маска цвела от восторга. «Всем чмоки, увидимся!» — хохотала Бобышка, пинками загоняя пассажиров в узилище. «Андромеда», у которой в трюм уже хлестала вода, давала дифферент на корму, потом завалилась на бок. Происходил процесс «килевания» — судно кренилось таким образом, что киль выступал из воды. Пираты грузили добычу в шлюпку. Угрюмый и Коляша волокли мешки с барахлом, бросали на «рыбины» — щиты из реек на дне лодки. Взмыли весла, и мелкое суденышко запрыгало по волнам.

— Делись, Угрюмый, своим нечаянным счастьем, — ухмылялся Макар.

— Влюбился, пацаны. — Угрюмый стащил с физиономии маску и соорудил такую улыбку, словно гамбургер в рот засовывал. — Не, в натуре, пацаны, центровая телка, упал я на нее… Телефончиками обменялись — чую, будет жаркое продолжение…