Андрей Воронин - Таможня дает добро Страница 25

Без него бы они, возможно, пропали. Перебивались бы мелкими взятками, а тут дело такое, чем чаще берешь, тем больше шансов попасться. Лучше брать у надежных людей, редко и сразу помногу. А за три фуры они оторвут изрядный куш, Саванюк не поскупится.

* * *

Шоферы и бизнесмен Виктор Иванов промаялись целый день. Им было не по себе в опустевшем военном городке. Спать уже не хотелось, пить было нельзя. Они прекрасно помнили узкую, проложенную военными в лесу дорогу, на которой если зазеваешься, то окажешься в топкой грязи болота, а из нее без гусеничного трактора тяжелую фуру не вытащишь.

Времени же на пересечение границы у них была только ночь, до рассвета фуры должны исчезнуть на территории Латвии. Если же встретишь рассвет на чужом берегу, то жди неприятности: или полиция нагрянет, или вертолет пролетит, заметит.

Солнце уже коснулось поросшего низким кустарником болота, в низинах клубился туман, а Саванюка все не было. Иванов все глаза проглядел, пытаясь отыскать на дороге машину бывшего полковника — скромные «Жигули».

Саванюк же появился абсолютно неожиданно, непонятно откуда, просто взял и вышел из‑за угла здания. Иванов даже вздрогнул, когда бывший полковник резко окликнул его.

— Что, заждались?

Послышался вздох облегчения, и Виктор Иванов радостно бросился к Саванюку:

— Я уж заждался, думал, сорвалось что‑нибудь.

— Со мной всегда порядок будет, — засмеялся Саванюк, похлопывая Иванова по плечу.

Но глаза его, несмотря на улыбку, оставались холодными и, как показалось Виктору, даже колючими.

— Ты же знаешь, у тебя, как у бизнесмена, одна работа, а у меня — другая. Пришлось ребят объехать, предупредить, со всеми договориться. Пришлось посоветовать, чтобы на нашей дороге они лишний раз не появлялись.

— И как, удалось?

— Если бы не удалось, меня бы здесь не было. Так что пока все чики–чики. А раньше сумерек мне появляться тут ни к чему. Ребятам скажи, пусть машины выгоняют, минут через сорок тронемся. Вот только солнце сядет — и в путь.

Вскоре уже урчали моторы трех «КамАЗов». Машины выстроились одна за другой в короткую колонну. Бывший полковник уже смотрел на них хозяйским глазом, как на свою собственность.

— Знаешь, Иванов, что они мне напоминают?

— Ну?

— Колонну с гуманитарным грузом. Тут в начале перестройки много таких проезжало, все с запада на восток гнали. И как в бездонное болото все проваливалось.

— Наверное, неплохо тогда поживились?

— Да нет, — огорченно махнул рукой Саванюк, — поживились другие. Я тогда дураком был, все думал, Советский Союз скоро восстановится и мои погоны снова пригодятся. А теперь посмотри, что осталось от военной базы — мерзость запустения, — произнес свое любимое словосочетание Саванюк и рванул дверцу «КамАЗа» — В путь! Ты, Иванов, со мной садись, впереди поедем, а ребята пусть не отстают. Заплутают, так ночью их черта с два отыщешь, и пусть никто фары не включает, а только подфарники.

Сумерки уже сгустились настолько, что не было видно горизонта, а ветви деревьев сливались с темным ночным небом. Саванюк насвистывал себе под нос незамысловатую мелодию, Иванов упрямо молчал и нервно курил одну сигарету за другой, сбрасывая пепел под ноги. Он вновь сидел на неудобном капоте между водителем и бывшим полковником. Снизу нещадно пекло, двигатель работал на больших оборотах, хотя машины медленно ползли по военной дороге на низких передачах.

— Что‑то ты, Иванов, грустный какой‑то стал? — Саванюк вновь хлопнул его по плечу, отчего длинный столбик серого пепла упал прямо на колено бизнесмена.

Он нервно стряхнул; его и увидел неприятный профиль бывшего полковника, словно вырезанный из желтоватого картона и наклеенный на черный бархат.

— Не грустный я, а сосредоточенный.

— Впервой, что ли, тебе границу нелегально пересекать?

— Впервой, — признался Иванов, повторив дурацкое слово.

— А я иногда дважды за ночь туда мотаюсь, и ничего, жив, еще ни разу не попался. Главное — знать слова волшебные и денег не жалеть. Вот ты не пожалел, тебя проведут, а если бы зажался, то ехал бы сам, и наверняка тебя остановили бы где‑нибудь посреди леса. Да что посреди леса, ты бы даже в погранзону не въехал, тебя бы в вагончике не я ждал, а ребята с автоматами. Ты бы документы показал, они бы померили, где колеса задней машины, и выяснилось бы, что стоят твои фуры уже в погранзоне, а значит, товары и машины конфисковали бы без суда и следствия. Продали бы по дешевке, потом бы правду в судах искал, хрен нашел бы. Здесь, в Беларуси, это очень модно: то журналистов российских на границе повяжут, в тюрьму посадят, словно они шпионы какие, то честных коммерсантов хватать начинают. А то и просто тех, кто по дороге путешествует. Нашли у человека в машине килограмм сала, значит, продовольствие вывозишь. Машина и сало — в доход государства. Блок сигарет везешь, тоже заберут вместе с машиной, канистра с бензином в багажнике стоит — значит, стратегическое сырье вывозишь. И снова гол как сокол. Штраф выпишут, и без денег, без машины иди пешком в свою Россию.

— И что, здесь всегда так?

— Смотря с кем связываешься, — ехидно засмеялся Саванюк.

У Иванова сложилось такое впечатление, что Саванюк заговаривает ему зубы, чтобы притупить страх. Иванов и в самом деле боялся.

— Я, как добрый человек, только хороших людей через границу перевожу. Посмотрю на человека, гляну ему в глаза, и все мне становится ясно. Я его душу насквозь вижу, как рентгеновским аппаратом просветил, — и тут же невпопад добавил: — Оружие с собой не везете?

— Нет, что вы!

— Это правильно. Я тоже ничего не везу, — Саванюк похлопал себя по бокам. — Одна статья, если за банальную контрабанду прихватят, совсем другое — если за оружие. Да и пистолет — такая сволочная штука, что носишь, носишь с собой, а потом он непременно выстрелит в того, в кого не следовало. Бах, трах — и труп. Самое интересное, что стрелять будешь не целясь, абсолютно уверенный, что пуля в темноту уйдет, а попадешь или в голову, или в сердце. Так всегда бывает. Эй, поосторожнее, — крикнул Саванюк водителю, — там, у речушки, поворотик небольшой и дорога разбита. А на мосту давно уже ограждения украли, смотри не свались в речку.

Головная машина притормозила и медленно перебралась через мост. И тут вдруг прямо посреди дороги возникло препятствие. Сперва шофер, а за ним и Иванов увидели положенное поперек проезжей части бревно, а возле него двоих людей в камуфляже с автоматами. Чуть дальше стоял военный «УАЗик», крытый брезентом, с чуть тлеющими габаритами.

— Что такое? Что? — забеспокоился Виктор Иванов, испуганно поглядывая то на таможенников с автоматами, то на сохраняющего спокойствие Саванюка.

Бизнесмен втянул голову в плечи, и, глядя на него, несложно было догадаться: ему хочется сделаться невидимым, неосязаемым, неслышным, раствориться и исчезнуть. И черт с ним, с товаром, с нанятыми машинами, лишь бы избежать неприятностей.

— Вы же обещали со всеми договориться!

— Не умирай раньше расстрела, — не очень убедительно посоветовал бывший полковник.

Таможенники не спеша, вразвалочку, поигрывая автоматами, двигались к машинам. Один из них светил прямо в лобовые стекла мощным, слепящим фонариком и лениво махал рукой, дескать, выходите все из машин. На лицах таможенников не было видно испуга, лишь уверенность в том, что все их приказания будут выполнены и никто не окажет сопротивления.

- Ты же говорил, что все утряс, что полный порядок, — шипел Иванов, выбираясь из машины.

— Хрен его знает, что случилось! — пожал плечами полковник.

— Вы их знаете?

- Не могу понять, кто это фонарем слепит. Но думаю, утрясу. Во всяком деле бывают накладки.

— Идите, идите, — подталкивал в спину Саванюка Иванов, полностью передавая ему ответственность за переговоры с таможенниками. — Добрый вечер, ребята, — прикрываясь ладонью от слепящего луча фонаря, проговорил Саванюк и не спеша засунул руку в карман — вытащить сигареты.

— Руки! — холодным голосом произнес таможенник. Ствол автомата поднялся.

- Мы же свои, вы меня не признаете?

— На службе у меня знакомых нет. Куда едете? Ваши документы! — сказал сержант Овсейчик, внутренне забавляясь тем, каким тоном он позволяет себе разговаривать с Саванюком, перед которым обычно разве что в струнку не вытягивался.

— Документы? — рассмеялся Саванюк. — Вроде что‑то у меня завалялось.

— Вы в погранзоне.

— Знаю, я местный.

— А машины, — луч фонаря скользнул на номерные знаки, — российские? Кто хозяин груза?

Что везете?

— Я с вами договорюсь, ребята, — ласково произнес Саванюк.

— Отойди в сторону и молчи, — сержант Овсейчик пальцем поманил к себе Иванова. — - Ты здесь, что ли, главный?

- Я — запинаясь, отвечал бизнесмен,

но тем не менее повиновался приказу, на дрожащих ногах подошел к таможеннику и полез во внутренний карман.

— Руки! — крикнул второй таможенник, и сам запустил руку во внутренний карман куртки. Извлек портмоне и документы. — На въезд в погранзону разрешение есть?