Димитр Пеев - Джентльмен Страница 25

Квартира оказалась на седьмом этаже. В стандартном панельном доме, так называемая трехкомнатная – две комнатушки, соединенные гостиной. На этой жилплощади обитали молодой инженер с женой и двумя малолетними детьми и сама Мария Бончева. Наверняка им было тесно (майор не удивился бы, узнав, что бабуся спит на кухне). Эта обстановка ни в какое сравнение не шла с хоромами, где еще недавно наслаждался жизнью Кандиларов. Единственной ценной вещью в гостиной был телевизор «София».

Приняли гостя учтиво, но сдержанно, кофе не предложили. Едва Бурский отрекомендовался Марии, появился ее сын. В продолжение всего разговора в квартире не слышно было никаких звуков – наверное, молодая супруга гуляла с детьми (или сидела с ними за закрытой дверью, ожидая, пока уйдет страшный дяденька милиционер).

Первая половина беседы больше походила на монолог. Кажется, до сих пор еще глубоко обиженная супруга – еще бы, без мужа воспитала двух таких детей! – не высказала миру всех своих болей и обид. А перед незнакомым человеком плакаться еще легче – совсем как в поезде, когда знаешь, что, расставшись по прибытии, вряд ли еще встретишься со случайным попутчиком.

Жили они с Кандиларовым нормально, спокойно, как и подобает приличным людям, пока не вынырнула откуда-то эта фурия – Верджиния.

– Надо же имечко себе выдумала!

Несколько раз пожилая женщина пыталась пуститься в откровенности, но сын ее пресекал:

– Остановись, мама, довольно! Товарищу это совсем не интересно.

– Я пришел поговорить с вами и, увы, сообщить печальную новость, – сказал Бурский. – Ваш бывший супруг, а ваш, Христо, отец трагически погиб. Он был убит.

Весть о насильственной смерти Кандиларова особых эмоций, кажется, не вызвала. Мать с сыном переглянулись, и только. Покойный давно уже был, наверное, вычеркнут из их жизни… Нет, не только переглянулись: сын едва заметно кивнул матери, и она сразу же опустила глаза. Выходит, уже обсуждалась возможность подобного исхода? Нет, тут надо хорошенько расспросить: почему такую возможность они обсуждали?

– Да, убит, – повторил майор. – Я посетил вас не только для того, чтобы сообщить эту печальную весть. Поделитесь, пожалуйста, вашими соображениями. Убийство – тяжкое преступление, и чтобы на него решиться, нужны какие-то причины – из ряда вон, необычные, понимаете?

– Такие причины были! – резко сказала Мария. – Возникли они после развода, когда эта негодница…

– Вы, очевидно, ждете, что мы назовем убийцу? – спросил сын. – Не вы, а мы?

– Нет-нет, – возразил Бурский. – Убийца уже задержан.

– Как это задержан? – спросила Бончева с каким-то странным смущением. – Да я еще вчера его видела…

– Где? – воскликнул майор, хотя сейчас надо было лишь навострить уши – и слушать, слушать.

– Где? На улице…

– Кого вы встретили на улице?

– Мама! – почти прокричал сын.

Бурский посмотрел на него долгим взглядом. Тот встретил его спокойно. Он, конечно, знал, о ком идет речь.

– Кто вам дал право? – продолжал майор. – Вы почему затыкаете матери рот?

– А какого черта она ударилась в воспоминания? У нее – сплошь сентиментальные, необоснованные, голые подозрения. Тем более что убийцу уже поймали. Зачем вам второй?

– Не второй, главный! Тот, которого поймали, вероятней всего, лишь орудие, физический исполнитель.

– Интересно, кто у вас на подозрении? Почему бы вам не сказать, кто именно? Тогда и мы с мамой…

– Послушайте, товарищ Бончев… Кстати, почему вы Бончев, а не Кандиларов?

– Деликатный вопрос. Сами ответить не можете?

– Извините, могу. Но не понял, почему в телефонном справочнике у вас вместо отчества буква «М».

– Мариин. По имени матери.

– Так записывают внебрачных детей, когда отец неизвестен. Вы что, считаете себя внебрачным?

– Кем я сам себя считаю – мое личное дело. Все оформлено через суд, можете быть спокойны. Так кто же убийца?

– Только имейте в виду, что торговаться – не в наших правилах. Итак, говорит ли вам что-либо такое имя: Ангел Асенов Насуфов?

– Ничего, – и посмотрел на мать. – Впервые слышу. Выходит, он сознался, что убил Кандиларова?

– Ни в чем он не сознался, – возразил Бурский. – Пока мы до него добрались, он был уже мертв. Потому-то мы ищем человека, который распорядился убить… Кандиларова. Иначе говоря – вашего отца.

После недолгой паузы Мария Бончева задумчиво проговорила:

– Да, похоже, это почерк…

– Мама! – снова одернул ее сын.

– Послушайте, Бончев! Отдаете вы себе отчет в том, что, запрещая матери говорить, вы умышленно скрываете от следствия важные сведения? Сведения, которые помогли бы найти убийцу!

Не слушая Бурского, сын в упор смотрел на свою мать. Взгляд его был столь красноречив, что женщина окончательно смолкла.

29 октября, вторник

Подчиняясь какому-то внезапному побуждению, не вполне ясному даже ему самому, капитан Консулов отправился на похороны Нанай Маро достаточно странно одетым: в потертых джинсах, стоптанных туфлях и ярко-красных носках, в сверхмодной серой куртке с бесчисленными карманами и заклепками. Вершиной маскировки была розовая майка, на которой во всю грудь пестрели громадные буквы «Полис оф Нью-Джерси». С шеи свисала позолоченная цепочка с крестом. Непокорные свои волосы капитан разлохматил, чтобы портрет «своего парня» казался подлинником, а не мазней бездарного копииста. Для того чтобы всегда быть в нужной роли, он постоянно пополнял свой гардероб, искусно добавляя детали к своей «сценической одежде». На службу он, однако, являлся в официально-коричневом или темно-сером костюме, снежно-белой сорочке и галстуке. Вообще крайние взгляды проявлял он не только по отношению к одежде, но и по отношению к людям. Одних уважал, любил и готов был жизнь за них отдать; других презирал, ненавидел и грубил им к месту и не к месту, заслуженно и незаслуженно. Вследствие этого Консулов часто терпел неприятности – как в личной жизни, так и на службе. Для одних он был человеком умным и оригинальным, другие считали его просто чокнутым. Вероятно, в каждом конкретном случае обе оценки соответствовали истине.

Похороны прошли более чем скромно, не было даже венка, зато публика собралась шумная и разномастная. Хватало тут проныр, торгашей, спекулянтов, которые приехали в личных машинах, как важные господа.

Отец покойного так и не появился. Тетка Нанай Маро, поддерживаемая мужем, с криками и руганью пыталась открыть крышку гроба, чтобы увидеть тело любимого Ангела (еще неизвестно, от чего он скончался, кто его прикончил!). Дело чуть не дошло до драки с кладбищенскими служителями. Спиридон, племянник Насуфова, безмолвно стоял рядом с родителями.

Бросив, как водится, свою горсть земли, Консулов вместе с другими скорбящими двинулся к выходу. Спиридона он старался не выпускать из вида. Симо и Цона сели в чью-то машину, а Спиридон пошел к автобусной остановке. Вскочив за ним в автобус, Консулов приблизился вплотную.

– Спиридон, – сказал он тихо, – сделай вид, что мы не знаем друг друга. Очень надо поговорить.

Парнишка обернулся, внимательно поглядел на незнакомца. Кажется, остался доволен его видом: шикарный тип!

– Про что? – спросил Спиридон.

– Про Батю. Но пока – тихо! На следующей сойдем, держись у меня в кильватере. Усек? И не спрашивай, кто я да что. Будет нужно – узнаешь.

Заинтригованный, Спиридон вышел за Консуловым на следующей остановке и прошел следом в ближайшую забегаловку. Заведение пустовало: было еще слишком рано. Капитан выбрал дальний столик в углу и сел так, чтобы видеть вход.

– Как насчет выпить? – спросил он.

– Можно.

Консулов сходил к стойке, принес две полные рюмки.

– Давай хлебнем «Преслава». Питье настоящих мужиков. Батя его любил. За Батю!

Чокнулись. Но, едва пригубив, Консулов скривился и передернулся.

– Этот скот разбавляет коньяк водкой. Но ничего, справимся.

Спиридон, как видно, пил коньяк впервые. Смело сделав второй глоток, хотел что-то сказать. Однако Консулов его опередил: хоть он и знал все, что установили коллеги, этого было недостаточно, и сейчас приходилось действовать на ощупь, руководствуясь лишь интуицией.

– Раджу, небось, знаешь? Это он меня послал. Спиридон ничего не ответил, наклонил голову, давая понять, что знает, и знает очень хорошо. Конечно, Раджу капитан выдумал, рассчитывая на юношескую самоуверенность собеседника.

– Ему и Нанай Маро – обоим готовили удар, который достался одному Ангелу… Раджа очень переживает: закадычные они с Батей друзья были. Хочет отомстить… Только, пока легавые вынюхивают, кто кокнул Ангела, дождичек следы смоет, снежок их заметет…

Взгляд Спиридона стал острым; напряженно глядя в глаза Консулову, парень рассказал, что его родители, едва уехала милиция, принялись судачить о наследстве, о легковой машине, о том, как бы обойти при дележке этого пьяницу – отца Ангела. И вот наконец хоть кто-то в этом мире думает о мести!..