Марианна Баконина - Смерть на выбор Страница 25

Девушка подтянула колени к подбородку и тихонечко вздохнула.

— Чаю? — неожиданно предложил шейх.

— Почему нет?

Хозяин хлопнул ладонью о ладонь, тут же в шатер проскользнул юноша со смиренно склоненной головой и засуетился, сервируя столик для чаепития. Смирение и камуфляж создавали комический эффект. Нина невольно фыркнула, но проглотила смешок, поймав умный и лукавый взгляд. Смирение, судя по всему, было напускным. Шейх плавно и со знанием дела поднес пиалу с чаем к губам и, видимо, решил, что можно переходить к основной части Мерлезонского балета.

— Итак, мои расчеты оказались верны. Вы быстро добрались до казны бекташи. Можно сказать, принесли ее мне на блюдечке с голубой каемочкой.

Прислужник протянул пиалу Нине, потом отошел в дальний угол шатра и замер в почтительном ожидании.

Девушка занялась чаем, а слова шейха оставила без внимания.

— Теперь цель достигнута. Остается решить, как поступить со средством. — Человек в халате не говорил, а вещал. Реакция слушателей, вернее, слушателя его не интересовала. — Решение напрашивается само собой: вы просто исчезнете. Потеряетесь в наших кишлаках. Такое, знаете ли, случается. Вы могли бы исчезнуть раньше. Но я счел, что вас следует использовать максимально.

В словах шейха была сермяжная правда, их действительно использовали. Признавать это не хотелось, но как бы кто ни спорил с Платоном, истина есть истина. Впрочем, Нина решила не сдаваться, а побарахтаться. Вдруг получится масло из тех сливок, в которые они так глупо и бездарно вляпались.

— Не знаю, могу ли я вмешаться. Только вы забываете об одном существенном обстоятельстве. — Девушка заметила, что она невольно копирует шейха. Наукообразные стилистические обороты и совершенно фантастическая непререкаемость. — Профессор Качев знает, где мы находимся, следовательно…

Шейх не позволил ей договорить:

— Я думал об этом. Решение есть. Профессор знал, — он особо выделил сей глагол прошедшего времени, — знал, где вы находились. Но после вы таинственным образом исчезли. Сменили гостиницу, причем поселились под чужими именами, заняли довольно крупную сумму в банке «Солнце Бухары», арендовали роскошный автомобиль и испарились. Вы исчезли не сегодня, вчера вечером. Может быть, вы уехали в Термез и, — шейх кашлянул, — уже мчитесь по мосту дружбы в охваченный волнениями Афганистан. Я найду, что ответить профессору. Никто не отвечает за авантюризм и взбалмошность вашего спутника и за то, что вы пошли у него на поводу. Так что вы исчезли. — Произнеся приговор, шейх на минуту задумался. — А теперь вопрос: как вы нашли клад, точное место?

— Почему я должна отвечать? — возмутилась девушка.

— Почему нет? Это ничего не изменит. Просто я не понимаю. Мы знали, где искать казну бекташи, у нас тоже была карта. Но точное место… не понимаю… — как-то даже грустно пожал плечами шейх.

— Биссектриса, — злорадно улыбнулась Нина.

— Обыкновенная биссектриса? — Ровные полумесяцы черных бровей собеседника (брови у шейха не поседели) поползли наверх. — То есть вы хотите сказать, ну да, треугольник и биссектрисы. Просто. До обидного просто. Я благодарен вам — вы еще раз напомнили мне о великой математической тайне: в простоте решения сокрыт успех.

Этот человек умел даже банальности превращать в пророчества. Странный тип.

Неожиданно запищал телефон. Прислужник молнией метнулся к аппарату и с поклоном протянул черную трубку хозяину.

— Да… Да. Судя по всему, это срочно. Хорошо… — Шейх быстро, но не растеряв достоинства встал и, не удостоив Нину даже взглядом, вышел из шатра. Средневековый летописец начертал бы: солнечные лучи его величия перенеслись из шатра под небесные своды.

Нина осталась сидеть как сидела.

— Слушайте меня внимательно, времени мало, поэтому не задавайте лишних вопросов.

Появление зеленых человечков с антеннами вместо ушей и предложение слетать на недельку в созвездие Лиры не произвели бы на Нину такого впечатления. Она, по-рыбьи шевеля губами, смотрела на юношу в комбинезоне.

— Я ваш единственный шанс. Он вернется минут через пятнадцать. Слушайте внимательно.

— Кто вы такой? — Рыбки тоже начинают говорить от удивления.

— Это совершенно не ваше дело. Ваше дело слушаться. Если, конечно, не хотите остаться здесь до конца дней. — Тихий и отчетливый голос. Белый платок на голове — непременная часть местной униформы — скрывал лоб и подбородок. Лица не разглядеть. Глаза ясные, трудно не верить человеку с такими глазами и таким открытым взглядом.

— До утра они ничего предпринимать не будут, до утра вы в безопасности. Ждите моего сигнала. Ясно?

— А Максим? — пролепетала девушка.

— Он что, так вам дорог?

— Не то чтобы дорог. Но мы приехали вместе. Бросить его…

— Ох уж это мне европейское благородство. Вы приносите ему в жертву целесообразность. И проигрываете.

Нина не отводила глаз.

— Ладно. Уговорили. Его тоже захватим. Только учтите: действовать следует быстро. Времени на вопросы и церемонии не будет, — распорядился голос.

— А кто вы такой?

— Я же сказал, на вопросы нет времени. Повторять не люблю. — Молодой человек умолк так же неожиданно, как заговорил.

— А зовут вас как?

Ответом было молчание. Наступившее очень вовремя: полог шатра распахнулся, вернулся шейх. И немедленно заверил Нину, что все в порядке. В любом другом случае девушка непременно поинтересовалась бы, какой именно порядок установил ее собеседник.

Сейчас же она была чересчур ошарашена странным превращением клеврета в спасителя. И посему оставила туманное высказывание шейха без внимания. Зато внимательно разглядывала вновь замершего в углу молодого человека. Теперь бросались в глаза гордая осанка, уверенный разворот плеч, лицо, как и прежде, скрыто, все те же комбинезон и оружие. Только явно угадывается благородство. Нина мысленно одернула саму себя: нельзя быть столь пристрастной. Стоило этому джигиту поиграть перед ее носом солнечным зайчиком надежды на спасение, как она уже готова считать его Доном Карлосом, капитаном Бладом или, учитывая местный колорит, Али-Бабой.

— Ладно, все идет даже лучше, чем я мог ожидать. — Шейха явно удивило ее молчание. — Мы простимся раньше намеченного. Поверьте, я искренне сожалею, но ничего не могу изменить.

Последние слова сопровождались грациозным азиатским жестом: сомкнутые ладони шейха коснулись его лба, потом сердца. Подлинное доказательство искренности. Нина прощаться не стала.

Лагерь затих.

Они снова сидели спина к спине, руки надежно скручены ремнями. Правда, режим несколько смягчили: ни кляпов, ни повязок на глазах. Так что они могли любоваться яркими звездами Азии и беседовать. Мирной беседой их пререкания назвал бы только глухой. Максим откровенно брюзжал.

— Правильно говорят: выслушай женщину и сделай наоборот. Один, — голос репортера зазвенел фальцетом, — один раз забыл это золотое правило — и вот результат. Сижу, как дурак, со связанными руками в логове неведомых фанатиков, которые тем временем готовятся сварить меня в кипятке, или четвертовать, или… Какие еще казни приняты в здешних краях? — Вопрос был явно риторическим.

Максим продолжал в том же духе, начисто игнорируя тот факт, что Нина разделит его участь, какой бы она ни была.

Девушка отмалчивалась. Она даже не рассказала о своем мало познавательном разговоре с шейхом и о более интересном происшествии — об открывшемся втором лице одного из сподвижников, шейха ордена бекташи. Собственно, ее нежелание поделиться с журналистом информацией, полученной от шейха, переполнило чашу репортерского терпения. Максим еще раз доказал: он — служитель информационной музы от макушки до пят, он готов простить ошибку, предательство, обман, бестолковость. А вот сокрытие фактов, обыкновенное молчание считал смертным грехом. Нина и сама себе толком не могла объяснить, с какой стати она вдруг принялась играть в секреты.

Максим от ворчания перешел к проклятиям. Причем совершенно несправедливо, проклинал тот день и час, когда судьба свела его с химически чистой бестолковостью, которая, по его мнению, составляла подлинную Нинину сущность.

Девушка безропотно молчала и ждала.

И дождалась. Джигит умудрился подойти незаметно. Как ему это удалось в чистом поле, точнее, в чистой пустыне, один Аллах ведает. Он перерезал ремни, сначала освободил Нину, потом занялся Максимом. Тот по инерции еще что-то бормотал. Теперь, правда, клял непредсказуемость фанатиков. То связывают, то развязывают.

— Пошли, — наконец разомкнул уста молодой человек в камуфляже и заскользил по песку. Нину поразила его походка: казалось, его ступни не касаются песка, он шел ровно и уверенно; если верблюд — это корабль пустыни, то их избавителя можно было бы назвать дельфином пустыни. Нина и Максим семенили следом.