Бернард Корнуэлл - Хаос ШАРПА Страница 27

— А мимо него ничего не проскочит, сэр.

— Но у нас приказ от генерала Крэддока.

Харпер скривился:

— Вы уже большой мальчик, чтобы слушаться приказов.

— Генерал хочет, чтобы мы оставались здесь. Бог его знает, почему. В этом ветре, Пат, есть чо-то странное. Может, это и есть мир. Бог его знает, что вы и я будем тогда делать.

Он пожал плечами, затем пошел в дом, чтобы забрать свою подзорную трубу. Но её не было. На столе не было ничего, кроме серебряной подставки для писем.

Кристофер украл трубу. Ублюдок, подумал Шарп, чёртов проклятый гнусный ублюдок. Подарок Уэлсли пропал!

— Это название мне никогда не нравилось, — заявил подполковник Кристофер. — Этот Красивый Дом вовсе не красив.

— Так его назвал отец, — сказала Кейт. — Это из «Путешествия Пилигрима».

— Утомительное чтиво, мой Бог, весьма утомительное!

Они вернулись в Опорто, где подполковник Кристофер открыл заброшенные подвалы Красивого Дома, где обнаружилмножество пыльных бутылок старого порто и vinho verde, белого вина, которое на самом деле было золотистого цвета. Несколько бутылок он уже выпил, прогуливаясь в саду. Цветы распускались, лужайку недавно скосили, и единственное, что портило замечательный день, был запах гари. Прошёл почти месяц со дня падения города, но дым всё ещё поднимался кое-где от руин в нижнем городе, где зловоние было ещё более ужасным из-за вони разлагающихся среди пепла трупов. Говорили об утопленниках, всплывающих с каждыи приливом.

Подполковник Кристофер сидел под деревом кипариса и наблюдал за Кейт. Она была красива, просто великолепна, и тем утром он вызвал хорошего французского портного, обшивавшего маршала Сульта, и заставил его снять со смущённой Кейт мерки для французской гусарской формы.

— Зачем бы мне носить такую одежду? — спросила Кейт.

Кристофер не стал говорить ей, что видел француженку, одетую в такую форму, в облегающие лосины и мундир настолько короткий, что не скрывал восхитительный зад. У Кейт ноги были длинее и стройнее, и подполковник, который чувствовал себя богачом благодаря деньгам, вытребованным у генерала Крэддока для поощрения мятежников Аржантона, заплатил портному возмутительно много, только бы он сшил форму быстро.

— Зачем вам носить эту форму? — ответил он на вопрос Кейт. — Потому что в брюках удобнее ездить верхом, потому что это заверяет наших французских друзей, что вы не враг им, и — это главное, моя дорогая! — потому что это понравилось бы мне.

Эта последняя причина, конечно, была наиболее убедительна.

— Вам действительно нравится это название — «Красивый Дом»? — спросил он её.

— Я к нему привыкла.

— Значит, у вас нет к нему каких-то особых чувств? Это ведь не вопрос веры?

— Веры? — Кейт, одетая в белое льняное платье, нахмурилась. — Я считаю себя христианкой.

— Вы протестантка, — поправил её муж, — Как и я — протестант. Но не кажется ли вам, что название дома звучит несколько вызывающе в римско-католическом обществе?

— Сомневаюсь, что многие здесь читали Баньяна, — с неожиданным сарказмом заявила Кейт.

— Но те, кто прочитали, почувствуют себя оскорблёнными, — Кристофер улыбнулся ей. — Я, если вы помните, дипломат. Моя работа — выпрямлять кривое и сглаживать шершавое.

— Именно этим вы здесь и занимаетесь? — Кейт указала на раскинувшийся внизу город, где французы повелевали разграбленными зданиями и озлобленными, запуганными людьми.

— О, Кейт, — печально ответил Кристофер. — Это — прогресс!

— Прогресс?

— «Есть многое, Горацио, на свете, что и не снилось вашим мудрецам»…

Кейт, которая за свой короткий брак уже не однажды слышала это изречение, с трудом скрыла раздражение и заставила себя внимательно вслушиваться в рассуждения мужа, развенчивающего отжившие свой век суеверия.

— Короли свергнуты, Кейт, и многие страны неплохо живут и без них. Когда-то это считали невозможным! — рассуждал он, меряя лужайку нетерпеливыми шагами. — Но это не бунт против Божественного предопределения, это — новый мировой порядок. Что видят здесь обычные люди? Войну. Да, это война, но между кем и кем? Францией и Великобританией? Францией и Португалией? Нет! Это война между старым и новым порядком. Суеверию брошен вызов. Я не защищаю Бонапарта, Боже, нет! Он — хвастливый авантюрист, но также он инструмент. В том пожаре, что он разжёг, сгорает устаревшее, косное. Он расчищает место для новых идей. Разум! Вот что даёт жизнь новому порядку, Кейт — это разум!

— Я думала, это свобода, — пожала плечами Кейт.

— Свобода! У человека нет никакой свободы, кроме свободы повиноваться правилам, но кто придумывает правила? Если повезёт, Кейт, это будут разумные мужчины, придумывающие разумные правила. Умные мужчины. Проницательные мужчины. Это, Кейт, сообщество образованных мужчин, которые создают правила в соответствии с принципами рационализма. В Великобритании есть люди, которые понимают, что должны принять эти условия. И мы должны способствовать формированию нового порядка. Если мы будем сопротивляться этому, мир всё равно обновится, но без нас, и мы окажемся побеждены Разумом. Таким образом, мы должны искать пути взаимодействия с тем, что происходит.

— С Бонапартом? — в голосе Кейт послышалось отвращение.

— Со всеми странами Европы! — с энтузиазмом заявил Кристофер. — С Португалией и Испанией, с Пруссией и Австрией, с Голландией и — да! — с Францией. Мы имеем больше общего, чем различного, и всё же мы воюем друг с другом! Какой в этом смысл? Не может быть прогресса без мира, Кейт! Вы же хотите мира, моя любовь?

— О, да, конечно! — ответила Кейт.

— Тогда доверяйте мне, — сказал Кристофер, — Положитесь на меня, я знаю, что делаю.

И она действительно доверяла ему, потому что она была молода, а ее муж был намного старше, намного опытнее и искушённее во всяких сложных вопросах, тогда как она часто действовала инстинктивно.

Но это доверие подверглось серьёзному испытанию, когда следующей ночью четыре французских офицера и их любовницы приехали в Красивый Дом на ужин. Старшим среди них был бригадный генерал Анри Виллар, высокий статный мужчина, который был очарован Кейт и, целуя её руки, всё нахваливал и дом, и сад. Слуга Виллара принёс в подарок корзину бутылок вина, хотя едва ли это было тактично, ведь вино принадлежало Сэвиджам и было захвачено французами на одном из британских судов, загнанных в ловушку у причала Опорто западным ветром.

После ужина три младших офицера развлекали леди в доме, а Кристофер и Виллар гуляли по саду, и дым их сигар плавал под чёрными кипарисами.

— Сульт беспокоится, — признался Виллар.

— Из-за Крэддока?

— Крэддок безобиден, как старушка, — зло выплюнул Виллар. — Он ведь хотел уйти в отставку в прошлом году? А вот что относительно Уэлсли?

— Он более трудный противник, — признал Кристофер, — Но не факт, что он появится здесь. У него есть враги в Лондоне.

— Политические враги, имеется в виду? — спросил Виллар.

— Верно.

— Для солдата это самые опасные враги, — заметил Виллар, который был сверстником Кристофера и фаворитом Сульта. — Нет, маршал беспокоится, потому что у нас потери при защите обозов в тылу. В этой проклятой стране вы убиваете двух крестьян, вооружённых фитильными ружьями, а ещё двадцать словно вырастают из скал, и в руках у них уже хорошие британские мушкеты, которые им прислала ваша проклятая Англия.

— Кода вы захватите Лиссабон и порты, поставки оружия прекратятся.

— Мы сделаем это в своё время, — пообещал Виллар. — Но мы могли бы добиться большего, имея в своём распоряжении пятнадцать тысяч человек.

Кристофер остановился на краю сада и несколько секунд смотрел на реку. Город раскинулся внизу, и дым от тысяч кухонных очагов туманил вечерний воздух.

— Сульт собирается объявить себя королём?

— А вы знаете, как его теперь за глаза называют? Король Николас! — весело сказал Виллар. — Нет, он не будет объявлять себя королём. Он, наконец, осознал, что это бессмысленно. Его не поддержат ни местные жители, ни армия, да и Император за это ему яйца оторвёт.

— Но ему хочется? — усмехнулся Кристофер.

— Ещё как! Но Сульт умеет остановиться вовремя. Обычно у него это получается.

Именно Виллар вчера по распоряжению Сульта разослал генералам письма, чтобы осторожно выяснить, не они ли поощряют португальцев поддерживать монархические намерения главнокомандующего. Виллар считал это безумием, но Сульт был поглощен идеей стать королевской особой.

— Я сказал ему, что он спровоцирует мятеж.

— И это правда, — согласился Кристофер. — Вы должны знать, что Аржантон был в Коимбре, встречался с Крэддоком.

— Аржантон дурак, — прорычал Виллар.

— Но полезный дурак, — заметил подполковник. — Позвольте ему продолжить переговоры с британцами, это отвлечёт его сторонников от открытого противостояния. Им не придётся прилагать усилия, если, как вы говорите, ваша армия уже на грани мятежа.