Наталья Александрова - Макияж для гадюки Страница 28

— Наше конструкторское бюро получило большой заказ, — проговорил он после затянувшейся паузы, — разработка нового перспективного изделия. Я думаю, в этом изделии будет очень много втулок для кривошипов Конструкторы моего уровня снова понадобятся.

Виктория никак не отреагировала на его слова, и Вениамин продолжил, несколько повысив голос:

— Я всегда знал, что мой час еще придет!

Он обязательно придет, ведь конструкторы такого уровня на улице не валяются!

— Пожалуй, надо перейти на хлебцы с топинамбуром, — озабоченно проговорила Виктория, разглядывая полупустую упаковку от сухариков, — в них гораздо меньше калорий.

Сегодня утром она взвесилась и пришла в ужас. Результат взвешивания она не выдала бы и под пыткой, но принимать меры было просто необходимо.

От одного только слова «топинамбур»

Веня почувствовал легкий приступ тошноты.

Он подумал, что, возможно, совершил большую ошибку, когда ушел от Александры. Прежняя жена проявляла гораздо больше интереса к его духовной жизни и к естественным потребностям его организма. Она всегда внимательно выслушивала его и хотя не всегда шла навстречу его пожеланиям, однако никогда не опускалась до прямых угроз, таких как топинамбур!

Как будто прочитав его мысли, Виктория Юрьевна отставила недопитую чашку и сказала:

— И еще свекла. Александра считает, что тебе необходима свекла.

— Но Виктошенька… — заныл несчастный муж, — почему именно свекла? И почему именно мне? И что мы с ней будем делать?

Свеклу он страстно ненавидел всю свою сознательную жизнь.

— Есть! — строго отозвалась Виктория. — Из свеклы можно приготовить сто девяносто шесть блюд! И незачем так горячиться. Все уже решено. Достань из кладовки большую эмалированную кастрюлю.

Она встала из-за стола.

— Но Виктошенька, у меня очень болит поясница! — заныл Венечка.

Виктория сделала вид, что не слышит, и удалилась в ванную.

Стоя перед зеркалом, Виктория задумалась.

Конечно, Александра удивительно умная женщина. Если она долгие годы жила с Вениамином, значит, она что-то в нем находила. Эта его беспомощность, неприспособленность к жизни.., на первых порах это было трогательно, Венечку хотелось согреть, приласкать, окружить заботой.., но, в конце концов, сколько это может продолжаться? Конечно, Виктория получила то, о чем так долго мечтала.., с другой стороны, это раньше, когда Вениамин был собственностью подруги, она страстно хотела его заполучить, как хотела она заполучить каждую вещь, принадлежащую Александре. Но теперь Александра была одинока, она была совершенно свободна, и Виктория уже захотела этой свободы. Но отдать Вениамина обратно, вернуть его Александре, значило бы признать свое поражение…

Это был какой-то заколдованный круг!

Виктория Юрьевна решила отложить эти бесполезные и утомительные размышления до более удобного случая, а пока заняться самым насущным — собственной внешностью.

Она осмотрела свое лицо, привычно пришла в ужас от его состояния и вспомнила, что у нее есть замечательный крем фирмы «Ликофарм», выигранный во время рекламной акции. Об этой косметике рассказывали настоящие чудеса, но Виктория все не могла собраться, изучить инструкцию и начать курс.

Ведь применение таких косметических средств, как и применение лекарств, должно быть регулярным…

Она открыла золотистую коробочку с характерным черным трилистником, вытащила из нее листок с инструкцией и начала читать, но в это время из коридора донесся грохот и истошный вопль.

Виктория вздрогнула, выронила коробочку и бросилась на помощь.

Вениамин стоял возле распахнутого стенного шкафа, до колен засыпанный вывалившимися оттуда старыми журналами, коробками из-под обуви, кастрюлями. Он был бледен, как полотно, правую руку держал высоко поднятой. Из указательного пальца капала кровь.

— Виктошенька, — воскликнул он голосом зверски замученного, но не выдавшего своих соратников партизана, — у нас ведь где-то есть йод? Ты видишь, у меня кровотечение.

Вика тяжело вздохнула и отправилась на кухню за пузырьком йода.

— Скорее, если можно! — простонал муж. — Боюсь, как бы у меня не началось заражение крови.

Виктория капнула на царапину йода и осведомилась:

— Чем это тебя так угораздило?

— Вот этим! — Венечка кивнул на осколок хрусталя. Виктория Юрьевна узнала один из бокалов, которые привезла в прошлом году из Карловых Вар.

Отчего-то Александре они очень не понравились, она сказала, что это верх безвкусия, и Виктория Юрьевна засунула коробку с хрусталем в стенной шкаф, чтобы по забывчивости не поставить их на стол, когда Александра тогда еще со своим мужем Венечкой приходили к ней ужинать. Теперь же в душе Виктории Юрьевны происходила переоценка ценностей, бокалы показались очень красивыми, их Стало безумно жалко.

— Ты разбил все? — осведомилась она, закипая.

— Тебе какие-то пошлые стекляшки дороже моей жизни! — жалостно всхлипнул Вениамин. — Может быть, я истеку кровью.., ты же видишь, что кровотечение не останавливается, но тебя, конечно, волнуют только эти дурацкие бокалы!

Действительно, на его пальце выступила еще одна капля крови.

— Не такие уж они дурацкие, — обиделась Виктория, — ну ладно, подожди, сейчас я принесу пластырь!

— Хорошо, — слабеющим голосом проговорил Вениамин, — я пойду в комнату и прилягу на диван.., у меня что-то кружится голова, и такая слабость.., наверное, это от потери крови!

Придя в комнату с пластырем, Виктория увидела мужа на диване. Он лежал с видом умирающего праведника, вытянув к потолку поцарапанный палец, и едва слышно стонал.

Следующие два часа Виктория наводила порядок в коридоре, укладывая на место все то, что Венечка выворотил из стенного шкафа. Про чудодейственный крем фирмы «Ликофарм» она, разумеется, благополучно забыла.

Павел Петрович поставил машину за кустиками, откуда можно было, не бросаясь в глаза, видеть нужный подъезд. Надежда достала из сумки старый полевой бинокль, который временно реквизировала в хозяйстве своего мужа, и положила его перед собой. Затем она вынула мобильный телефон и покачала головой:

— Денег на счету маловато! Надо было по дороге заехать и положить на счет рублей триста, а то как бы не отключили…

Она набрала номер Раисы. В трубке раздавались только длинные монотонные гудки.

— Нету дома, — огорченно проговорила Надежда, положила телефон и вооружилась биноклем. Подъезд резко приблизился, так что теперь была отчетливо видна облупившаяся краска на двери и косо приколотая записка, сообщавшая, что завтра в доме будет отключена горячая вода.

— Холодильник разморозить надо, — вспомнила Надежда по ассоциации, — пока продуктов не очень много…

Из подъезда вышел аккуратно одетый и причесанный мальчишка лет десяти, огляделся и припустил в сторону детской площадки.

Вслед за ним выскользнула тощая пестрая кошка, уселась на крыльце с самым независимым видом и принялась умываться. Неторопливо подошла старуха с полной сумкой — должно быть, вернулась из магазина. Прежде чем войти в дом, она остановилась на крыльце и что-то сказала кошке. Кошка поднялась и нехотя отошла. Старуха скрылась в подъезде, и кошка снова вернулась на свое место.

Больше ничего не происходило. Время тянулось удивительно медленно, казалось, что оно совсем остановилось. Надежда взглянула на часы и с удивлением убедилась, что они находятся на своем наблюдательном пункте всего сорок минут.

— А если она вообще не придет? — подал голос Павел Петрович. — Сколько времени мы тут будем торчать, как три тополя на Плющихе?

— Почему три? — машинально переспросила Надежда. — Нас ведь только двое.

Она достала из сумки упаковку крекеров и протянула Павлу:

— Хочешь?

— С маком? — переспросил тот. — С маком хочу.

Он захрустел крекерами, а Надежда снова подняла бинокль.

К подъезду, хромая и спотыкаясь, шел давешний десятилетний мальчишка. От прежней аккуратности не осталось и следа — рубашка порвана, волосы растрепаны, на колене и локте красовались огромные ссадины. Мальчишка хныкал и размазывал слезы грязным кулаком. Кошка, увидев его, предусмотрительно скрылась.

— Погуляли, — констатировала Надежда, быстро он, однако…

Дверь захлопнулась за мальчишкой и почти тут же снова отворилась, выпустив небритого запущенного мужичка в стоптанных сандалиях на босу ногу и с авоськой пустых бутылок в руке. Лицо мужичка выражало крайнюю степень похмельного страдания.

— Попробуй еще раз позвонить, — проговорил Павел, прикончив крекеры.

— Да не пришла она еще, — возразила Надежда, — никакая подходящая женщина в подъезд не входила.

Однако она еще раз набрала номер, просто чтобы чем-то занять время. Телефон Раисы, как и прежде, ответил ей длинными гудками.