Картер Браун - Ковбой с Манхеттена Страница 28

— Разумеется, — пробормотал игрок нетерпеливо. — Траурную процессию составляем Бойд, я и этот трубач.

В недолгой тишине, которая последовала за этими словами, на палубе послышался стук каблучков. Он прозвучал необычно громко. Хардинг поспешно подскочил к двери и, встав за ней, распахнул ее во всю ширь так, чтобы его не было видно.

В рубку вошла Эприл Мауэр и непроизвольно остановилась, увидев Эллен Фицрой, лежащую на полу. Краска постепенно исчезла с ее лица, и она, шатаясь, прислонилась к двери. Хардинг протянул руку и успел подхватить ее до того, как она начала падать.

— Не бойтесь, леди, — сказал он. — Я — полицейский офицер.

— Она умерла? — опросила Эприл.

— Да, умерла, — ответил Хардинг. — Кто-то ее застрелил, и я стараюсь пролить немного света на это темное дело. Кто вы такая?

— Я — секретарша мисс Ван Равен, — механически ответила Эприл. — Эприл Мауэр.

— Хорошая фамилия, лейтенант, — заметил я. — В апреле всегда бывает дождь.

— Я не понимаю, за что могли убить такую милую девушку, — бросил лейтенант, — когда вы все были поблизости и представляли более удобные мишени. — И, повернувшись к Эприл, спросил: — Ван Равен? Глории Ван Равен?

— Совершенно верно, лейтенант, — ответил вместо нее я с грустным видом. — Она до следующего вторника должна быть на киностудии и начать сниматься в новом фильме. Я думал…

— Вы собирались вытащить ее отсюда, не так ли? — закончил лейтенант мою мысль. — Очень вам сочувствую, Бойд. И вам, и Глории Ван Равен. Как жаль, что такая мелочь, как убийство, нарушит ваши планы.

— Это не совсем так… — Продолжить я не успел, так как на трапе вновь послышались шаги. Они направлялись в сторону рубки. Хардинг исчез за дверью, а когда она раскрылась, в ней появилась Глория Ван Равен в сопровождении Вулриха и Грега Бейли.

— Послушайте, Эд, — говорил Бейли своим хорошо поставленным голосом, — нет никакого смысла убегать или избегать своих кредиторов, пока они не избавились от назойливой привычки требовать долги…

Я не дослушал этой оригинальной теории, так как Глория, обнаружив труп, громко вскрикнула и умело упала в обморок, подхваченная Хардингом, которому мог бы позавидовать любой цирковой страхующий. Пока лейтенант укладывал Глорию на пол, Вулрих опустился перед мертвой на колени.

— Эллен! — вскрикнул он срывающимся голосом. — Крошка моя!

Услышав это, Глория быстро открыла глаза.

— Моя крошка? — повторила она срывающимся голосом. — Что это значит, будь ты проклят? Последние четыре дня ты мне только и говорил, что я — единственная женщина в твоей жизни!

Вулрих, казалось, этого не слышал. Он пребывал в мире скорби. Я взглянул на Бейли, чтобы определить, как он реагирует, но мне это не удалось. Он смотрел на убитую с неподвижным лицом, а потом перевел взгляд на Хардинга, словно ожидая, что тот представится.

— Я хочу выпить, — раздался голос Муската. — Что это за отель, черт бы его побрал!

Лейтенант Хардинг прохрипел:

— Ну теперь, наконец, все в сборе, или в машинном отделении спрятался еще целый кордебалет?

— Теперь — все, лейтенант, — успокоил я. — Больше никого нет.

— Тогда я, наконец, могу приступить к своим обязанностям, — сказал он. — Все остаются на своих местах. Через пять минут я вернусь.

После того как он ушел, никто не произнес ни слова. Вулрих все еще стоял на коленях подле мертвой и по его лицу текли слезы. Глория перестала изображать обморок, потому что это уже было ни к чему. Она стояла позади Вулриха и с ненавистью смотрела на него. У Эприл ноги словно приросли к полу, и в ее лице не было ни кровинки. У Бейли и Луи Барона были бесстрастные лица индейцев, которые опоздали к распределению жен и теперь вынуждены ждать следующего распределения. Мускат с остекленевшим взглядом все еще сидел на полу, держа трубу на коленях.

Я закурил и старался не думать о весьма вероятных осложнениях — ведь Глорию могут втянуть в дело об убийстве. Внезапно она схватила Вулриха за плечо.

— Послушай, ты! — воскликнула она. — Ты что, забыл обо мне? Ведь я была той девушкой, по которой ты сходил с ума всю последнюю неделю!

Вулрих стряхнул ее руку и посмотрел на нее так, словно видит первый раз. Потом его невидящий взгляд снова перекочевал на Эллен Фицрой.

— Она была моя жена, — просто сказал он.

Следующее утро было абсолютно ясное. Огромный огненный шар солнца отражался в голубой воде гавани. Но я не был расположен наслаждаться красотами Бахиа-Мар. Стоя в телефонной будке, я вел разговор с Голливудом.

— Во вторник! — прорычал Гуггенхаймер мне в ухо.

— Вы с ума сошли, — ответил я. — Это невозможно. Хардинг всех нас прижал. Мы даже не можем покинуть пределы гавани, пока он не найдет убийцу.

— Я бы ничего не имел против, если бы он справился с этим делом до вечера понедельника, — ледяным тоном сказал продюсер.

— Невозможно, — повторил я.

Потом наступила пауза. Когда он заговорил снова, в его голосе появились такие нотки, которые, вероятно, были свойственны Джеку Потрошителю:

— Ведь речь идет о ваших двух тысячах долларов, Бойд. Мне становится смешно, когда я вспоминаю, какие лестные слова говорят о вас, как о детективе. Который, кстати, не позволяет ускользнуть ни одному доллару.

— Вот как? — с сомнением произнес я.

— Да, да, — ответил он. — Если этот недоучка-полицейский не в состоянии найти убийцу, то это должны сделать вы. — Его голос грохотал в трубке. — Ведь это очень просто для настоящего профессионала.

— Но…

— Мне совершенно безразлично, кто найдет убийцу: вы или полиция, — продолжал грохотать он. — И как бы то ни было, вы не получите от меня ни цента, если Глория во вторник не появится здесь. И не только это. Я позабочусь о том, чтобы вы попали в черные списки, и ни одна студия здесь на западном побережье не будет иметь с вами дела. К тому же у меня хорошие связи и с Нью-Йорком. И я поведаю нью-йоркцам, какой вы ленивый и ни на что не способный парень…

Я повесил трубку, так как эта словесная канонада Гуггенхаймера меня совсем не интересовала. Выйдя из телефонной будки, я столкнулся с высоким стройным парнем в дешевом костюме.

— Заботы одолели? — спросил Хардинг и злорадно усмехнулся.

— Угу, — ответил я. — Как вы думаете, сколько времени вы нас будете здесь держать?

— До тех пор, пока не изобличу одного из вас в убийстве Эллен Фицрой, — небрежно бросил он. — А вы пока отдыхайте и наслаждайтесь Бахиа-Мар, Бойд. Я уже подготовил ряд временных пристанищ, где вы можете жить. Никто не вернется на борт яхты, пока дело не будет закончено. Так что, не волнуйтесь, Бойд.

— Я должен привезти Ван Равен на студию не позднее вторника, иначе не получу никакого гонорара, — ответил я. — У вас есть какие-нибудь затруднения, лейтенант?

— Если рядом со мной находится частный детектив с нью-йоркской лицензией, мои затруднения исчезнут сами собой, — ответил Хардинг с ухмылкой. — Почему бы нам не действовать вместе? Покажите провинциальному полицейскому, как нужно работать. Распутайте дело так, как показывают в телефильмах, — раз, два и готово.

— Как сегодня чувствует себя Мускат Муллинс? — спросил я, стремясь сменить тему.

— Полностью не в себе, как вы и предполагали, — ответил Хардинг, и ухмылка исчезла с его лица. — Вы правы, если он будет так продолжать, он долго не протянет. Он уже не раз проходил курс лечения, но для него это пустая трата времени. Все, о чем он может вспомнить, это то, что был пьян и играл на трубе. А между делом сходил к себе в каюту и сделал инъекцию. Все остальное исчезло из его памяти. Он утверждает, что у него всегда так.

— Может, он сам ее убил и теперь не может вспомнить об этом?

— Возможно, — недоверчиво сказал лейтенант. — Правда, я не могу себе представить, какой у него мог быть мотив, но от наркомана можно ожидать чего угодно. До сих пор мы не смогли найти орудия убийства. Я даже использовал водолаза, который обыскивает дно вокруг яхты. Если мы найдем оружие, это окажет нам большую помощь.

— А что скажете насчет телефонного звонка? — спросил я, вспомнив, что убийца позвонил в полицию. — Было бы неплохо узнать, кто звонил.

— Увы. Мы даже не можем установить, откуда последовал этот звонок, не говоря уже о том, что мы не знаем и вряд ли узнаем, кто звонил. В непосредственной близости от яхты Вулриха имеется, кажется, больше десятка телефонных будок.

— Понятно, — сказал я задумчиво.

— Но в этом деле есть пункты, на которые можно обратить внимание, — с энтузиазмом продолжал Хардинг. — Вулрих — банкрот. Он должен своим кредиторам больше денег, чем я смогу заработать за всю свою жизнь.

— Да, я слышал об этом, — подтвердил я.

— И уже месяц, как он женат на убитой.