Владимир Колычев - Ледяная месть Страница 28

— Ну, и правильно. А Анжела пусть съездит, это для твоей же пользы…

— Да не нужна мне ксива…

— Не доверяешь?! — резко глянул на меня Кеша.

— Да нет, доверяю…

— Тогда не гони волну… Ну что, пошли пиво пить?

— Пошли.

В тот вечер я упился до состояния нестояния. Но меня можно было понять, менты на меня девятый труп навесили, такого счастья врагу не пожелаешь…

Анжела задержалась на целые сутки. Должна была приехать из Москвы еще вчера, а вернулась только сегодня. Я пытался сдерживать себя, но это не очень у меня получалось.

— Почему так долго?

— Почему? С паспортом задержка вышла, — с заметным напряжением во взгляде ответила она.

— Кеша же сказал, что все готово.

— Ну, ему так сказали, он поверил…

Паспорт был сделан на совесть, но меня смущала задержка. Или не было никакой задержки?..

— И еще я документы из института забирала. — Академический отпуск на всякий случай оформила, вдруг до следующей весны все утрясется?

— Думаешь, утрясется?

— Не знаю… — она с тоской посмотрела на меня. — Тебя всерьез ищут.

— И братва?

— Насчет братвы не знаю… Ты не думай, я аккуратно все сделала. В Скоровск приехала, по городу ходила, пока не убедилась, что за мной не следят. Только тогда в Павлик поехала.

— На чем поехала?

— На автобусе… И в Скоровск на автобусе.

— А где этот Скоровск?

— Километров десять отсюда. Это районный центр. Мы же на машине проезжали, когда сюда ехали. А что такое? — непонимающе посмотрела на меня Анжела.

— На машине? Когда с Кешей ехали? Значит, Скоровск совсем рядом…

— Что случилось, может, скажешь?

— Что случилось? Да случилось. Давно уже случилось…

Больше месяца прожил я в поселке Павлик, а только сейчас узнал, что это Скоровский район. Уж не для того ли судьба забросила меня сюда, чтобы я смог сделать важное открытие?

— Слава, ты меня пугаешь! — забеспокоилась Анжела.

— Да нет, с головой у меня все в порядке. Ничего, если я сейчас к Алевтине схожу?

— Зачем?

— Да так, пару вопросов ей задам. Очень надо.

— А раньше не мог задать?

— Так раньше я и не знал, что до Скоровска рукой подать…

Прежде чем отправиться к Алевтине, я рассказал Анжеле про свой разговор с Овраговым и поделился с ней своими соображениями. И ее успокоить надо было, и мысли в логический ряд выстроить…

Глава 20

Большой дом у Алевтины, и обстановка лучше нашей, да только тоскливо здесь. Одна она живет, но такое ощущение, что где-то по второму этажу бродит приведение ее дочери. Ушла Марина, но ее фотографии остались. Все стены в комнате в фотографиях, вся ее жизнь здесь вывешена — от младенчества до тех лет, с которых она канула в вечность. А на одной стене, как икона в красном углу, висела самая большая фотография, не менее метра высотой. На ней Марине лет шестнадцать-семнадцать. Улыбается девчонка, смело смотрит в жизнь, которая, кажется, вся у нее впереди, и не знает еще, что ждет ее в недалеком будущем. Свеча под этой фотографией горит, как лампадка под иконой. И еще я увидел снимки какого-то мужчины, их было немного, но тем не менее…

— Это твоя дочь?

— Да, Марина.

— Красивая.

Девушка действительно была хороша собой. Даже более красивая, чем ее мать. И гораздо более молодая…

— Красота ее и погубила.

— А это муж? — спросил я, коснувшись фотографии солдата в парадной форме.

— Леша. Здесь он совсем молодой. Я еще в школе училась, когда он из армии вернулся. Первый парень на деревне, девки его любили. А он выпить любил… Всегда любил выпить…

— Ну, дом он хороший построил…

— Какое-то время он пил и работал. Хорошо пил и хорошо работал. Потом сильно стал пить и слабо работать. Пока совсем не спился. Тогда уже никакой работы… Так напивался, что, казалось, дальше некуда. А оказалось, было. Когда Марины не стало, он так напился… Ее в один день похоронили, его — в другой… — Алевтина всхлипнула, смахнула непрошеную слезу.

— Когда это было?

— Да уже три года как…

— Колька соседский ее убил?

— Да нет, на Кольку все списали.

— Кто списал?

— Да, говорят, из Скоровска приезжали. Речка у нас тут, купаться они приезжали. Не знаю, как Марину туда занесло. Ее на следующий день нашли, задушенную… Зачем тебе это знать? — подозрительно посмотрела на меня Алевтина.

— Ну, вопросы вдруг возникли…

— Вдруг? То не возникали, то вдруг возникли?

— Хотелось бы знать, что это за уроды.

— Говорю же, из Скоровска приезжали.

— А кто конкретно?

— Кто ж их знает? Они фамилии свои не оставляли.

— Но ты же говорила, что они — выродки богатых родителей.

— Потому и не смогла их милиция найти, что у них богатые родители. Вернее, не захотела найти…

Темнила Алевтина, и этим только подтверждала мои догадки.

— Ну, тогда понятно… Жаль, что так вышло.

— Жаль?! — изумленно протянула Алевтина. — Да это не жаль, это трагедия! Жизнь моя разбита, понимаешь! Я не живу, я существую!

— А уродов этих наказать хочешь?

— Каких уродов? Которые Марину мою? Да я все бы отдала, чтобы они все сдохли!

— Ну, так, может, их найти надо?

— Они Марину мою убили! Они Лешу моего убили! Они меня убили!

— Наказать их за это надо, — гнул я свою линию.

Но Алевтина меня не слышала, продолжая причитать:

— Будь они все прокляты! Пусть они горят в аду! Пусть они вечно горят в аду!

Ничто так не сближает деревенских мужиков, как бутылка водки.

Не должен я был знакомиться со своим соседом, что жил справа от нас, но и держаться в стороне тоже глупо. Вдруг это покажется ему подозрительным, и он решит, что я от кого-то прячусь? К тому же повод познакомиться с ним был очень удачный. Он сидел на завалинке перед своим домом, играл в домино с каким-то мужиком, время от времени тайком прикладываясь к бутылке, чтобы не видела жена. Я тоже вышел за забор, якобы для того, чтобы покурить, потом подошел к ним, посмотреть, как они играют, а спустя четверть часа уже забивал с ними «козла». А потом и водочки принес, закуску.

Семену Макаровичу моя идея понравилась, а вот жене его не очень. Только разгонять она нас не стала, даже в дом позвала. Правда, дружка с нами не пустила. Суровая она баба, хотя и росточкам небольшая, и статью не блещет. Семен Макарович — мужик здоровый, рослый, но боялся ее как огня.

— Ты на мою Наталку не обижайся, просто мне спуску давать нельзя. Я же русский мужик, а русскому мужику русская баба нужна, такая, чтобы коня на скаку, ага. — Семен Макарович был порядком подшофе, язык заплетался, да и я уже хорошо под градусом. Но ничего, выдюжу. Мне лишь бы до правды докопаться. — С конем полегче будет, чем с русским мужиком. За нами глаз да глаз нужен, а если надо, то и кулаком в лоб. А то ведь и спиться можно, если за нами не смотреть…

— Я слышал, сосед ваш Леша спился… Не знаю, как его по имени-отчеству.

— Ну да, Леша… Алексей Валерьевич… Хороший мужик был, золотые руки… Не уследила за ним Алевтина. Спился мужик. Совсем спился. И сгорел от водки. Там не только водка. Дочь у него погибла, он и перебрал с горя.

— Да, слышал такое, изнасиловали девчонку, задушили. Колька это какой-то сделал…

— Колька?! — нахмурился вдруг мужик. — Кто тебе такое сказал, что Колька?

— Ну, его же посадили.

— Посадили. Без вины посадили. Оклеветали Кольку.

— Кто?

— Да есть тут один… Все видел, гад. Даже номера машины запомнил, на которой насильники были… Их же нашли, этих скотов, арестовали даже, только на следующий день выпустили. Родители их вмешались, ментам заплатили, Сеньке тоже перепало. Сенька показания свои изменил, говорит, не видел никакую машину, пьяный, дескать, был, померещилось. Ну, менты, понятное дело, поверили ему. Заново все начали, на Кольку наметились. Ремень у него нашли, которым Марину задушили. Дорогой ремень, такой, говорят, тысяч десять стоит. У Кольки отродясь таких денег не было…

— А ремень откуда взялся?

— Подбросили ему.

— Кто, менты?

— Ну а кто же?

— Это они могут.

— А то!

— Так на Кольку кто показал, Сенька?

— Да нет, менты это сами придумали. За Маринкой бегал? Бегал. Она ему отказывала? Отказывала. А если отказывают, значит, надо взять силой…

— Ну, оно, конечно, так бывает. Но если вы считаете, что Колька не виноват…

— Не виноват! — отрезал Семен Макарович. — Без вины его посадили.

— А Сенька ваш, как он со всем этим живет? Он может, и не клеветал на Кольку, но если бы он не отказался от своих показаний, его бы не посадили…

— Ну да, Сенька во всем этом виноват. Он это понимает. Поэтому съехал с поселка. Ферма у него своя, километрах в двадцати отсюда, там он живет, землю пашет. Друзья у него были, да сплыли. Никто из друзей к нему не ездит. Все знают, на какие деньги он ферму свою купил. Родители тех скотов ему заплатили…